Мы - славяне.
Ответ хулителям славянства.
Смешно быть славянином? Ну и ну!
Ведь надо же - как быстро всё забыли!
А ведь еще недавно мы твердили,
Что любим эту гордую страну.
Ах, как слюняво в той любви клялись
Ей - «от Москвы до самых до окраин».
Пусть не была Отчизна эта раем,
Но нет иной - ведь в ней мы родились.
Какой ей быть? Куда ее пути? -
На нас одних лежала та забота,
Да кулики разлезлись по болотам,
Туда себя позволив завести.
Не так, чтоб славить каждому своё,
И не в погоне за всеобщим счастьем,
А просто в жалком страхе перед властью,
Которую давно взяло ворьё.
Оставшись каждый при своем уме
И страхе - да кому там быть отважным!
По-рабски прогинаясь перед каждым,
Поклевывая зернышки в дерьме
Власть предержащих местных паханов,
А те «национальную идею»
Им бросили - пускай балдеют ею,
Раз наскрести не могут на вино.
Вам нужен кайф - так мы ж его даём!
Пусть всяк кулик своё болото хвалит,
В которое пинком под зад загнали,
Небрежно забывая в нем о том,
Что их отцы спасли когда-то мир
В жестокой той, кровавой, страшной брани,
Когда под ратный клич: «Вперед, славяне!»
Вставал лезгин, татарин и башкир,
Гордясь славянством этим боевым -
Нет, не обличьем, внешностью и кровью,
А светлою сыновьею любовью,
С рождения дарованною им.
Одной землей, историей одной,
В которой бок о бок сражались деды,
И той великой общею победой,
И той великой общею страной,
Которая, пройдя сквозь столько лет,
Не разделяться начинала сдуру.
А создала великую культуру,
Такую, что еще не видел свет.
Двадцатый век, крикливый и немой,
Двуличьем поразивший человека…
Моя страна была в начале века
Скорее храмом, нежели тюрьмой.
Бескрайняя, простерта вдаль и вширь,
С тех пор, когда презрев и боль и раны,
С Яремой казаки Никиты Пана
Завоевали дикую Сибирь.
С тех пор еще, в те давние века,
Когда ладьи по русским рекам плыли,
Едины были Новгород и Киев,
Путивль, Чернигов и Тмутаракань.
Тогда еще молчал стыдливо трус,
Когда на буйном вече речь держали
Герои, и презрительно не звали
Окраиною Киевскую Русь.
Здесь собирались под единый стяг,
Готовые к решительному бою
С жестокою ордою кочевою
Дулеб и вятич, кривич и варяг,
Поляне, берендеи, клобуки.
Чтоб сгинули захватчики, как обры,
Сливалися дружиною хороброй,
А с ней братались даже кипчаки.
Такой вот сплав. Какой же в том изъян:
Завоевать в бою и честь и славу,
В единую славянскую державу
Объединить славян и не славян.
Тому - леса, тому судилась степь,
И чтоб всё было гладко - то едва ли,
Но мужики чубы друг другу рвали
Лишь только по велению властей.
О сколько слез и крови было зря
Пролито от раздрая и разврата!
И брат порой не раз вставал на брата,
Но каялся потом у алтаря.
Ведь за столетья так переплелись
Корнями и ветвями до того мы,
Что если резать -только по живому,
Поодиночке - только падать вниз.
Кому взбрело бы в голову делить
Углы в просторной собственной квартире?
Отрезать украинцев от Сибири,
А русских в Севастополь не пустить,
Закрыть для белорусов Петроград,
А Киев сделать городом нерусским?
Ну, разве что по пьяни, без закуски,
Или с похмелья - вот такой расклад.
А как нас различать? По головам?
По цвету глаз? По крови или калу?
Анализов нам только не хватало,
Тут даже Геббельс бы затосковал.
Ну где, скажите, есть такой дебил,
Не отыскать такого идиота,
Который у себя б - не у кого -то
От головы - да ноги отпилил?
Но надо же - до этого дошли!
