БЕСКОНЕЧНОСТЬ ОБСУЖДЕНИЯ
По мотивам статьи ШЛОМО ПИОТРАКОВСКОГО, «Бе-ШЕВА» № 805, 02.08.2018.
Святость «окончания обсуждения», которую многие помнят из-за упорства БАГАЦа по вопросу разрушения Натив-а-Авот, испарилась при обсуждении вопроса бедуинских незаконных строений на шоссе №1. * В деле Броши Ави Габай воспринял нормы террора времён французской революции. * Противники идеи национального еврейского государства цинично использую друзов.
Обсуждение, состоявшееся в среду в БАГАЦе по иску жителей незаконной бедуинской стоянки (или форпоста? - прим.перев.) Хан-аль-Амар, прилегающего к Кфар-Адумим, было особенно странным. Речь шла об истории, которой Верховный Суд занимается вот уже около 10 лет. Эта стоянка представляет собой большую группу незаконных строений (имеющих вид шалашей - прим.перев.), расположенных в стратегическом месте впритык к магистральному шоссе - таким образом, что делает невозможным любое изменение ситуации. Миновало более 9 лет с тех пор, как было принято решение о снесении этих построек, а несколько месяцев назад БАГАЦ вынес вердикт, отклонивший все апелляции жителей. После вынесения вердикта, когда государство уже дало зелёный свет на эвакуацию жителей, была подана новая апелляция, судьба которой, к вящему абсурду, не повторила судьбу предыдущей апелляции. Судьи, вместо возврашения к уже отклонённой апелляции, выкинув её «к милому Азазелло», поступили совершенно иначе.
При начале обсуждения судьи Ханан Мельцер и Анат Барон оказали сильное давление на представителей государства и представителей жителей, пришедших к соглашению касательно эвакуации по согласию. И это, кстати, после того, как значительная часть упомянутых 9 лет с подачи предыдущей апелляции прошла в переговорах, закончившихся ничем - из-за упорства жителей. Вопреки этому и вопреки святости «окончательного решения», судьи проявили упорство, и поэтому стороны вели переговоры вне суда и прекратили их. И после этого обсуждение продолжилось ещё два часа. Государство, несмотря на утверждение, что нет места переговорам без предварительного согласия об эвакуации, приложило усилия и представило судьям проект, предазначенный для помощи в эвакуации и возможности достижения соглашения, но податели апелляции остались на своей позиции. Несмотря на это, на этом этапе судьи отказались отклонить апелляцию и призвали стороны продолжать переговоры параллельно с подачей в суд заявления о нахождении точки примирения позиций.
Тогда верно, также и в случаях исков об эвакуации еврейских поселений суды предоставляли возможность переговоров об эвакуации по согласию. Иногда суд также откликается на согласованную просьбу отложить исполнение приговора. Однако, такого агрессивного давления для предотвращения силовой эвакуации - в случае имеющегося окончательного приговора, - нам не приходилось встречать. Трудно не углядеть тут разницы в отношениях (к еврейским поселенцам и бедуинам - прим.перев.), трудно и не выразить изумления связи этого с личными позициями восседающих в суде судей.
В другом случае судьи БАГАЦа «спустили со всех лестниц» подателя апелляции Шахара Бен-Меира, который обратился с требованием к государству заплатить компенсацию изгнанникам из Амоны, из 9 домов в Офре и из квартала Натив-а-Авот а Гуш-Эционе. Менее 40 минут брутто, включая перерыв, взяло у судей, чтобы придти к такому результату, а между тем жители, которых изгнали, страдали месяцами от опасений и неведения. Когда мы видим такое своими глазами, естественно возникает вопрос, какая справедливость имеет место в такой вот реальности, и почему у нас не поддерживают право на занимаемую позицию.
МЕНЯЕМ ОДНО БЕЗЗАКОНИЕ НА ДРУГОЕ?
Не пришло время для сформирования позиции по делу Броши-2. Затруднительно знать, имеется ли что-то в новой жалобе против депутата Кнесета от Сионистского Лагеря, который, сколько помнится, был замешан в случившемся 15 лет назад. С одной стороны, неясно, какой интерес может вызывать такое деяние, и в то же время - полное отрицание Броши в течение всех прошедших лет. Это непростая история, и непросто поверить, что она получит достаточно ясную окраску в ближайшие дни. С одной стороны, у любого человека, и у депутата тоже, имеется как минимум право защитить своё доброе имя, но с другой стороны, поведенческие стандарты, которые, согласно нашим ожиданиям, должны быть свойственны депутатам Кнесета, более высоки. Несколько сомнительно, что можно действовать во благо соседа, что напротив тебя, или начальника отдела в частной компании. Конечно же, непросто стоять на стороне депутата в таких вопросах, как всевозможные виды сексуальных преступлений.
