Про Матисса. За что люблю
Не так давно пыталась объяснить одному человеку,за что люблю Матисса.
Надо сказать сразу, что я сделала тактическо-стратегическую ошибку. Я пыталась объснить за что я его люблю, главным образом используя свои знания по истории искусства и биографию художника. Понятно, что любим мы картины художников всё-таки не за биографию, хотя она и может быть очень впечатляющей, и уж тем более не потому, что они придумали новое течение или что-то ещё такое.
Правда, я выдвинула ещё один тезис: Матисс радостный художник и люблю я его за невыносимую легкость бытия. Но это утверждение оказалось лишь обратной стороной выдвинутого против него обвинения в пустоватости, легкомысленности и поверхносности.
К тому же утверждения мои были довольно легковесными и не поддержанными эмоциями: альбом художника стоит у меня возле кровати, но я его последний раз открывала минимум пол года назад.
А несколькими днями спустя в гостях у подруги меня попросили сходить в спальню покормить австралийских попугайчиков, крошечных красноклювых птичек, совершенно игрушечных на вид. Я в этом доме не была уже довольно давно: в спальне успели сделать ремонт и перекрасить стены, поменять шторы и еще что-то по мелочам. В общем, получилось такое артистичное и спококйное пространство, которое я восприняала как совершенно новое. И в этой комнате я увидела картину: какие-то темные массы деревьев, какие-то световые пятна и при этом какое-то своершенно мистическое, загадочное и очень глубокое пространство.
Я офигела, увидев это окно в другой мир и стала судорожно соображать, что это такое и откуда оно взялось в этой спальне. У меня были разные версии. Я предполагала что у подруги-художницы случилась очень большая творческая удача, что эту картину им подарили знакомые художники, что это копия (моя подруга очень с удовольствием копирует любимые картины) и наконец, что это всё-таки репродукция. Я, знаете ли, никак не привыкну, к тому что репродукции можно напечатать на холсте;-) Но независимо от происхождения этой катины она была очень, очень сильной.
В итоге в состоянии легкой ошарашенности я вернулась в гостинную.
- Там... в спальне... у вас... картина.
- Да, Матисс, репродукция из Эрмитажа.
Конечно, я тут же вспомнила. Эта ранняя работа, которую я видела лет 20 назад на выставке в Пушкинстком и про которую я забыла, потому что в ташенском альбоме её не было. Так я получила ответ на вопрос, понравился ли бы мне любимый художник если бы я не знала, что это он.
- Она такая... загадочная.
- Мы однажды решили её поменять на другую. Не получилось. Такой глубины не было. Эта - как окно, а другие почему-то плоско смотрелись, - ответила подруга.
Дома я решила проверить догадку. Я взяла всё тот же альбом и начала его внимательно рассматривать. Практически во всех картинах художника, даже в самых декоративных была глубина, вооображение легко дорисоввывало пространство и это пространство было наполнено эмоциями. Обнаженные сидели и лежали в наполенных светом комнатах, женщины играли на гитаре под сумрачными листьями монстеры, молодая девушка положила голову на руки и на картине было задумчиво, спокойно и щемяще грустно.
Я сказала что Матисс не смотря на не самую простую биографию был радостным художником. Так нам его когда-то охарактеризовала на истории искусства искусствовед из Третьяковки. "Пожалуй, единственным в 20 веке" - добавила она.
Я тогда приняла это утверждение на веру. Радостным так радостным.
В этот раз разглядывая аьльбом я увидела, как уже сказала, пространство наполненное эмоциями. Я бы не сказала, что это была именно радость. Скорее какая-то сложная смесь света, пронзительной грусти и чего-то ещё. Они мистические и загадочные, эти картины. Свет там падает из какого-то совершенно непонятного потустороннего источника. В общем, легкость бытия у него действительно получается невыносимой.
Как-то так.
Надо сказать сразу, что я сделала тактическо-стратегическую ошибку. Я пыталась объснить за что я его люблю, главным образом используя свои знания по истории искусства и биографию художника. Понятно, что любим мы картины художников всё-таки не за биографию, хотя она и может быть очень впечатляющей, и уж тем более не потому, что они придумали новое течение или что-то ещё такое.
Правда, я выдвинула ещё один тезис: Матисс радостный художник и люблю я его за невыносимую легкость бытия. Но это утверждение оказалось лишь обратной стороной выдвинутого против него обвинения в пустоватости, легкомысленности и поверхносности.
К тому же утверждения мои были довольно легковесными и не поддержанными эмоциями: альбом художника стоит у меня возле кровати, но я его последний раз открывала минимум пол года назад.
А несколькими днями спустя в гостях у подруги меня попросили сходить в спальню покормить австралийских попугайчиков, крошечных красноклювых птичек, совершенно игрушечных на вид. Я в этом доме не была уже довольно давно: в спальне успели сделать ремонт и перекрасить стены, поменять шторы и еще что-то по мелочам. В общем, получилось такое артистичное и спококйное пространство, которое я восприняала как совершенно новое. И в этой комнате я увидела картину: какие-то темные массы деревьев, какие-то световые пятна и при этом какое-то своершенно мистическое, загадочное и очень глубокое пространство.
Я офигела, увидев это окно в другой мир и стала судорожно соображать, что это такое и откуда оно взялось в этой спальне. У меня были разные версии. Я предполагала что у подруги-художницы случилась очень большая творческая удача, что эту картину им подарили знакомые художники, что это копия (моя подруга очень с удовольствием копирует любимые картины) и наконец, что это всё-таки репродукция. Я, знаете ли, никак не привыкну, к тому что репродукции можно напечатать на холсте;-) Но независимо от происхождения этой катины она была очень, очень сильной.
В итоге в состоянии легкой ошарашенности я вернулась в гостинную.
- Там... в спальне... у вас... картина.
- Да, Матисс, репродукция из Эрмитажа.
Конечно, я тут же вспомнила. Эта ранняя работа, которую я видела лет 20 назад на выставке в Пушкинстком и про которую я забыла, потому что в ташенском альбоме её не было. Так я получила ответ на вопрос, понравился ли бы мне любимый художник если бы я не знала, что это он.
- Она такая... загадочная.
- Мы однажды решили её поменять на другую. Не получилось. Такой глубины не было. Эта - как окно, а другие почему-то плоско смотрелись, - ответила подруга.
Дома я решила проверить догадку. Я взяла всё тот же альбом и начала его внимательно рассматривать. Практически во всех картинах художника, даже в самых декоративных была глубина, вооображение легко дорисоввывало пространство и это пространство было наполнено эмоциями. Обнаженные сидели и лежали в наполенных светом комнатах, женщины играли на гитаре под сумрачными листьями монстеры, молодая девушка положила голову на руки и на картине было задумчиво, спокойно и щемяще грустно.
Я сказала что Матисс не смотря на не самую простую биографию был радостным художником. Так нам его когда-то охарактеризовала на истории искусства искусствовед из Третьяковки. "Пожалуй, единственным в 20 веке" - добавила она.
Я тогда приняла это утверждение на веру. Радостным так радостным.
В этот раз разглядывая аьльбом я увидела, как уже сказала, пространство наполненное эмоциями. Я бы не сказала, что это была именно радость. Скорее какая-то сложная смесь света, пронзительной грусти и чего-то ещё. Они мистические и загадочные, эти картины. Свет там падает из какого-то совершенно непонятного потустороннего источника. В общем, легкость бытия у него действительно получается невыносимой.
Как-то так.