(no subject)
Кризис корпорации
Третья волна привносит новый уровень непредсказуемости и волатильности в деятельность корпораций. Причины и вектор изменений неясны. Это порождает растерянность и фрустрацию у многих корпоративных топ-менеджеров, которые только стараются казаться уверенными в себе и контролирующими ситуацию. Большинство руководителей корпораций продолжают бесконечную борьбу за прибыль, объемы производства и личную карьеру, все больше напоминая белок в колесе. Но самые умные представители менеджерского сословия, видя беспрецедентный рост непредсказуемости условий, нарастающую критику общества и политическое давление, начинают ставить под вопрос цели, структуру и ответственность - и даже сам смысл существования корпораций.
Ускорение изменений само по себе привносит новую степень риска в корпоративное управление. Количество принимаемых решений возрастает так, что времени на их обдумывание больше не остается.
Распад массового рынка на массу мини-рынков, для каждого из которых необходимо искать свое решение.
Социальная демассификация сотрясает рынок труда. Представители расовых, этнических и сексуальных меньшинств, которые раньше должны были ассимилироваться в однородную массу рабочих и служащих, теперь требуют групповой идентификации и настаивают, чтобы их право на труд не страдало от факта открытой принадлежности к меньшинству.
Силы, которые формировали массовое общество, заработали в противоположном направлении. Национализм в контексте высоких технологий превратился в регионализм. Средства коммуникации вместо создания массовой культуры занимаются ее демассификацией. Диверсифицируются источники энергии, и трансформируется процесс производства.
В дополнение ко всем этим факторам, которые воздействуют на корпорацию одновременно, прибавляется ширящаяся общественная критика самих целей ее существования. Эта атака на корпорации принципиально отличается от критики времен второй волны.
В индустриальную эпоху было принято рассматривать корпорацию исключительно как субъект экономической жизни. Поэтому атаке подвергались именно экономические аспекты ее деятельности.
Теперь критике подвергается само искусственное выделение экономического аспекта из общего контекста нашей жизни, который включает и социальное, политическое, моральное измерения.
Третья волна приносит с собой требование возникновения совершенно нового института - корпорации, которая не только зарабатывает прибыль и производит товары, но и вносит свой вклад в решение сложнейших экологических, политических, моральных, расовых, гендерных и социальных проблем. Этого требует общество. Этого хотят и наиболее прозорливые руководители корпораций.
Такое изменение роли корпораций не является предметом выбора. Это необходимость, продиктованная давлением пяти нарастающих сил - изменений в физической среде, в расстановке общественных сил, в роли информации, в политической организации и в морали.Расшифровываем новый кодекс
Изменения в инфосфере, техносфере и социосфере цивилизации затрагивают жизнь каждого человека.
Новый кодекс поведения бросает прямой вызов всему, во что нас учили верить: важности пунктуальности и синхронности, стандартности и одинаковости.
Разрушается график работы «с девяти до шести». Гибкий график работы становится нормой. Это не что иное, как демассификация времени. Поскольку рабочие графики становятся все более гибкими и персонифицированными, появляется потребность в дополнительном планировании уже личного времени.
Компьютер добавляет новое измерение времени, предоставляя нам возможность асинхронных коммуникаций.
Все труднее становится сказать, когда требования пунктуальности имеют под собой весомое основание, а когда являются частью утратившего смысл и значение ритуала. Пунктуальность, как и мораль, становится ситуационной.
Уход от классического массового производства приводит к демассификации маркетинга, мерчандайзинга и потребления. Потребление, как и производство, из стандартизированного превращается в конфигурируемое.
Новая матрица
Третья волна разрушила основополагающий столп индустриальной организации - принцип единоначалия. Вместо него утвердился матричный принцип управления, при котором у сотрудника есть один административный начальник и второй - функциональный.