Тот, кто не стал ждать ни минутки для сформирования своего мнения, не дав Броши хотя бы права на защиту своего доброго имени, не стал ждать хотя бы формального слушания всех «за» и «против», -это лидер партии «Авода». Сразу же, после публикации на 10-м канале, после двух кратких и лаконичных бесед из-за границы с Броши, Габай тут же объявил о временном отстранении Броши от политической деятельности в партии. Не проверяя, не расследуя, без формального или неформального процесса - однозначно! Габай не дал Броши даже элементарного права на спокойное изложение своей позиции, на встречу с глазу на глаз, таким образом, чтобы он смог хотя бы попытаться убедить в правоте своей версии. Ничего...
И это вызывает беспокойство. Улучшение общественных норм в сфере отношения полов в Израиле-2018 можно только приветствовать. Есть некая информация, которая вызывает удовлетворение, что мужчины уже не могут вытворять по отношению к женщинам всё, что им заблагорассудится, полагая, что ничего не случится. Любая женщина и любой мужчина должны радоваться этим изменениям в обществе, и важно отметить, что это вообще непонятно само по себе. Но вместе с тем, эта радость пробуждает и большие опасения. Неужели на самом деле есть необходимость, обозначая чёткие границы, обязывать нас при этом устанавливать нормы, являвшиеся основой в эпоху французской революции? Неужели мы на самом деле хотим, чтобы путь от первой жалобы до общественного осуждения человека окружением, где проходит его жизнь, был столь короток? Как мы можем достаточно ясно представить себе общественные результаты такой реальности?
Нет ничего прогрессивного и феминистского в том пути, которым занялся Габай в деле Броши. Наоборот! Есть нечто, внушающее сильное беспокойство в части нормативов, которые обозначены действиями Габая. Нельзя исправить одно общественное беззаконие заменой его на другое общественное беззаконие, особенно из-за того, что это исправление никакое не исправление, а извращение исправления, к тому же ничего не укрепляющего. Надо потребовать от Броши объяснений и никакие «устарело» и «ничего не помню» не могут быть принятыми объяснениями, когда речь идёт о народном избраннике на государственную должность. Но невозможно и согласиться с принятием палаческих норм.
ЗАПАХ КАМПЕЙНА
Когда вдруг вспыхнул протест друзов по вопросу Закона о национальном государстве, я испытал двойственное чувство. С одной стороны, вопреки 99% выражающим эту проблему евреям, друзам, арабам и микронезийцам, я с глубокой верой привержен этому закону, в том числе всем формулировкам на каждом этапе и, конечно же, на окончательной стадии. Поэтому я знал, что этот протест главным образом проистекает из отсутствия знакомства (с законом) и понимания самого закона, который не причиняет никакого ущерба ни правам друзов в государстве Израиля, ни их статусу. С другой стороны, и я во время службы в армии служил с друзами плечом к плечу, и мне случилось познакомиться с ребятами-друзами в самых разных обстоятельствах. Часть из них, неся бремя, существующее в государстве, конечно, ничем не уступает другим секторам населения, если не превосходит их. Поэтому тот факт, что принятие национального закона задело их всерьёз, не кажется мне чем-то незначительным, чем можно было бы пренебречь.
Однако, по прошествии времени, вся кампания вокруг оскорблённых чувств друзов по поводу национального закона набирает силу, возрастая. И мне приходят в голову новые мысли. Это факт: каждый день рождается ещё одна новая петиция - то от инспектора полиции, то от деятелей культуры (которые, ещё неизвестно, кстати, читали ли сам закон), то от языковедов (это вообще новый старт-ап, и я сомневаюсь, была ли когда-либо в Израиле петиция языковедов). И кто знает, какой будет следующая петиция, источающая острый запах этой очень неискренней, тенденциозной кампании. Создаётся впечатление, - из того, что мы можем видеть, - что это не аутентичные чувства сектора, годами страдающего от проблематичных отношений, а кампания, искусно разыгрываемая теми, кому очень не нравится идея национального еврейского государства, теми, кто очень цинично и совершенно безобразно использует друзов. Очень важно сделать всё для друзской общины и для отношений между ними и государством Израиля. Но недопустимо, чтобы это желание привело к капитуляции в отвратительной и циничной борьбе против национального закона.
