Черновые отрывки из новой книги (названия пока нет). Глава 2. "Нас всех учили понемногу..." Ч.29.
Думало ли Советское правительство о том, что происходит со школой? Или одна Надежда Константиновна била тревогу? И думало, и тревожилось. Другое дело, что время было такое, что на первый план выходило - дать всем образование, среднее, по возможности. И - кадры решают всё, со смертью Крупской некому было в правительстве решать проблему перевода школы на политехническое обучение. Эту проблему отложили до лучших времен, а на носу война была…
В последней четверти 9-го класса у нас случилось происшествие со скандалом, после которого отношения учителей ко мне несколько улучшились, до этого было реально тяжеловато. Справедливости ради, я и сам старался в плане чтобы вызвать к себе учительскую неприязнь. Например, некоторые учителя имели обыкновение опаздывать на уроки. 5 минут опоздания и нашего класса уже не было в школе, мы уже по селу бродили. Хороль - большое село, есть где побродить. Я уводил класс. Если отличник смотрит на часы, отсчитывает 5 минут и кричит: «Пацаны, урока не будет, училка не пришла» - весь класс уйдет за ним.
Когда это дошло до директора, меня вызвали на педсовет. Нет, не исключать собирались, ничего страшного, директор хотел разобраться, почему я срываю уроки. Вроде бы пацан старается учиться, полный дневник «пятерок», и, одновременно, такое. На педсовете я набрался наглости заявить, что дисциплина для всех, если я, например, опоздаю на урок на 5 минут, то меня и в класс не пустят.
- Справедливо, - сказал Борис Николаевич и меня отпустили. Никаких разборок больше не было. Но учительской приязни ко мне это не добавило, разумеется.
Наша «классная» Валентина Константиновна Колмыкова вела у нас русский язык и литературу. Класс считал, что нам с учителем не повезло, в других классах другие учителя не были настолько требовательными. Все хотели, само собой, чтобы было как в других классах. Напряжение между классом и Валентиной Константиновной всё росло и росло. И еще это напряжение стимулировалось тем, что сами хорольские «хорошисты», ребята, успевающие на 4 и 5, были недовольны нашей «классной», впрочем, с них всё и началось.
Однажды на уроке, когда выяснилось, что весь класс к нему не готов, так никто и не прочитал заданную для чтения дома какую-то книгу, Валентина Константиновна сорвалась:
- Обломовы! Вы все - обломовы. Обломовщина! Вы ни на что в этой жизни не способны!
И т.д.. Дебилами и кретинами, как это делали в запальчивости другие учителя, она нас не называла, но слов обидных сказала много. Класс и восстал, оскорбленный в лучших чувствах. Первыми оскорбились Лена Коваль и Люба Хитрук, лучшие ученицы, на которых школа возлагала большие надежды, за ними подтянулись другие. Началась перепалка, недоросли обвинили Валентину Константиновну в предвзятости и вообще во всех смертных грехах, заявили, что не хотят, чтобы она нас учила. И класс ушел с урока. Теперь это не я урок сорвал. Весь класс ушел, один я остался сидеть за своей партой в третьем ряду от доски.
- Балаев, а ты чего остался? - спросила меня Валентина Константиновна.
- А у меня нет претензий. И то, что вы задавали, я уже несколько лет назад прочитал.
Если честно, то мне было как-то всё-равно на Валентину Константиновну, мне эта ситуация не нравилась в том плане, что заводилы скандала пользовались теплым отношением тех учителей, с которыми у меня были сложные отношения, особенно сложные, а вот Колмыкова ко всем относилась ровно, она их не выделяла. Из вредности я остался. Валентина Константиновна со слезами на глазах убежала из класса, я в одиночестве тоже сидеть в нем не собирался, вышел в коридор, а там все мои одноклассники и мне инициаторы конфликта предъявили измену и предательство, объявили бойкот. Все остальные поддержали. Второй раз за учебный год мне класс объявлял бойкот. Первый раз, когда я в контрольной по математике допустил ошибку. Примеры и задачи для контрольных давались на два варианта. Я быстро решал свой вариант, переписывал на отдельный лист решения и бросал скомканный листок пацанам, они переписывали. Потом меня стали просить и второй вариант дать списать. Я решал и второй вариант. Чтобы не было заметно, что контрольная списана, ребята переписывали у меня с ошибками, в одной-двух задачах, получали свои не 5, а 4 или 3 и всё оставалось шито-крыто. А тут я по невнимательности допустил ошибку, к ней они добавили свои и полкласса отхватили «двойки». Тогда был первый бойкот. До следующей контрольной, я на ней никому списать не дал и почти весь класс, за исключением нескольких человек, получил «двойки». А были еще контрольные по химии и физике. Бойкот был прекращен. И тут - новый. Мне даже интересно было, сколько он продлится. Впрочем, мои друзья, хулиганский актив класса, если так можно выразиться, плевали на бойкот, который мне объявил «хорошистский» актив.
Пришли завуч и директор, загнали нас в класс и попробовали успокоить, погасить скандал. Не тут-то вам там! Ишь чего захотели?! Подавайте нам новую училку литературы! Эту не хотим! И новую «классную»!
Психология. Теперь уже уперлись из страха, что Колмыкова будет мстить зачинщикам. Ага, «двойки» ни за что ставить.
А дома протестующие рассказали родителям, какая у нас плохая классная, обзывает учеников всякими словами и они не хотят, чтобы она их учила… Конфликт вылился за стены школы, родители пожаловались в роно. Районные чиновницы от образования подключились.
Собрали классное комсомольское собрание по инициативе роно, пришли две дамы оттуда, директор школы, завуч и Валентина Константиновна, конечно. Всем предлагали высказаться по поводу. Высказывались, что не хотят Валентину Константиновну, хотят другую училку. Я молчал и читал какую-то книгу под партой, по своему обыкновению. Мне было все-равно, в принципе, хоть эта училка, хоть другая.
Борис Николаевич спросил:
- А Балаев почему молчит?
- А что здесь говорить? - я встал. Ну и высказал, что некоторые привыкли к тому, что им учителя, своим любимцам, поблажки делают, а на литературе и русском языке такое не пролазит, вот и всё. И что Валентина Константиновна меня лично как учитель вполне устраивает. И если она будет преподавать не в нашем классе, если ей другой класс дадут, то прошу и меня перевести в этот другой класс. Ну и мои друзья поддержали меня. Хоть они и были двоечниками-троечниками.
Вы поняли, конечно, как разрешился этот конфликт, инициаторы получили своё «Как вам не стыдно?!», Колмыкова осталась нашей «классной». Меня еще какое-то время классные активисты бойкотировали, на что мне плевать было.
Но сейчас я бы очень хотел сказать Валентине Константиновне:
- Насчет обломовых вы абсолютно правы. Но сами себе по этому поводу никаких вопросов задать не хотите?..
Благодарю за поддержку
карточка Сбербанка 2202200535946089.
карточка Тинькофф 5213 2439 6756 4582