До сих пор очень плохо воспринимается тот факт, что национальные экономики начинают распадаться на региональные и субнациональные экономики. У каждого региона формируются свои уникальные потребности в области энергоснабжения, в квалификации рабочей силы, в уровне образования и культуры.
Неготовность признать эту новую реальность обрекает на провал все попытки правительств улучшить ситуацию в экономике. Их деятельность все больше напоминает попытку врача вылечить всех больных одним и тем же лекарством, независимо от болезни.
Маленькое в большом - это красиво
Третья волна заставляет нас экспериментировать с новым типом организации. Она состоит из небольших подразделений, которые можно соединять между собой разными способами, получая многочисленные конфигурации. Для такого типа организации как раз подходит матричная система управления. Хотя название для нее еще предстоит придумать.
Возвышение просьюмера
Слово «просьюмер» Тоффлер составил из начала слова «продюсер» (производитель) и окончания слова «консьюмер» (потребитель), поскольку эта новая роль преодолевает созданный третьей волной разрыв между ролями потребителя и производителя. По-русски это слово, наверное, должно звучать «протребитель», но я использую транскрипцию англоязычного оригинала.
В 1970-е годы в аптеках Западной Европы и США появились индивидуальные наборы тестов на беременность. К 1980-м годам миллионы женщин рутинно выполняли работу, которую раньше делали лаборант, медсестра и врач. Это классический пример просьюмеризма, который сегодня окружает нас повсюду.
Тоффлер еще приводит примеры банкомата и самообслуживания на автозаправке, которые были революцией 30 лет назад. А я начинаю понимать, что представляют собой не только онлайн-магазины и системы Банк-Клиент, но и Google, Facebook, WhatsApp, Instagram. Все они предоставляют нам - просьюмерам - возможность выполнить важную часть работы - сформировать поисковый запрос, разместить пост, отправить сообщение, сделать и выложить в интернет селфи, наконец.
Мне кажется, что примеры Тоффлера позволяют нам сегодня правильнее понять скрытые драйверы самых успешных бизнес-моделей современности.
Экономика индустриальной цивилизации делилась на два сектора - скрытый и видимый. В скрытом секторе, назовем его сектор А, работа производилась бесплатно и преимущественно для собственного потребления. К сектору А относилась, например, вся работа домохозяйки - все бесчисленные обеды, стирки и уборки. Сектор Б представлял собой рынок, охваченный товарно-денежными отношениями.
Принимая на себя часть функций, которые раньше выполняли медицинские работники, банковские клерки и автозаправщики, люди переходят из категории пассивных потребителей в категорию активных просьюмеров и переносят часть работы из сектора Б в сектор А. Движения взаимопомощи, миллионы людей, собирающие своими руками все от домов до компьютеров - все они пополняют растущую армию просьюмеров.
Чтобы заглянуть в будущее этого тренда, надо внимательнее присмотреться к тому, что происходит не только в сфере обслуживания, но и в производстве. Демассификация производства создает уникальные новые возможности для вовлечения потребителя в производственный процесс.
Уже во времена написания книги существовали производители, которые были готовы давать скидки или даже приплачивать потребителям, которые готовы были участвовать в проектировании и дизайне нужных им изделий. Появилось определение двух типов производства «изнутри - вовне» и «извне - внутрь».
Под рынком часто подразумевают чисто капиталистическое явление, основанное на товарно-денежных отношениях. На самом деле, рынок - это просто сеть по обмену товарами и услугами. Потребность в такой всеобъемлющей сети возникла вместе с разрывом ролей потребителя и производителя, который породила индустриальная цивилизация.
Сближение этих ролей в роли просьюмера влечет за собой существенную трансформацию рыночной модели. Рынок не исчезнет, но по мере переноса существенной части транзакций из сектора Б в сектор А экономисты не смогут более игнорировать нерыночный сектор экономики.
Экономика третьей волны
Выход на авансцену просьюмера изменит характер нашего экономического мышления, потому что никакой экономический анализ не будет возможен без учета сектора А.
