завидев на улице человека, способного, по мнению Алексея Алексеевича, подать милостыню, делал шаг вперед и, гордо, с достоинством, откинув назад голову, начинал петь:
На баррикады Мы все пойдем! За свободу Мы все покалечимся и умрем!
Намекаете, что могила тоже, эээ... показывает свою песенку не каждому? А, например, только тем, которые способны, по ее мнению, выложить это произведение в жж?
На живой ноге в бутсе "адидас" Инвалид по проходу шоркает. А другая нога - что твой карандаш, Одной пишет - другой зачеркивает. Как колоду карт, Развернет меха, Заведет гармонь заунывный зык. Не берет уже инвалид верха. Не берет уже инвалид низы. Не болит душа, Не болит рука Нажимать на грудь и на клавиши. А болит нога, И болит спина, И хребет болит низко кланяться. Ах мы выросли до высот стиха! Дорасти бы нам до поэзии... Не берет уже инвалид верха. Не берет уже инвалид низы... И Двери сходятся - как два лезвия. Откусила дверь голубой сквозняк. Гомон тамбурный: так и перетак. И зачем в карман с дыркой лезу я?
Только что с меня возьмешь, с дурака? Догоню в другом вагоне старика, Суну мелочь в задрожавший кулак. За поэзию... за все... и за так...
А... да где теперь те электрички. У нас только поезда. В смысле электрические, конечно, но без разделения на пригородные и дальнего следования.
Никаких не поют! И ничем не торгуют! Ни-ког-да. Я три года ездила на работку в чужие города, такое блаженство возвращаться вечером в полупустых вагонах с ногами на мяхкой скамейке с кофе и книжкой. Даже успеваешь почти что в себя прийти за этот час дороги.
Зато у нас в парикмахерских ещё совсем недавно пели, хотя и не во всех. И в трамваях на аккордеонах играют.
На баррикады
Мы все пойдем!
За свободу
Мы все покалечимся и умрем!
Reply
Reply
Reply
Reply
Инвалид по проходу шоркает.
А другая нога - что твой карандаш,
Одной пишет - другой зачеркивает.
Как колоду карт,
Развернет меха,
Заведет гармонь заунывный зык.
Не берет уже инвалид верха.
Не берет уже инвалид низы.
Не болит душа,
Не болит рука
Нажимать на грудь и на клавиши.
А болит нога,
И болит спина,
И хребет болит низко кланяться.
Ах мы выросли до высот стиха!
Дорасти бы нам до поэзии...
Не берет уже инвалид верха.
Не берет уже инвалид низы... И
Двери сходятся - как два лезвия.
Откусила дверь голубой сквозняк.
Гомон тамбурный: так и перетак.
И зачем в карман с дыркой лезу я?
Только что с меня возьмешь, с дурака?
Догоню в другом вагоне старика,
Суну мелочь в задрожавший кулак.
За поэзию... за все... и за так...
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
Никаких не поют! И ничем не торгуют! Ни-ког-да. Я три года ездила на работку в чужие города, такое блаженство возвращаться вечером в полупустых вагонах с ногами на мяхкой скамейке с кофе и книжкой. Даже успеваешь почти что в себя прийти за этот час дороги.
Зато у нас в парикмахерских ещё совсем недавно пели, хотя и не во всех. И в трамваях на аккордеонах играют.
Reply
Reply
Reply
Leave a comment