Двое, он и она, выходят из арки дома на площади Екатерины II и направляются к памятнику в ее, площади, центре. На обоих надеты одинаковые махровые безразмерные белые гостиничные халаты, на лицах явно читается позднее возвращение накануне и ранний подъем сегодня. Тем не менее, проснуться пораньше стоило, чтобы увидеть, как мягкий утренний свет разливается по круглой площади со стороны моря и тонирует все, обращенное фасадом или лицом на восток, в нежно-абрикосовый цвет. Парочка в халатах усаживается на парапет у ног императрицы и начинает в молчании по очереди откусывать от яблока, извлеченного из одного из четырех глубоких квадратных карманов.
- А, кстати, - говорит он, и человеческий голос неестественно отражается от ослепительной мокрой плитки под ногами и уносится куда-то вслед усатой машине-цистерне, поливающей тротуары и редких в 7 утра субботы прохожих. Слегка сбитый с толку собственной громогласностью в этом сонном и медлительном мире, он достает из другого (или из того же?) кармана типичную квадратную коробочку и, не переводя взгляда с маячащего впереди бульвара и угадывающегося еще дальше моря, протягивает ее вбок, в сторону своей спутницы.
Спустя пару минут они встанут и пойдут на поиски открытого кафе или не закрытого с вечера бара, чтобы выпить кофе. У них все будет хорошо - настолько, что и говорить больше не о чем. И, если я когда-нибудь вдруг решу писать рассказы, а тем более, сценарии, то постараюсь найти для них более оригинальные, но не менее теплые и мурлычущие сюжеты.