Изменится и характер социального конфликта. Противостояние между менеджерами и рабочими сохранится, но утратит былое значение. Мы станем свидетелями иных классовых битв, где работники сектора Б будут бороться за сохранение своей роли и своих доходов под напором просьюмеризма.
Я пишу эти строки и ловлю себя на мысли о борьбе, которую ведут сейчас регулярные таксисты и власти в Европе и в США против сервиса частных извозчиков Uber. А также об отказе Tesla от дилерской модели продаж.
Еще одно важнейшее событие прошло незамеченным для большинства мыслителей и экономистов второй волны. Гигантский проект по созданию глобального рынка, которым человечество было занято 10 000 лет, закончен. Мировой рынок построен. Ему больше некуда расширяться. Система дистрибуции также достигла предела развития.
Рынок сделал всех и вся взаимозависимыми. Он распространил убеждение, что экономические интересы играют ключевую роль в жизни человека. Он научил нас смотреть на жизнь как на последовательность контрактов и транзакций. Таким образом, экспансия рынка сформировала ценности индустриальной цивилизации.
Создание глобального рынка было самым грандиозным проектом человечества. Теперь, когда этот проект почти завершен, направлявшаяся на него энергия должна высвободиться для других целей.
Психологический водоворот
Никогда прежде такое количество людей, включая людей умных и хорошо образованных, не чувствовало себя беспомощно тонущими в водовороте противоречивых и непонятных идей. Мозг отказывается понимать происходящее.
Большая часть этой путаницы проистекает из культурной войны, которую цивилизация третьей волны ведет с защитниками индустриального мира.
Лучшей иллюстрацией этому служит изменение в нашем представлении о природе. Вместе с ростом потенциального ущерба, который мы можем нанести природе, растет и понимание хрупкости и уязвимости природы.
Исследования в области генетики ставят под сомнение дарвиновский тезис о естественном отборе как об основной движущей силе эволюции.
Представление о прогрессе как об однозначно положительном процессе также уступает место мыслям в русле Хаксли и Оруэлла.
Теория относительности Эйнштейна и современные открытия ученых разрушают наше представление о времени, постоянно движущемся по прямой из прошлого в настоящее.
В то время как цивилизация второй волны подчеркивала необходимость изучения разных вещей по отдельности, цивилизация третьей волны обращает внимание на их взаимосвязи, контекст и целостность.
Механистическое понимание причинно-следственных связей, метафорично выраженное в ньютоновском столе с бильярдными шарами, оказывается задвинуто далеко на задворки космической песочницы человечества третьей волны как сугубо частный случай, применимый в весьма ограниченных пределах.
Бельгийский нобелевский лауреат Илья Пригожин предложил нам удивительный синтез хаоса и порядка со случайностью и необходимостью и объяснил, как они влияют на причинно-следственные связи.
Он ввел в обиход понятие отрицательной и позитивной обратной связи как основу системного мышления.
Механистический подход второй волны утверждал, что любое событие в принципе можно предсказать. Системное мышление третьей волны, основанное на анализе бесконечного числа сочетаний петель позитивной и отрицательной обратной связи, проводит грань между явлениями, которые предсказать можно, и другими явлениями, которые предсказать нельзя.
Невольно вспоминаются черные лебеди Нассима Талеба, не правда ли?
Раскол нации
Нация - это ключевой политический субъект индустриальной эпохи. Теперь она испытывает нарастающее давление как сверху, со стороны наднациональных институтов, так и снизу, со стороны сепаратистских движений.
