Депрессии
Предположим, что у меня есть два тематических предмета, о которых я могу в позапрошлые выходные написать в жж. При этом мне было лень и я пишу только об одном.
Удивительным является то, насколько быстро после этого пропадает желание писать и о втором.
Вернее, не совсем так. Сначала, в порыве бурной радости наслаждением мощью талантного литератора (в лице себя самого), это желание на несколько дней ослабевает. Затем, недели засыпают его равномерным слоем мелких ежедневных нужд и обязанностей. А через шестнадцать дней, даже если и удаётся раскопать его при помощи объедков карты сокровищ того информационного контекста, то сам предмет уже не кажется столь привлекательным, чтобы его поднимать на поверхность.
Например, каждую осень замечаю, что у меня наступает гормональная весна, при этом, видимо, это замечаю не только я, ибо излучаемые мной феромоны (или что там я излучаю) болезненно воздействуют на всякого рода прохожих, постоянно спрашивающих у меня дорогу (внимание! опрос: что в моей роже напоминает вам справочное бюро?), и норкоманов, начинающих яростно штурмовать мой мозг (внимание! опрос: что в моей роже напоминает вам священника, желающего выслушать вашу исповедь?).
Основным результатом военных сборов является учащённая потребность в бритве, ибо раньше я обрастал до состояния, вызывающего у меня желание стереть потемнение с лица, за две с половиной недели, а сейчас за три дня, благодаря ежедневному утреннему бритью в соответствии с распорядком дня. Однако, в чисто-выбритом состоянии моя рожа, видимо, не производит впечатления двадцати и двух с половиной годичного гражданина, потому что в магазине меня часто спрашивают удостоверение личности, чтобы удостовериться, что мне больше восемнадцати и мне уже можно покупать квас и кефир (на закономерное WTF!? извиняются и разводят руками. видимо я ещё и вношу помехи в работу находящихся рядом мозгов).
Если вернуться к штурмующим норкоманам, то можно сделать предположениие, что, когда моя рожа умела строить ещё более детские выражения лица, норкоманы боялись меня штурмовать на людях (а то ещё запишут в любителей CP, например), зато где-то со своей двадцатой осени и до сегодняшнего дня приходится мириться с отсутствием личной жизни в общественном транспорте дальнего следования.
Это отсутствие уединения на скамейке в углу вагона электрички начинает чувствоваться значительно до его непосредственного начала. Зайдёт эдакий «фрукт» в вагон, глянешь на него краем глаза, сразу всё поймёшь, и можешь начинать молиться, что пронесёт. В пятницу мои молитвы услышаны не были, да ещё так повезло с собеседником, что я еле на своей остановке вышел.
Непонятно, почему эти взрослые (40, а то и 50 лет) торчки и алконафты ко мне пристают. Вдвойне непонятно, почему их так вставляет говорить типа очень загадочными фразами (меня смысловая глупость этих загадочных утверждений иногда вгоняет в ступор (типа «Блин! Ну не может же быть, что такой бред так пафосно облачают!»), а их этот мой ступор, видимо, радует, ибо «Ох, я загнул-то! Ох, молодёжь тупая-то!»). Но больше всего бесит, когда, пользуясь моим терпением и отсутствием эмоциональных реакций на их реплики, они начинают «загадочно» пытаться меня оскорбить.
Хотите исповедоваться? Это конечно бесит, но ок.
Хотите исповедоваться и попытаться выставить священника идиотом? У священника могут отключиться тормоза.
Я думал, что он меня побьёт. Серьёзно (хотя кто кого, это, конечно, вопрос).
На мои ступоры, сдобренные нежеланием кого-либо слушать, этот фрукт стал мне рассказывать, что я, благодаря своей наследственности (слишком красивый, да?), не обладаю достаточным уровнем интеллекта, чтобы понимать, что происходит вокруг. Мне стало так ехидно, что я в его стиле, но уж очень цинично, намекнул, что уровень моего интеллекта подтверждён несколькими справками, которых у этого фрукта никогда не было и не будет, а голову, почти лежащую на противоположной для меня скамейке, которая делает подобные замечания в подобном состоянии и подобной ситуации, вообще-то, надо лечить. Он сразу поднялся, выпрямился и стал с такой ненавистью на меня смотреть, что я даже немного испугался.
Но очень быстро вещества взяли своё, силы его покинули, и излияния продолжились в полулежачем состоянии.
Вообще, последнее время, мне кажется, что взросление характеризуется увеличением видимости количества областей в которых, якобы, можно быть самостоятельным.
Например, в средней школе я как-то не задумывался о том, что я буду есть на завтрак, обед и ужин. Жизнь в одиночестве же открывает всю тяжесть необходимости следить за тем, чтобы в холодильнике утром было что-то кроме сгнившего лимона (а также возможные полезные проявления сожительства с кем-нибудь, у кого достаточно времени и желания, чтобы готовить, что-то подходящее под вкусы обоих сожителей).
