Отрывки из "Большого террора". Черновой вариант главы 6 (часть 8)
Тем более, что она имела сведения о повторном осуждении своего мужа, как нам повествуют биографы Вангенгейма: «На запрос Варвары Ивановны о судьбе мужа 28 июня 1939 г. ей ответили из Прокуратуры СССР: А.Ф.Вангенгейм жив, работает, в 1937 г. его дело было рассмотрено особой тройкой Ленинградской области и его снова осудили на 10 лет без учета прежнего срока, из Соловков перевели в дальние лагеря без права переписки».
Деятели из «Мемориала», видимо, считают жену профессора конченной дурочкой. Разумеется, директорами школ только дурочек назначали, а гражданке Кургузовой, жене врага народа, сталинский режим в виде особого исключения, кажется, позволил во время пребывания ее мужа на Соловках, не только закончить педагогический институт, но и во время учебы в институте уже работать директором московской школы. Обычно жен врагов народа отправляли в лагеря для жен врагов народа. Да, вообще, с работы увольняли и всячески терроризировали, из Москвы высылали, в самом легком случае. А тут - директор школы! И никто не трогает. Даже больше, когда мы начнем с дочерью профессора разбираться, кое-что, касаемое гражданки Кургузовой, вас может надолго в ступор ввести, если вы привыкли воспринимать сталинское время в русле официальной пропаганды.
Но мы же про «дурочку». Так вот, зачем-то гражданка Кургузова, зная, что её мужа арестовало ОГПУ, осудило ОГПУ, содержался он в тюрьме ОГПУ- НКВД, запросы слала прокурору. Совсем, дамочка, запуталась. Так мало того, что дурочка, еще и обманщица. По версии «Мемориала», конечно, который представляет в своих экспозициях такое письмо за подписью В.И.Кургузовой:
Да, дурочка, конечно. Свой адрес в заявлении наркому НКВД указала: «Москва. Дукучаев пер.». Директор школы, учится заочно в педагогическом институте, еще и географию в школе она преподавала, а название улицы, на которой живет (Докучаев переулок), пишет в заявлении наркому с ошибкой.
Еще и дочь Варвары Ивановны передала «Мемориалу» письма отца с Соловков, последнее датировано 19 сентября 1937 года. В заявлении - август. Обманула Берию.
Наконец, как это заявление оказалось у «Мемориала»? Нашли в архивах НКВД? Где тогда на нем входящий номер и резолюция, да хоть какая-то отметка о принятии его в работу? Ладно, допустим, что сотрудник НКВД без всяких отметок его в папку бросил, но как это заявление вообще можно было обнаружить в архиве? Его сотрудник НКВД бросил в папку с грифом «Особо ценный исторический документ. Хранить вечно»? Это же обычная переписка, заявления и обращения граждан, с очень ограниченным сроком их хранения, иначе никаких архивов не хватит для такой макулатуры. Сейчас они хранятся 3 года. При Берии - вечно?
Если же это второй экземпляр заявления, оставленный В.И.Кургузовой себе, чтобы иметь подтверждение того, что она первый отправила наркому НКВД, то где на нем отметка канцелярии наркомата о приеме первого экземпляра?
Да даже если предположить, что в поисках документов о Вангенгейме, его биографы перешерстили весь архив НКВД снизу до верху и все-таки чудом нашли это письмо - где на нем хоть один регистрационный штамп, хоть одна пометка о регистрации полученного обращения гражданки, об обязательной резолюции на подобного рода документах я даже стесняюсь заикаться. С какой стороны не погляди - туфта. И запрос в Прокуратуру - туфта. И заявление на имя Берии - туфта.
Понятно, что ничего подобного жена Вангенгейма не писала, это сочинили «творческие» личности, в представлении которых советские люди 30-х годов, даже директора школ с высшим педагогическим образованием, были настолько малограмотными, что не могли даже составить обращение на имя наркома без многочисленных грамматических ошибок, даже свой домашний адрес не могли без ошибок написать.
Но, еще раз повторюсь, жена Вангенгейма из Прокуратуры СССР, по версии биографов ее мужа, всё же получила сведения о его повторном осуждении, уже не тройкой ОГПУ, а «особой тройкой НКВД», только пенсионные хлопоты начала, когда ей выдали документ из той же прокуратуры лишь об отмене приговора тройки ОГПУ. Стала хлопотать о пенсии за еще нереабилитированного мужа. И пенсию себе выхлопотала.
