О Волошине, о Коктебеле.
Кстати, вы видели портрет молодого Волошина еще до того, как он начал толстеть? Это вылитый Джим Моррисон.
Волошин уникален для русской литературы тем, что это первый и единственный, на мой взгляд, в русской литературе, поэт который создал образ поведения.
Все мы знаем стихи Пушкина, Грибоедова, но большой вопрос - а что такое жить как Пушкин или как Грибоедов (возможно, как Грибоедов - это даже понятнее, это чисто байронический тип, но именно ТИП, т.е эпигон), мы знаем творчество Пастернака, но очень мало кто знает, как жил Пастернак.
Из творцов-образов косвенно можно назвать Шаламова, который как жил, так и писал, а также Ерофеева. Но эти образы вряд ли можно переложить, они безотрывны от своих носителей.
Можно тут увидить и второй трагический момент- все русские творцы - это творцы жизни по отношению к государству. В русской литературе почти нет певцов частной жизни: нет Керуака с его "В дороге" или "Бродягами Дхармы" или Генри Миллера с "Тихими днями в Клиши", "Тропиками" и "Временем самоубийц".
Тем невероятнее пример Волошина.
Волошин не принимал никакого давления государства на человека ни в какой форме, это смотрелось бы пошлым, если бы во время гражданской войны он, не всегда удачно, находил общий язык и с красными и с белыми, и часто - для чьего-то блага. Волошин певец частной свободы, дедушка российского натуризма, поклонник античной "элевтерии", человек, чье простые приглашения в скромный, и все-таки не голодный Коктебель спасли целое поколение российского серебряного и бронзового века.
И вместе с тем - идеальный "гений места", человек, который настолько выпукло создал образ, в общем, до этого нерасцвеченного юго-восточного Крыма, что именн так эти места - от Судака до почти что Феодосии - его словами, его рисунками, его образами.
Внутренняя энергия сохранила его дом там, где были разрушены целые города, во времена муляжей дом Волошина натурален вплоть до покрывала на диване - все его, а дух этого места выковывал поколения первых советских хиппи и неформалов : дельтапланеристов, натуристов и т.д. еще в казенные 1970-е.
Попав сюда впервые в 2002 году, я потом приезжал крайне неравномерно: в 2004, 2006, 2007, 2011, а теперь вот в 2015 и каждый раз открывал что-то новое. Если рядом со мной есть компания - отлично, я всегда расскажу им о Волошиге, но и без нее мне никогда не бывает скучно. Ведь, тут я настраиваюсь, как камертоном, на правильный лад - недаром, Элевтерия- античное понимание свободы, то, как его понимал, это то, что написано и у меня на груди.
Продолжение следует
Волошин уникален для русской литературы тем, что это первый и единственный, на мой взгляд, в русской литературе, поэт который создал образ поведения.
Все мы знаем стихи Пушкина, Грибоедова, но большой вопрос - а что такое жить как Пушкин или как Грибоедов (возможно, как Грибоедов - это даже понятнее, это чисто байронический тип, но именно ТИП, т.е эпигон), мы знаем творчество Пастернака, но очень мало кто знает, как жил Пастернак.
Из творцов-образов косвенно можно назвать Шаламова, который как жил, так и писал, а также Ерофеева. Но эти образы вряд ли можно переложить, они безотрывны от своих носителей.
Можно тут увидить и второй трагический момент- все русские творцы - это творцы жизни по отношению к государству. В русской литературе почти нет певцов частной жизни: нет Керуака с его "В дороге" или "Бродягами Дхармы" или Генри Миллера с "Тихими днями в Клиши", "Тропиками" и "Временем самоубийц".
Тем невероятнее пример Волошина.
Волошин не принимал никакого давления государства на человека ни в какой форме, это смотрелось бы пошлым, если бы во время гражданской войны он, не всегда удачно, находил общий язык и с красными и с белыми, и часто - для чьего-то блага. Волошин певец частной свободы, дедушка российского натуризма, поклонник античной "элевтерии", человек, чье простые приглашения в скромный, и все-таки не голодный Коктебель спасли целое поколение российского серебряного и бронзового века.
И вместе с тем - идеальный "гений места", человек, который настолько выпукло создал образ, в общем, до этого нерасцвеченного юго-восточного Крыма, что именн так эти места - от Судака до почти что Феодосии - его словами, его рисунками, его образами.
Внутренняя энергия сохранила его дом там, где были разрушены целые города, во времена муляжей дом Волошина натурален вплоть до покрывала на диване - все его, а дух этого места выковывал поколения первых советских хиппи и неформалов : дельтапланеристов, натуристов и т.д. еще в казенные 1970-е.
Попав сюда впервые в 2002 году, я потом приезжал крайне неравномерно: в 2004, 2006, 2007, 2011, а теперь вот в 2015 и каждый раз открывал что-то новое. Если рядом со мной есть компания - отлично, я всегда расскажу им о Волошиге, но и без нее мне никогда не бывает скучно. Ведь, тут я настраиваюсь, как камертоном, на правильный лад - недаром, Элевтерия- античное понимание свободы, то, как его понимал, это то, что написано и у меня на груди.
Продолжение следует