Ещё, например, в малом возрасте меня очень печалило, что мою свободу передвижения ограничивал забор. Сегодня, вроде бы, открыть калитку для меня не является проблемой, но, реально, вместе с доступностью чего-то приходит необходимость её поддержания, которая отнимает больше времени, тем самым уменьшая время, которое можно использовать для пожинания плодов доступности.
Вернувшись на пару недель назад, хочу таки поднять тот тематический предмет, о котором пропало желание писать, а это была книга «О дивный новый мир» товарища Хаксли. Краткое содержание: люди научились воспроизводиться в пробирках (а деторождение вспоминают с содроганием, слово «мать» чуть ли не ругательное), людей делают на конвейере прямо под задачу (нужен цех рабочих в 30 человек? вырастим сразу 30 близнецов с развитием мозга пригодным как раз для вытачивания болванок и они все будут друг-друга понимать и стабильно работать без конфликтов), излечились от всех болезней и сношаются друг с другом беспорядочно (а упорядоченные сношения считаются моветоном), работают строго и стабильно под централизованным управлением.
Автор там всячески показывает какой примитивной, по его мнению, жизнью живут эти развращённые люди, не знающие бога, бедности, страстей и неудовлетворённых желаний.
А я это читал и мне в голову всё время лезла мысль о том, что у меня создаётся ощущение, что сам автор им завидует, но со страхом «а вдруг меня бы родили дебилом для закручивания гаек». Все умными, по его теории, быть не могут, иначе слишком много философов и никто ничего не делает. Но (по нашим понятиям) там хорошо живётся только людям выращенным для умственной работы (свобода передвижения, нет тяжёлой работы и etc). Потому может жить там и хорошо, но страшно родиться каким-нибудь близнецом на завод. Всю жизнь будешь отвёрткой, а об этом даже задумываться не будешь, вот печаль же.
А я всё наслаждаюсь своей новообретённой свободой, поддерживаемой наличием 8 часов сна, 8 часов работы, трёх часов в день на утренние сборы и сборы ко сну, двух часов на дорогу туда-сюда и походы в магазин за едой на завтра, и на остающиеся три (или полтора, если ещё на тренировку сходить) часа свободного времени в день, в которое ничего уже делать не хочется, и понимаю, что хочу обратно за забор, где у меня было по 12, а то и 16 часов свободного времени в день.
Удивительным является то, насколько быстро после этого пропадает желание писать и о втором.
Вернее, не совсем так. Сначала, в порыве бурной радости наслаждением мощью талантного литератора (в лице себя самого), это желание на несколько дней ослабевает. Затем, недели засыпают его равномерным слоем мелких ежедневных нужд и обязанностей. А через шестнадцать дней, даже если и удаётся раскопать его при помощи объедков карты сокровищ того информационного контекста, то сам предмет уже не кажется столь привлекательным, чтобы его поднимать на поверхность.
Например, каждую осень замечаю, что у меня наступает гормональная весна, при этом, видимо, это замечаю не только я, ибо излучаемые мной феромоны (или что там я излучаю) болезненно воздействуют на всякого рода прохожих, постоянно спрашивающих у меня дорогу (внимание! опрос: что в моей роже напоминает вам справочное бюро?), и норкоманов, начинающих яростно штурмовать мой мозг (внимание! опрос: что в моей роже напоминает вам священника, желающего выслушать вашу исповедь?).
Основным результатом военных сборов является учащённая потребность в бритве, ибо раньше я обрастал до состояния, вызывающего у меня желание стереть потемнение с лица, за две с половиной недели, а сейчас за три дня, благодаря ежедневному утреннему бритью в соответствии с распорядком дня. Однако, в чисто-выбритом состоянии моя рожа, видимо, не производит впечатления двадцати и двух с половиной годичного гражданина, потому что в магазине меня часто спрашивают удостоверение личности, чтобы удостовериться, что мне больше восемнадцати и мне уже можно покупать квас и кефир (на закономерное WTF!? извиняются и разводят руками. видимо я ещё и вношу помехи в работу находящихся рядом мозгов).
Если вернуться к штурмующим норкоманам, то можно сделать предположениие, что, когда моя рожа умела строить ещё более детские выражения лица, норкоманы боялись меня штурмовать на людях (а то ещё запишут в любителей CP, например), зато где-то со своей двадцатой осени и до сегодняшнего дня приходится мириться с отсутствием личной жизни в общественном транспорте дальнего следования.
Это отсутствие уединения на скамейке в углу вагона электрички начинает чувствоваться значительно до его непосредственного начала. Зайдёт эдакий «фрукт» в вагон, глянешь на него краем глаза, сразу всё поймёшь, и можешь начинать молиться, что пронесёт. В пятницу мои молитвы услышаны не были, да ещё так повезло с собеседником, что я еле на своей остановке вышел.
