Генералы Шкуро и Май-Маевский
Совсем не sXe:-)
1.
В одном из купе вагон-салона собрались старшие начальники - генерал Май-Маевский, генерал Шкуро, генерал Витковский (начальник 3-й пехотной дивизии), генерал Агапеев и я. Мы обсуждали подробности намеченного рейда. Шкуро в то время был в ореоле своей славы. Молодой, энергичный, искренно верящий в свою звезду, он лишь первые 10-15 минут сохранял генеральскую серьезность: обсуждал, соглашался, возражал. Чувствовалось, что он так глубоко убежден в победном исходе задуманного рейда, что наше мнение его мало интересовало. К тому же у Шкуро был блестящий начальник штаба, генерал Шифнер-Маркевич, и потому командир конного корпуса знал, что Шифнер сам все прекрасно разработает.
Шкуро и Май встретились, по-видимому, впервые. Шкуро не сиделось. Он вставал, жестикулировал... Май сидел грузно, чуть-чуть посапывал и добросовестно изучал по карте пути намеченного рейда.
Его солидность, годы, генеральская внешность - все это известным образом импонировало Шкуро, и он величал Мая не иначе, как "ваше превосходительство".
Очень скоро в дверях нашего купе появилась на мгновенье фигура адъютанта генерала Шкуро. Он сделал своему начальнику какой-то непонятный нам "морговой" знак и исчез.
Шкуро, недолго думая, хлопнул Мая по плечу:
- Ну, отец, пойдем водку пить!
Лицо Май-Маевского расплылось в улыбку, и обсуждение рейда было прервано. В соседнем купе был приготовлен завтрак. Давно не виданные закуски: семга, балык, икра, омары, сыр...
- Выпьем-ка, отец, смирновки! - И из какой-то вазы со льдом появилась бутылка смирновки.
"Отец" ответил полным согласием. Я с интересом наблюдал за генералом Май-Маевским. Он пил не жадно, очень прилично и, в сущности, даже немного. Водка и скоро поданное в изобилии шампанское вообще не производили на него видимого впечатления. И только к концу завтрака было заметно, что Май нагрузился.
2.
Генерал Шкуро, побывавший в своем корпусе и убедившийся, что там все идет ладно, вернулся на станцию Иловайскую и жил в своем поезде. Его присутствие явно соблазняло Май-Маевского. "Отец" приглашал к себе Шкуро, Шкуро - "отца", и каждый вечер на платформе, под окнами столовой Мая или Шкуро, пели песенники, гремела "наурская".
Наше положение только-только выправлялось, и веселая жизнь генералов вызывала, конечно, соблазн. Большинство осуждало. "Широкие натуры" - завидовали...
Штейфон Б.А. Кризис добровольчества // Белое дело. Избранные произведения в 16 книгах. Добровольцы и партизаны. - М., 1996
1.
В одном из купе вагон-салона собрались старшие начальники - генерал Май-Маевский, генерал Шкуро, генерал Витковский (начальник 3-й пехотной дивизии), генерал Агапеев и я. Мы обсуждали подробности намеченного рейда. Шкуро в то время был в ореоле своей славы. Молодой, энергичный, искренно верящий в свою звезду, он лишь первые 10-15 минут сохранял генеральскую серьезность: обсуждал, соглашался, возражал. Чувствовалось, что он так глубоко убежден в победном исходе задуманного рейда, что наше мнение его мало интересовало. К тому же у Шкуро был блестящий начальник штаба, генерал Шифнер-Маркевич, и потому командир конного корпуса знал, что Шифнер сам все прекрасно разработает.
Шкуро и Май встретились, по-видимому, впервые. Шкуро не сиделось. Он вставал, жестикулировал... Май сидел грузно, чуть-чуть посапывал и добросовестно изучал по карте пути намеченного рейда.
Его солидность, годы, генеральская внешность - все это известным образом импонировало Шкуро, и он величал Мая не иначе, как "ваше превосходительство".
Очень скоро в дверях нашего купе появилась на мгновенье фигура адъютанта генерала Шкуро. Он сделал своему начальнику какой-то непонятный нам "морговой" знак и исчез.
Шкуро, недолго думая, хлопнул Мая по плечу:
- Ну, отец, пойдем водку пить!
Лицо Май-Маевского расплылось в улыбку, и обсуждение рейда было прервано. В соседнем купе был приготовлен завтрак. Давно не виданные закуски: семга, балык, икра, омары, сыр...
- Выпьем-ка, отец, смирновки! - И из какой-то вазы со льдом появилась бутылка смирновки.
"Отец" ответил полным согласием. Я с интересом наблюдал за генералом Май-Маевским. Он пил не жадно, очень прилично и, в сущности, даже немного. Водка и скоро поданное в изобилии шампанское вообще не производили на него видимого впечатления. И только к концу завтрака было заметно, что Май нагрузился.
2.
Генерал Шкуро, побывавший в своем корпусе и убедившийся, что там все идет ладно, вернулся на станцию Иловайскую и жил в своем поезде. Его присутствие явно соблазняло Май-Маевского. "Отец" приглашал к себе Шкуро, Шкуро - "отца", и каждый вечер на платформе, под окнами столовой Мая или Шкуро, пели песенники, гремела "наурская".
Наше положение только-только выправлялось, и веселая жизнь генералов вызывала, конечно, соблазн. Большинство осуждало. "Широкие натуры" - завидовали...
Штейфон Б.А. Кризис добровольчества // Белое дело. Избранные произведения в 16 книгах. Добровольцы и партизаны. - М., 1996