И кто-то там, вверху, смеясь с издевкой,
Дал в руки нам услужливо ножовку,
Да подтолкнул: « А ну, давай, пили!»
И - отпилили, в спешке, суете,
А вот сегодня, нищи и убоги,
Мы с опозданьем поняли, что ноги
И головы пилили мы - не те.
На деле же - попутал сатана! -
Не с братьев, нет, а с тех, кто нами правил,
Теперь лукавит и тогда лукавил -
Вот с них-то нужно было начинать.
Пусть за дела ответят и слова
Те, кто делил и разбивал на части,
Кто предавал, чтоб не отпасть от власти,
И нас врагам вчерашним продавал.
Когда-нибудь наступит этот час,
Но те, кто нас подталкивал к могиле,
Вдруг спохватились, что недодушили,
Не додавили - а пора кончать.
И чтоб добить, на брата натравить,
Под переквак окраинных лягушек,
Тех, что нажрались дармовых галушек,
Вновь нам мозги пытаются забить
Половою из западной сумы,
На уши понавешивая дряни,
Что брат - наш враг, славяне - не славяне,
И я не я, и мы - это не мы.
Что у рабов - свободная страна,
Что от ума всегда одно расстройство,
Что вор велик, а идеал геройства -
Дивизия «СС Галичина».
Что вовсе нет и не было Руси,
И пусть горит огнем родная хата,
Но главное - вцепиться в горло брата,
А не вдвоем пожар в дому гасить.
Ату, ребята! В бой на брата брат!
Души, царапай, бей друг друга в морду.
Такое нам с семнадцатого года
Уже внушают - целый век подряд.
Им как угодно - лишь бы разделять.
Врозь разводя - по одному задушат.
И хорошо оплаченным кликушам
Дают эфир, трибуны и печать,
Чтоб съесть снаружи, источив внутри,
Испепелив, испачкав, испоганив.
Довольно спать! - пора вставать, славяне,
А не пускать в болоте пузыри.
И не чужим жить, а своим умом.
А тем, кто отравляет нас брехнею,
Давно уже сказать, пожалуй, стоит,
Что мы - славяне, а они - ....
* * *
Смешно быть славянином? Ну и ну!
Ведь надо же - как быстро всё забыли!
А ведь еще недавно мы твердили,
Что любим эту гордую страну.
Ах, как слюняво в той любви клялись
Ей - «от Москвы до самых до окраин».
Пусть не была Отчизна эта раем,
Но нет иной - ведь в ней мы родились.
Какой ей быть? Куда ее пути? -
На нас одних лежала та забота,
Да кулики разлезлись по болотам,
Туда себя позволив завести.
Не так, чтоб славить каждому своё,
И не в погоне за всеобщим счастьем,
А просто в жалком страхе перед властью,
Которую давно взяло ворьё.
Оставшись каждый при своем уме
И страхе - да кому там быть отважным!
По-рабски прогинаясь перед каждым,
Поклевывая зернышки в дерьме
Власть предержащих местных паханов,
А те «национальную идею»
Им бросили - пускай балдеют ею,
Раз наскрести не могут на вино.
Вам нужен кайф - так мы ж его даём!
Пусть всяк кулик своё болото хвалит,
В которое пинком под зад загнали,
Небрежно забывая в нем о том,
Что их отцы спасли когда-то мир
В жестокой той, кровавой, страшной брани,
Когда под ратный клич: «Вперед, славяне!»
Вставал лезгин, татарин и башкир,
Гордясь славянством этим боевым -
Нет, не обличьем, внешностью и кровью,
А светлою сыновьею любовью,
С рождения дарованною им.
Одной землей, историей одной,
В которой бок о бок сражались деды,
И той великой общею победой,
И той великой общею страной,
Которая, пройдя сквозь столько лет,
Не разделяться начинала сдуру.
А создала великую культуру,
Такую, что еще не видел свет.
Двадцатый век, крикливый и немой,
Двуличьем поразивший человека…
Моя страна была в начале века
Скорее храмом, нежели тюрьмой.
Бескрайняя, простерта вдаль и вширь,
С тех пор, когда презрев и боль и раны,
С Яремой казаки Никиты Пана
Завоевали дикую Сибирь.