«Нам трудно представить себе распад такой державы, как СССР, но в 1977 году советские власти посадили в тюрьму армянских националистов за взрыв в московском метро… Тысячи людей, вышедшие на демонстрацию в Тбилиси, вынудили власти признать грузинский язык официальным языком республики. В то время, когда грузины маршировали в Тбилиси против русских, в столице Абхазии Сухуми абхазы требовали отделения от Грузии», - эти слова Тоффлера я цитирую по потрепанной бумажной книге 1980 года издания. Тогда распад СССР никто не мог себе представить ни в США, ни в СССР, что бы сейчас ни пытались утверждать задним числом.
Третья волна дробит нации на огромное количество разнообразных этнических, конфессиональных, расовых и прочих групп.
Правительства не так гибки, как корпорации, и продолжают попытки навязать всем унифицированную политику. Это может довести ситуацию до точки кипения, и тогда взрыв будет неизбежен.
Третья волна приносит на международную арену новые проблемы, новую структуру коммуникаций, новых участников процесса. Все это резко сокращает возможности национальных государств.
Экономические проблемы, экологические проблемы и новые средства коммуникации совместно ослабляют международное значение национального государства. И именно в этот момент на международной арене появляются новые сильные игроки.
Глобальная корпорация
Транснациональные корпорации имеют свои собственные интересы, которые могут вступать в противоречие с интересами их стран происхождения. Многие из них не только превосходят государства среднего размера по экономической мощи, но и приобретают квазигосударственные черты: заводят своих дипломатов и разведчиков.
Транснациональная сеть
Не только корпорации, но и объединения граждан выходят за рамки национальных границ. Вокруг всего мира образуется плотная сеть транснациональных связей.
Глобальное сознание
Набирающий обороты глобализм не представляет интересы какой-то отдельной группы. Как национализм присвоил себе право говорить от имени всей нации, глобализм претендует на право говорить от имени всего человечества.
Упрощенная экстраполяция этих тенденций порождает мифы о всевластии корпораций или глобальном правительстве. Реальность будет другой.
Скорей всего, структура международного управления будет напоминать матрицу, которую используют наиболее продвинутые корпорации. Мы движемся к миру, который будет организован более похожим на нейроны в мозге человека, чем на департаменты бюрократической системы.
Третья волна привносит новый уровень непредсказуемости и волатильности в деятельность корпораций. Причины и вектор изменений неясны. Это порождает растерянность и фрустрацию у многих корпоративных топ-менеджеров, которые только стараются казаться уверенными в себе и контролирующими ситуацию. Большинство руководителей корпораций продолжают бесконечную борьбу за прибыль, объемы производства и личную карьеру, все больше напоминая белок в колесе. Но самые умные представители менеджерского сословия, видя беспрецедентный рост непредсказуемости условий, нарастающую критику общества и политическое давление, начинают ставить под вопрос цели, структуру и ответственность - и даже сам смысл существования корпораций.
Ускорение изменений само по себе привносит новую степень риска в корпоративное управление. Количество принимаемых решений возрастает так, что времени на их обдумывание больше не остается.
Распад массового рынка на массу мини-рынков, для каждого из которых необходимо искать свое решение.
Социальная демассификация сотрясает рынок труда. Представители расовых, этнических и сексуальных меньшинств, которые раньше должны были ассимилироваться в однородную массу рабочих и служащих, теперь требуют групповой идентификации и настаивают, чтобы их право на труд не страдало от факта открытой принадлежности к меньшинству.
Силы, которые формировали массовое общество, заработали в противоположном направлении. Национализм в контексте высоких технологий превратился в регионализм. Средства коммуникации вместо создания массовой культуры занимаются ее демассификацией. Диверсифицируются источники энергии, и трансформируется процесс производства.
В дополнение ко всем этим факторам, которые воздействуют на корпорацию одновременно, прибавляется ширящаяся общественная критика самих целей ее существования. Эта атака на корпорации принципиально отличается от критики времен второй волны.
В индустриальную эпоху было принято рассматривать корпорацию исключительно как субъект экономической жизни. Поэтому атаке подвергались именно экономические аспекты ее деятельности.
