Можно ли еще противопоставить восточную культуру западной?
Radu PREDA, Olivier CLÉMENT, "Ortodoxie, cultură, istorie. Dialog cu Olivier Clément", Studii teologice, v. 46, iulie-decembrie 1994, nr. 4-6 , pp. 38-48.
(Хотелось бы поделиться переводом этого интервью с Оливье Клеманом, которое было опубликовано под названием "Православие, культура, история" почти двадцать лет назад. Однако удивительным образом оно столь же актуально и сейчас. Перевод этого большого интервью, занимающего восемь страниц, требует не только времени, но и дерзновения, поскольку приходится иметь дело с текстом, уже переведенным с французского на румынский. Понимая и принимая ограниченность своих возможностей и опыта, тем не менее, рискну поделиться этой попыткой перевода.)
В наши дни много говорится об отношениях между Востоком и Западом. Как можно охарактеризовать эти отношения с богословской точки зрения?
У меня нет никакого доверия к таким "прихотливым" понятиям, как Восток и Запад. По крайней мере, в том, что касается Церкви. Ведь Восток включает в себя ислам, Индию, Китай. Следовательно, все не так просто. Тем не менее, я считаю, что Запад, его культура и субкультура становятся "планетарными". Мы говорим о "современности" (modernitate). Эта современность сейчас повсюду. Коммунизм тоже использовал западное мышление, правда, устаревшее, XIX века. А теперь вся западная субкультура распространяет во всех посткоммунистических странах своего рода истеричную американизацию. Молодежь носит джинсы и в США, и в Китае, и в Москве. Это своего рода планетарная униформизация, которая осуществляется как при помощи техники, так и посредством западного культурного подхода определенного типа. В этом случае мы можем поставить вопрос: а где Восток? Существует ли еще восточная культура? Можно ли еще противопоставить восточную культуру западной?
По моему мнению, православный мир - если он хочет быть собой - не должен противопоставлять себя западному миру, но перенимать лучшее из западной современности, чтобы ее превзойти. Но превзойти изнутри, дабы не превратиться в своего рода фундаментализм наподобие ислама. В противном случае православный мир не продвинется вперед, но впадет в антизападную идеологию, что еще хуже. Но если православный мир научится у современности тому лучшему, что у нее есть, - диалогу, уважению к различиям, философии нюансов - тогда станет возможным заново раскрыть глубоко православное сознание, превзойти современность богословской постсовременностью. Православие же останется в сердцевине общечеловеческой цивилизации. Здесь следует отметить, что всем лучшим, чем обладает западная культура, она обязана Древней Греции, а также христианству и Библии. Например, я думаю, что западная наука не могла развиваться вне библейского контекста.
Библия придает особый смысл творению и позволяет человеческому разуму его познавать. Мир от атома до туманности, человек, его психика - все это изучалось без принятия во внимание того, что христианский Восток называет божественными энергиями. А ведь только они могут увенчать и преобразить научные поиски человека.
Давайте попробуем подвести некий итог. Можно ли утверждать, что настоящий христианин - это тот, кто "информирован"? Верно ли, что в Православии восточный человек благодаря информации и культуре является одновременно и западным?
Думаю, необходимы оба направления. Повторюсь, что, на мой взгляд, Восток не сможет явить богатство своего наследия иначе, как через соприкосновение с современностью, чтобы превзойти ее изнутри. Размышляю о том, что было сделано в конце XIX - начале XX века в такой стране, как Румыния, особенно в межвоенный период. Не думаю, что выдающихся румынских мыслителей того времени можно назвать людьми исключительно восточного склада. Да, они восточные люди, но при этом они способны изъясняться на языке современности, на языке западной науки. Такая личность, как свящ. Думитру Станилоае, делает примечания и комментарии к "Добротолюбию", которые свидетельствуют о его обширной эрудиции, о западном мышлении и исканиях. Например, он цитирует Мориса Блонделя и Хайдеггера. Востоку следует явить свое наследие, обладающее глубиной, а вкладом со стороны Запада могут быть неустанные исследовательские искания. Запад стал первой цивилизацией в истории человечества, которая обсуждает и критикует сама себя, которая не уверена в себе, не тоталитарна. Это цивилизация открытости и поиска. Поэтому, на мой взгляд, пришло время свидетельствовать о Православии во всей его глубине и богатстве при помощи средств западной науки.
Благодаря чему Вы приблизились к Православию?
Я не считаю себя очень хорошим западным человеком. Я был средиземноморским язычником, особенно в начале своего жизненного пути. Я француз, но вместе с тем - сын Средиземноморья, родом из Окситании. Я был весьма далек от французской классической мысли. К примеру, когда я учился в лицее, меня привлекала французская литература, но гораздо больше меня тянуло к литературе немецкой и русской. Я читал Достоевского и Рильке, на их страницах я чувствовал себя «дома». Мой религиозный опыт был языческим. Это был опыт переживания космической красоты. Средиземноморский мир с его яркостью, лазурной синевой, цветущими весной миндальными деревьями, тайна его образов - все это занимало меня. Надо сказать, что в той школе, где я учился, я не находил ответов на те вопросы, которые начинали рождаться в моей душе. Мало-помалу я открыл для себя существование Бога. Особо сильное впечатление на меня произвел "Трактат по истории религий" ("Traite d'histoire des Religions") Мирчи Элиаде, где говорится о раскрытии архаичного религиозного чувства, которое автор исследует самым лестящим образом.
Когда мне было лет четырнадцать, я написал комментарий об Омаре Хайяме, у которого я нашел много общего с Экклезиастом. У меня было несколько Библий, потому что мои прадеды были из протестантов с юга Франции. Библия меня привлекала. Так встал вопрос о поиске своего места в религиозной сфере. Не будучи крещеным, не имея воспитания в духе протестантизма или католицизма, в своих поисках я не был ничем ограничен и по очереди страстно увлекался Индией, буддизмом, суфизмом, Каббалой. Все это меня очень интересовало. В конце концов, дело дошло до христианства. Читая Фому Аквинского или слушая проповеди протестантских пасторов, я не чувствовал себя «дома». Зато когда я прочитал Достоевского и Бердяева или "Очерк мистического богословия Восточной церкви" Владимира Лосского со множеством цитат из святоотеческих трудов, то начал читать святых отцов. Первым я прочитал св. Иринея Лионского. С ним я почувствовал себя «дома». Словно открылись врата, и нашлось место моему опыту средиземноморского язычника, который удалось преобразить в познание смысла космического христианства. Это было откровение о Христе-Творце, Который вырывает человечество и всю Вселенную из небытия, чтобы преобразить их в тот божественный свет, о котором я говорил вначале. Вот каким был мой путь.
Но не я один был такой. Помнится, в конце войны, когда я был совсем молодым, у меня был друг, который работал в лесу. В то время я как раз читал книгу Лосского, которая вышла в 1944 году. И я прочитал своему другу несколько страниц из этой книги. Тот парень, будучи атеистом, начал плакать со словами: "Это именно то, что я ищу!" Так что, думаю, таких, как я, много. Я не претендую на оригинальность…
(продолжение следует)
Фото: aeof.fr