Только никак она не могла начать эти хлопоты, так как согласно «найденным» в архивах документам… Дальше начинается, простите, совсем уж анекдот. Про то, как Берия приказал родственникам расстрелянных сообщать - «10 лет без права переписки», а при Хрущеве этим же родственникам выдавали на руки справки о реабилитации, в которых сведений об осуждении «тройками» вообще не было. Да чего там про «тройки»! В СССР вообще все думали, что за шпионаж только Тухачевского и Уборевича расстреляли, остальным - «10 лет без права переписки»…
Деятели из «Мемориала», видимо, считают жену профессора конченной дурочкой. Разумеется, директорами школ только дурочек назначали, а гражданке Кургузовой, жене врага народа, сталинский режим в виде особого исключения, кажется, позволил во время пребывания ее мужа на Соловках, не только закончить педагогический институт, но и во время учебы в институте уже работать директором московской школы. Обычно жен врагов народа отправляли в лагеря для жен врагов народа. Да, вообще, с работы увольняли и всячески терроризировали, из Москвы высылали, в самом легком случае. А тут - директор школы! И никто не трогает. Даже больше, когда мы начнем с дочерью профессора разбираться, кое-что, касаемое гражданки Кургузовой, вас может надолго в ступор ввести, если вы привыкли воспринимать сталинское время в русле официальной пропаганды.
Но мы же про «дурочку». Так вот, зачем-то гражданка Кургузова, зная, что её мужа арестовало ОГПУ, осудило ОГПУ, содержался он в тюрьме ОГПУ- НКВД, запросы слала прокурору. Совсем, дамочка, запуталась. Так мало того, что дурочка, еще и обманщица. По версии «Мемориала», конечно, который представляет в своих экспозициях такое письмо за подписью В.И.Кургузовой:
Да, дурочка, конечно. Свой адрес в заявлении наркому НКВД указала: «Москва. Дукучаев пер.». Директор школы, учится заочно в педагогическом институте, еще и географию в школе она преподавала, а название улицы, на которой живет (Докучаев переулок), пишет в заявлении наркому с ошибкой.
Еще и дочь Варвары Ивановны передала «Мемориалу» письма отца с Соловков, последнее датировано 19 сентября 1937 года. В заявлении - август. Обманула Берию.
Наконец, как это заявление оказалось у «Мемориала»? Нашли в архивах НКВД? Где тогда на нем входящий номер и резолюция, да хоть какая-то отметка о принятии его в работу? Ладно, допустим, что сотрудник НКВД без всяких отметок его в папку бросил, но как это заявление вообще можно было обнаружить в архиве? Его сотрудник НКВД бросил в папку с грифом «Особо ценный исторический документ. Хранить вечно»? Это же обычная переписка, заявления и обращения граждан, с очень ограниченным сроком их хранения, иначе никаких архивов не хватит для такой макулатуры. Сейчас они хранятся 3 года. При Берии - вечно?
Если же это второй экземпляр заявления, оставленный В.И.Кургузовой себе, чтобы иметь подтверждение того, что она первый отправила наркому НКВД, то где на нем отметка канцелярии наркомата о приеме первого экземпляра?
Да даже если предположить, что в поисках документов о Вангенгейме, его биографы перешерстили весь архив НКВД снизу до верху и все-таки чудом нашли это письмо - где на нем хоть один регистрационный штамп, хоть одна пометка о регистрации полученного обращения гражданки, об обязательной резолюции на подобного рода документах я даже стесняюсь заикаться. С какой стороны не погляди - туфта. И запрос в Прокуратуру - туфта. И заявление на имя Берии - туфта.
Понятно, что ничего подобного жена Вангенгейма не писала, это сочинили «творческие» личности, в представлении которых советские люди 30-х годов, даже директора школ с высшим педагогическим образованием, были настолько малограмотными, что не могли даже составить обращение на имя наркома без многочисленных грамматических ошибок, даже свой домашний адрес не могли без ошибок написать.
Но, еще раз повторюсь, жена Вангенгейма из Прокуратуры СССР, по версии биографов ее мужа, всё же получила сведения о его повторном осуждении, уже не тройкой ОГПУ, а «особой тройкой НКВД», только пенсионные хлопоты начала, когда ей выдали документ из той же прокуратуры лишь об отмене приговора тройки ОГПУ. Стала хлопотать о пенсии за еще нереабилитированного мужа. И пенсию себе выхлопотала.
Только никак она не могла начать эти хлопоты, так как согласно «найденным» в архивах документам… Дальше начинается, простите, совсем уж анекдот. Про то, как Берия приказал родственникам расстрелянных сообщать - «10 лет без права переписки», а при Хрущеве этим же родственникам выдавали на руки справки о реабилитации, в которых сведений об осуждении «тройками» вообще не было. Да чего там про «тройки»! В СССР вообще все думали, что за шпионаж только Тухачевского и Уборевича расстреляли, остальным - «10 лет без права переписки»…