С тех пор еще, в те давние века,
Когда ладьи по русским рекам плыли,
Едины были Новгород и Киев,
Путивль, Чернигов и Тмутаракань.
Тогда еще молчал стыдливо трус,
Когда на буйном вече речь держали
Герои, и презрительно не звали
Окраиною Киевскую Русь.
Здесь собирались под единый стяг,
Готовые к решительному бою
С жестокою ордою кочевою
Дулеб и вятич, кривич и варяг,
Поляне, берендеи, клобуки.
Чтоб сгинули захватчики, как обры,
Сливалися дружиною хороброй,
А с ней братались даже кипчаки.
Такой вот сплав. Какой же в том изъян:
Завоевать в бою и честь и славу,
В единую славянскую державу
Объединить славян и не славян.
Тому - леса, тому судилась степь,
И чтоб всё было гладко - то едва ли,
Но мужики чубы друг другу рвали
Лишь только по велению властей.
О сколько слез и крови было зря
Пролито от раздрая и разврата!
И брат порой не раз вставал на брата,
Но каялся потом у алтаря.
Ведь за столетья так переплелись
Корнями и ветвями до того мы,
Что если резать -только по живому,
Поодиночке - только падать вниз.
Кому взбрело бы в голову делить
Углы в просторной собственной квартире?
Отрезать украинцев от Сибири,
А русских в Севастополь не пустить,
Закрыть для белорусов Петроград,
А Киев сделать городом нерусским?
Ну, разве что по пьяни, без закуски,
Или с похмелья - вот такой расклад.
А как нас различать? По головам?
По цвету глаз? По крови или калу?
Анализов нам только не хватало,
Тут даже Геббельс бы затосковал.
Ну где, скажите, есть такой дебил,
Не отыскать такого идиота,
Который у себя б - не у кого -то
От головы - да ноги отпилил?
Но надо же - до этого дошли!
И кто-то там, вверху, смеясь с издевкой,
Дал в руки нам услужливо ножовку,
Да подтолкнул: « А ну, давай, пили!»
И - отпилили, в спешке, суете,
А вот сегодня, нищи и убоги,
Мы с опозданьем поняли, что ноги
И головы пилили мы - не те.
На деле же - попутал сатана! -
Не с братьев, нет, а с тех, кто нами правил,
Теперь лукавит и тогда лукавил -
Вот с них-то нужно было начинать.
Пусть за дела ответят и слова
Те, кто делил и разбивал на части,
Кто предавал, чтоб не отпасть от власти,
И нас врагам вчерашним продавал.
Когда-нибудь наступит этот час,
Но те, кто нас подталкивал к могиле,
Вдруг спохватились, что недодушили,
Не додавили - а пора кончать.
И чтоб добить, на брата натравить,
Под переквак окраинных лягушек,
Тех, что нажрались дармовых галушек,
Вновь нам мозги пытаются забить
Половою из западной сумы,
На уши понавешивая дряни,
Что брат - наш враг, славяне - не славяне,
И я не я, и мы - это не мы.
Что у рабов - свободная страна,
Что от ума всегда одно расстройство,
Что вор велик, а идеал геройства -
Дивизия «СС Галичина».
Что вовсе нет и не было Руси,
И пусть горит огнем родная хата,
Но главное - вцепиться в горло брата,
А не вдвоем пожар в дому гасить.
Ату, ребята! В бой на брата брат!
Души, царапай, бей друг друга в морду.
Такое нам с семнадцатого года
Уже внушают - целый век подряд.
Им как угодно - лишь бы разделять.
Врозь разводя - по одному задушат.
И хорошо оплаченным кликушам
Дают эфир, трибуны и печать,
Чтоб съесть снаружи, источив внутри,
Испепелив, испачкав, испоганив.
Довольно спать! - пора вставать, славяне,
А не пускать в болоте пузыри.
И не чужим жить, а своим умом.
А тем, кто отравляет нас брехнею,
Давно уже сказать, пожалуй, стоит,
Что мы - славяне, а они - ....
* * *