Маленький лытдыбр
Я уже и сама заметила это свое странное постковидное осложнение. Я не пишу. Совершенно ничего не пишу. Будто отрезало что-то где-то в мозгу. Отмер участок коры, отвечающий за письменное творчество. Отпало то постоянное жгучее желание иронизировать, ерничать, ворчать, бурчать, самолюбоваться и упиваться своим собственным остроумием. Не пишется даже в стол, что вообще обычно нонсенс. До коронавируса это был бы нонсенс.
Теперь я просто молчу.
Молчу.
Читаю книги.
Думаю. Но все не о том. И все свои мысли оставляю где-то глубоко внутри себя.
Снова читаю. Много.
Прячусь от реальности в шуршащих бумажных страницах.
Офигеваю от реальности.
Прячусь меж строк и абзацев, как черепаха в панцырь, но вынуждена выныривать и снова офигевать.
И каждый раз, выныривая, я думаю, что не пишу. Это заботит меня и пугает. А с другой стороны, о чем писать? О коронавирусе? Ну уж нет, на этом я и не собиралась спекулировать, хоть и горит что-то внутри жгучим пламенем, и требует выхода. О плохом? Да кому оно сейчас надо, все это плохое?! О хорошем? А что в моей жизни сейчас хорошего? Ведь изменился и сам взгляд на жизнь.
Может, это проблема тридцатилених - обо всем на свете париться и переживать? Но я заметила, что последнее время постоянно жду от жизни чего-то плохого. И живу от решения одной проблемы до принятия другой проблемы, которую решить невозможно. И ничего светлого и прекрасного вокруг как будто не вижу и не замечаю.
Хотя вокруг осень. Она была разной: долго теплой, яркой и красочной, насыщенной и светлой, желтой и красной, солнечной и контрастной. И в этом году она была куда более нарядной: если не зеленой или желто-красной, то тут же укрылась первым белым снежком. А я люблю, когда вот так, без серости и мрачных пейзажей, мы резко уходим в белоснежную нарядную зиму. И, оглядываясь назад, я могу с уверенностью сказать, что осознанно радовалась осени в этом году.
Было много дел и мало времени. Я вертелась в водовороте проблем и не останавливалась ни на секунду - некогда было. Утром еще ночь, после 16 - уже ночь.
Мир из окна такси. Вереница машин... Все разные, грязные, укачивающие и не очень.
Водители - самоуверенные и злые, в масках и без, или с маской "спасения", болтающейся на месте иконки.
Запах осени через FFP3.
Редкие попытки взять себя за шиворот и, как Мюнхгаузен, вытащить из водоворота дел чтобы оглядеться вокруг, остановиться и подумать. О чем писать? Всегда находилось о чем: какие-то истории, подмеченные по ходу жизни, какие-то слова, за которые цеплялось воображение, какие-то интересные типажи людей, какие-то красивые картины природы. Все это бережно собиралось в коллекцию, созревало в благодатных лучах неунывающей музы и порой из этого рождалось что-то интересное. Теперь все это проходит мимо, как будто я утратила интерес коллекционера собирать все это и преобразовывать с тщательностью и бережливостью человека увлеченного своим делом.
Обиделась и ушла муза. Может, я уделяла ей мало времени за всеми этими жизненными водоворотами и суетой. Может, ковид безвозвратно повредил что-то во мне.
Может, у моей музы были ACE2 рецепторы... Она умерла и витаминками ее не вернуть.
Наверное, помогли бы пробежки или поездки на велике. Но времени на них нет. Так смешно, с чего бы у меня не было времени?..
Мой круговорот еще не закончен. Но что-то сдвинулось. Я решила, что пора завязывать с постоянным ожиданием какой-то фигни в моей жизни. Я решила радоваться здесь и сейчас. Каждой маленькой житейской радости. Детскому невинному баловству, крепким до хруста обьятиям тонких ручек, теплому солнечному поцелую в щеку, щекочущим лицо прикосновениям кошачьего носа по утрам, яркому желтому листу, упавшему за пазуху, первому снегу и десятому тоже, возможности написать эти строки.
Простые житейские радости.
Их нужно собирать и коллекционировать.
Их нужно ферментировать и получать из них крепкое сладкое вино с привкусом знойного летнего дня или с терпким запахом осенней листвы.
Их нужно закатывать в банки на зиму, прятать в темный погреб со старой лампой накаливания, болтающейся на шнуре под низким потолком; в погреб с запыленными стеллажами, полными разноцветных баночек и скляночек выдержанных прекрасных воспоминаний и эмоций.
И открывать их уютными вечерами.
Или неуютными днями, чтобы сделать их светлее и теплее.
Или в промозглое утро вспоминать как греет кожу солнечный луч и улыбаться несмотря ни на что.
Поэтому я и написала эту лытдыбру.
Это своеобразная проба пера после того, как мой писательский орган (где бы он ни был и что бы из себя ни предствалял) бездействовал так долго, что едва не редуцировался за ненадобностью. Это попытка прорваться через безрадостный и беспросветный мрак происходящей сейчас реальности, застывшей, остекленевшей, безразлично шепчущей лишь одно: "пусть все катится к чертям".
"Не читать советских газет", не следить за статистикой заболеваемости так скрупулезно, не думать о том, как мир со свистом и радостным гиканьем катится в бездну. У любого поколения был свой армагеддон. Но мир все еще стоит, держится и не складывается как карточный домик под весом собственных проблем. "Все пройдет" - написано на кольце Соломона.
Все пройдет.