Непонятно, почему эти взрослые (40, а то и 50 лет) торчки и алконафты ко мне пристают. Вдвойне непонятно, почему их так вставляет говорить типа очень загадочными фразами (меня смысловая глупость этих загадочных утверждений иногда вгоняет в ступор (типа «Блин! Ну не может же быть, что такой бред так пафосно облачают!»), а их этот мой ступор, видимо, радует, ибо «Ох, я загнул-то! Ох, молодёжь тупая-то!»). Но больше всего бесит, когда, пользуясь моим терпением и отсутствием эмоциональных реакций на их реплики, они начинают «загадочно» пытаться меня оскорбить.
Хотите исповедоваться? Это конечно бесит, но ок.
Хотите исповедоваться и попытаться выставить священника идиотом? У священника могут отключиться тормоза.
Я думал, что он меня побьёт. Серьёзно (хотя кто кого, это, конечно, вопрос).
На мои ступоры, сдобренные нежеланием кого-либо слушать, этот фрукт стал мне рассказывать, что я, благодаря своей наследственности (слишком красивый, да?), не обладаю достаточным уровнем интеллекта, чтобы понимать, что происходит вокруг. Мне стало так ехидно, что я в его стиле, но уж очень цинично, намекнул, что уровень моего интеллекта подтверждён несколькими справками, которых у этого фрукта никогда не было и не будет, а голову, почти лежащую на противоположной для меня скамейке, которая делает подобные замечания в подобном состоянии и подобной ситуации, вообще-то, надо лечить. Он сразу поднялся, выпрямился и стал с такой ненавистью на меня смотреть, что я даже немного испугался.
Но очень быстро вещества взяли своё, силы его покинули, и излияния продолжились в полулежачем состоянии.
Вообще, последнее время, мне кажется, что взросление характеризуется увеличением видимости количества областей в которых, якобы, можно быть самостоятельным.
Например, в средней школе я как-то не задумывался о том, что я буду есть на завтрак, обед и ужин. Жизнь в одиночестве же открывает всю тяжесть необходимости следить за тем, чтобы в холодильнике утром было что-то кроме сгнившего лимона (а также возможные полезные проявления сожительства с кем-нибудь, у кого достаточно времени и желания, чтобы готовить, что-то подходящее под вкусы обоих сожителей).
Ещё, например, в малом возрасте меня очень печалило, что мою свободу передвижения ограничивал забор. Сегодня, вроде бы, открыть калитку для меня не является проблемой, но, реально, вместе с доступностью чего-то приходит необходимость её поддержания, которая отнимает больше времени, тем самым уменьшая время, которое можно использовать для пожинания плодов доступности.
Вернувшись на пару недель назад, хочу таки поднять тот тематический предмет, о котором пропало желание писать, а это была книга «О дивный новый мир» товарища Хаксли. Краткое содержание: люди научились воспроизводиться в пробирках (а деторождение вспоминают с содроганием, слово «мать» чуть ли не ругательное), людей делают на конвейере прямо под задачу (нужен цех рабочих в 30 человек? вырастим сразу 30 близнецов с развитием мозга пригодным как раз для вытачивания болванок и они все будут друг-друга понимать и стабильно работать без конфликтов), излечились от всех болезней и сношаются друг с другом беспорядочно (а упорядоченные сношения считаются моветоном), работают строго и стабильно под централизованным управлением.
Автор там всячески показывает какой примитивной, по его мнению, жизнью живут эти развращённые люди, не знающие бога, бедности, страстей и неудовлетворённых желаний.
А я это читал и мне в голову всё время лезла мысль о том, что у меня создаётся ощущение, что сам автор им завидует, но со страхом «а вдруг меня бы родили дебилом для закручивания гаек». Все умными, по его теории, быть не могут, иначе слишком много философов и никто ничего не делает. Но (по нашим понятиям) там хорошо живётся только людям выращенным для умственной работы (свобода передвижения, нет тяжёлой работы и etc). Потому может жить там и хорошо, но страшно родиться каким-нибудь близнецом на завод. Всю жизнь будешь отвёрткой, а об этом даже задумываться не будешь, вот печаль же.
А я всё наслаждаюсь своей новообретённой свободой, поддерживаемой наличием 8 часов сна, 8 часов работы, трёх часов в день на утренние сборы и сборы ко сну, двух часов на дорогу туда-сюда и походы в магазин за едой на завтра, и на остающиеся три (или полтора, если ещё на тренировку сходить) часа свободного времени в день, в которое ничего уже делать не хочется, и понимаю, что хочу обратно за забор, где у меня было по 12, а то и 16 часов свободного времени в день.