Теперь критике подвергается само искусственное выделение экономического аспекта из общего контекста нашей жизни, который включает и социальное, политическое, моральное измерения.
Третья волна приносит с собой требование возникновения совершенно нового института - корпорации, которая не только зарабатывает прибыль и производит товары, но и вносит свой вклад в решение сложнейших экологических, политических, моральных, расовых, гендерных и социальных проблем. Этого требует общество. Этого хотят и наиболее прозорливые руководители корпораций.
Такое изменение роли корпораций не является предметом выбора. Это необходимость, продиктованная давлением пяти нарастающих сил - изменений в физической среде, в расстановке общественных сил, в роли информации, в политической организации и в морали.Расшифровываем новый кодекс
Изменения в инфосфере, техносфере и социосфере цивилизации затрагивают жизнь каждого человека.
Новый кодекс поведения бросает прямой вызов всему, во что нас учили верить: важности пунктуальности и синхронности, стандартности и одинаковости.
Разрушается график работы «с девяти до шести». Гибкий график работы становится нормой. Это не что иное, как демассификация времени. Поскольку рабочие графики становятся все более гибкими и персонифицированными, появляется потребность в дополнительном планировании уже личного времени.
Компьютер добавляет новое измерение времени, предоставляя нам возможность асинхронных коммуникаций.
Все труднее становится сказать, когда требования пунктуальности имеют под собой весомое основание, а когда являются частью утратившего смысл и значение ритуала. Пунктуальность, как и мораль, становится ситуационной.
Уход от классического массового производства приводит к демассификации маркетинга, мерчандайзинга и потребления. Потребление, как и производство, из стандартизированного превращается в конфигурируемое.
Новая матрица
Третья волна разрушила основополагающий столп индустриальной организации - принцип единоначалия. Вместо него утвердился матричный принцип управления, при котором у сотрудника есть один административный начальник и второй - функциональный.
До сих пор очень плохо воспринимается тот факт, что национальные экономики начинают распадаться на региональные и субнациональные экономики. У каждого региона формируются свои уникальные потребности в области энергоснабжения, в квалификации рабочей силы, в уровне образования и культуры.
Неготовность признать эту новую реальность обрекает на провал все попытки правительств улучшить ситуацию в экономике. Их деятельность все больше напоминает попытку врача вылечить всех больных одним и тем же лекарством, независимо от болезни.
Маленькое в большом - это красиво
Третья волна заставляет нас экспериментировать с новым типом организации. Она состоит из небольших подразделений, которые можно соединять между собой разными способами, получая многочисленные конфигурации. Для такого типа организации как раз подходит матричная система управления. Хотя название для нее еще предстоит придумать.
Возвышение просьюмера
Слово «просьюмер» Тоффлер составил из начала слова «продюсер» (производитель) и окончания слова «консьюмер» (потребитель), поскольку эта новая роль преодолевает созданный третьей волной разрыв между ролями потребителя и производителя. По-русски это слово, наверное, должно звучать «протребитель», но я использую транскрипцию англоязычного оригинала.
В 1970-е годы в аптеках Западной Европы и США появились индивидуальные наборы тестов на беременность. К 1980-м годам миллионы женщин рутинно выполняли работу, которую раньше делали лаборант, медсестра и врач. Это классический пример просьюмеризма, который сегодня окружает нас повсюду.
Тоффлер еще приводит примеры банкомата и самообслуживания на автозаправке, которые были революцией 30 лет назад. А я начинаю понимать, что представляют собой не только онлайн-магазины и системы Банк-Клиент, но и Google, Facebook, WhatsApp, Instagram. Все они предоставляют нам - просьюмерам - возможность выполнить важную часть работы - сформировать поисковый запрос, разместить пост, отправить сообщение, сделать и выложить в интернет селфи, наконец.
Мне кажется, что примеры Тоффлера позволяют нам сегодня правильнее понять скрытые драйверы самых успешных бизнес-моделей современности.
Экономика индустриальной цивилизации делилась на два сектора - скрытый и видимый. В скрытом секторе, назовем его сектор А, работа производилась бесплатно и преимущественно для собственного потребления. К сектору А относилась, например, вся работа домохозяйки - все бесчисленные обеды, стирки и уборки. Сектор Б представлял собой рынок, охваченный товарно-денежными отношениями.
Принимая на себя часть функций, которые раньше выполняли медицинские работники, банковские клерки и автозаправщики, люди переходят из категории пассивных потребителей в категорию активных просьюмеров и переносят часть работы из сектора Б в сектор А. Движения взаимопомощи, миллионы людей, собирающие своими руками все от домов до компьютеров - все они пополняют растущую армию просьюмеров.
Чтобы заглянуть в будущее этого тренда, надо внимательнее присмотреться к тому, что происходит не только в сфере обслуживания, но и в производстве. Демассификация производства создает уникальные новые возможности для вовлечения потребителя в производственный процесс.
Уже во времена написания книги существовали производители, которые были готовы давать скидки или даже приплачивать потребителям, которые готовы были участвовать в проектировании и дизайне нужных им изделий. Появилось определение двух типов производства «изнутри - вовне» и «извне - внутрь».
Под рынком часто подразумевают чисто капиталистическое явление, основанное на товарно-денежных отношениях. На самом деле, рынок - это просто сеть по обмену товарами и услугами. Потребность в такой всеобъемлющей сети возникла вместе с разрывом ролей потребителя и производителя, который породила индустриальная цивилизация.
Сближение этих ролей в роли просьюмера влечет за собой существенную трансформацию рыночной модели. Рынок не исчезнет, но по мере переноса существенной части транзакций из сектора Б в сектор А экономисты не смогут более игнорировать нерыночный сектор экономики.
Экономика третьей волны
Выход на авансцену просьюмера изменит характер нашего экономического мышления, потому что никакой экономический анализ не будет возможен без учета сектора А.
Изменится и характер социального конфликта. Противостояние между менеджерами и рабочими сохранится, но утратит былое значение. Мы станем свидетелями иных классовых битв, где работники сектора Б будут бороться за сохранение своей роли и своих доходов под напором просьюмеризма.
Я пишу эти строки и ловлю себя на мысли о борьбе, которую ведут сейчас регулярные таксисты и власти в Европе и в США против сервиса частных извозчиков Uber. А также об отказе Tesla от дилерской модели продаж.
Еще одно важнейшее событие прошло незамеченным для большинства мыслителей и экономистов второй волны. Гигантский проект по созданию глобального рынка, которым человечество было занято 10 000 лет, закончен. Мировой рынок построен. Ему больше некуда расширяться. Система дистрибуции также достигла предела развития.
Рынок сделал всех и вся взаимозависимыми. Он распространил убеждение, что экономические интересы играют ключевую роль в жизни человека. Он научил нас смотреть на жизнь как на последовательность контрактов и транзакций. Таким образом, экспансия рынка сформировала ценности индустриальной цивилизации.
Создание глобального рынка было самым грандиозным проектом человечества. Теперь, когда этот проект почти завершен, направлявшаяся на него энергия должна высвободиться для других целей.
Психологический водоворот
Никогда прежде такое количество людей, включая людей умных и хорошо образованных, не чувствовало себя беспомощно тонущими в водовороте противоречивых и непонятных идей. Мозг отказывается понимать происходящее.
Большая часть этой путаницы проистекает из культурной войны, которую цивилизация третьей волны ведет с защитниками индустриального мира.
Лучшей иллюстрацией этому служит изменение в нашем представлении о природе. Вместе с ростом потенциального ущерба, который мы можем нанести природе, растет и понимание хрупкости и уязвимости природы.
Исследования в области генетики ставят под сомнение дарвиновский тезис о естественном отборе как об основной движущей силе эволюции.
Представление о прогрессе как об однозначно положительном процессе также уступает место мыслям в русле Хаксли и Оруэлла.
Теория относительности Эйнштейна и современные открытия ученых разрушают наше представление о времени, постоянно движущемся по прямой из прошлого в настоящее.
В то время как цивилизация второй волны подчеркивала необходимость изучения разных вещей по отдельности, цивилизация третьей волны обращает внимание на их взаимосвязи, контекст и целостность.
Механистическое понимание причинно-следственных связей, метафорично выраженное в ньютоновском столе с бильярдными шарами, оказывается задвинуто далеко на задворки космической песочницы человечества третьей волны как сугубо частный случай, применимый в весьма ограниченных пределах.
Бельгийский нобелевский лауреат Илья Пригожин предложил нам удивительный синтез хаоса и порядка со случайностью и необходимостью и объяснил, как они влияют на причинно-следственные связи.
Он ввел в обиход понятие отрицательной и позитивной обратной связи как основу системного мышления.
Механистический подход второй волны утверждал, что любое событие в принципе можно предсказать. Системное мышление третьей волны, основанное на анализе бесконечного числа сочетаний петель позитивной и отрицательной обратной связи, проводит грань между явлениями, которые предсказать можно, и другими явлениями, которые предсказать нельзя.
Невольно вспоминаются черные лебеди Нассима Талеба, не правда ли?
Раскол нации
Нация - это ключевой политический субъект индустриальной эпохи. Теперь она испытывает нарастающее давление как сверху, со стороны наднациональных институтов, так и снизу, со стороны сепаратистских движений.
«Нам трудно представить себе распад такой державы, как СССР, но в 1977 году советские власти посадили в тюрьму армянских националистов за взрыв в московском метро… Тысячи людей, вышедшие на демонстрацию в Тбилиси, вынудили власти признать грузинский язык официальным языком республики. В то время, когда грузины маршировали в Тбилиси против русских, в столице Абхазии Сухуми абхазы требовали отделения от Грузии», - эти слова Тоффлера я цитирую по потрепанной бумажной книге 1980 года издания. Тогда распад СССР никто не мог себе представить ни в США, ни в СССР, что бы сейчас ни пытались утверждать задним числом.
Третья волна дробит нации на огромное количество разнообразных этнических, конфессиональных, расовых и прочих групп.
Правительства не так гибки, как корпорации, и продолжают попытки навязать всем унифицированную политику. Это может довести ситуацию до точки кипения, и тогда взрыв будет неизбежен.
Третья волна приносит на международную арену новые проблемы, новую структуру коммуникаций, новых участников процесса. Все это резко сокращает возможности национальных государств.
Экономические проблемы, экологические проблемы и новые средства коммуникации совместно ослабляют международное значение национального государства. И именно в этот момент на международной арене появляются новые сильные игроки.
Глобальная корпорация
Транснациональные корпорации имеют свои собственные интересы, которые могут вступать в противоречие с интересами их стран происхождения. Многие из них не только превосходят государства среднего размера по экономической мощи, но и приобретают квазигосударственные черты: заводят своих дипломатов и разведчиков.
Транснациональная сеть
Не только корпорации, но и объединения граждан выходят за рамки национальных границ. Вокруг всего мира образуется плотная сеть транснациональных связей.
Глобальное сознание
Набирающий обороты глобализм не представляет интересы какой-то отдельной группы. Как национализм присвоил себе право говорить от имени всей нации, глобализм претендует на право говорить от имени всего человечества.
Упрощенная экстраполяция этих тенденций порождает мифы о всевластии корпораций или глобальном правительстве. Реальность будет другой.
Скорей всего, структура международного управления будет напоминать матрицу, которую используют наиболее продвинутые корпорации. Мы движемся к миру, который будет организован более похожим на нейроны в мозге человека, чем на департаменты бюрократической системы.