Святость «окончания обсуждения», которую многие помнят из-за упорства БАГАЦа по вопросу разрушения Натив-а-Авот, испарилась при обсуждении вопроса бедуинских незаконных строений на шоссе №1. * В деле Броши Ави Габай воспринял нормы террора времён французской революции. * Противники идеи национального еврейского государства цинично использую друзов.
Обсуждение, состоявшееся в среду в БАГАЦе по иску жителей незаконной бедуинской стоянки (или форпоста? - прим.перев.) Хан-аль-Амар, прилегающего к Кфар-Адумим, было особенно странным. Речь шла об истории, которой Верховный Суд занимается вот уже около 10 лет. Эта стоянка представляет собой большую группу незаконных строений (имеющих вид шалашей - прим.перев.), расположенных в стратегическом месте впритык к магистральному шоссе - таким образом, что делает невозможным любое изменение ситуации. Миновало более 9 лет с тех пор, как было принято решение о снесении этих построек, а несколько месяцев назад БАГАЦ вынес вердикт, отклонивший все апелляции жителей. После вынесения вердикта, когда государство уже дало зелёный свет на эвакуацию жителей, была подана новая апелляция, судьба которой, к вящему абсурду, не повторила судьбу предыдущей апелляции. Судьи, вместо возврашения к уже отклонённой апелляции, выкинув её «к милому Азазелло», поступили совершенно иначе.
При начале обсуждения судьи Ханан Мельцер и Анат Барон оказали сильное давление на представителей государства и представителей жителей, пришедших к соглашению касательно эвакуации по согласию. И это, кстати, после того, как значительная часть упомянутых 9 лет с подачи предыдущей апелляции прошла в переговорах, закончившихся ничем - из-за упорства жителей. Вопреки этому и вопреки святости «окончательного решения», судьи проявили упорство, и поэтому стороны вели переговоры вне суда и прекратили их. И после этого обсуждение продолжилось ещё два часа. Государство, несмотря на утверждение, что нет места переговорам без предварительного согласия об эвакуации, приложило усилия и представило судьям проект, предазначенный для помощи в эвакуации и возможности достижения соглашения, но податели апелляции остались на своей позиции. Несмотря на это, на этом этапе судьи отказались отклонить апелляцию и призвали стороны продолжать переговоры параллельно с подачей в суд заявления о нахождении точки примирения позиций.
Тогда верно, также и в случаях исков об эвакуации еврейских поселений суды предоставляли возможность переговоров об эвакуации по согласию. Иногда суд также откликается на согласованную просьбу отложить исполнение приговора. Однако, такого агрессивного давления для предотвращения силовой эвакуации - в случае имеющегося окончательного приговора, - нам не приходилось встречать. Трудно не углядеть тут разницы в отношениях (к еврейским поселенцам и бедуинам - прим.перев.), трудно и не выразить изумления связи этого с личными позициями восседающих в суде судей.
В другом случае судьи БАГАЦа «спустили со всех лестниц» подателя апелляции Шахара Бен-Меира, который обратился с требованием к государству заплатить компенсацию изгнанникам из Амоны, из 9 домов в Офре и из квартала Натив-а-Авот а Гуш-Эционе. Менее 40 минут брутто, включая перерыв, взяло у судей, чтобы придти к такому результату, а между тем жители, которых изгнали, страдали месяцами от опасений и неведения. Когда мы видим такое своими глазами, естественно возникает вопрос, какая справедливость имеет место в такой вот реальности, и почему у нас не поддерживают право на занимаемую позицию.
МЕНЯЕМ ОДНО БЕЗЗАКОНИЕ НА ДРУГОЕ?
Не пришло время для сформирования позиции по делу Броши-2. Затруднительно знать, имеется ли что-то в новой жалобе против депутата Кнесета от Сионистского Лагеря, который, сколько помнится, был замешан в случившемся 15 лет назад. С одной стороны, неясно, какой интерес может вызывать такое деяние, и в то же время - полное отрицание Броши в течение всех прошедших лет. Это непростая история, и непросто поверить, что она получит достаточно ясную окраску в ближайшие дни. С одной стороны, у любого человека, и у депутата тоже, имеется как минимум право защитить своё доброе имя, но с другой стороны, поведенческие стандарты, которые, согласно нашим ожиданиям, должны быть свойственны депутатам Кнесета, более высоки. Несколько сомнительно, что можно действовать во благо соседа, что напротив тебя, или начальника отдела в частной компании. Конечно же, непросто стоять на стороне депутата в таких вопросах, как всевозможные виды сексуальных преступлений.
Тот, кто не стал ждать ни минутки для сформирования своего мнения, не дав Броши хотя бы права на защиту своего доброго имени, не стал ждать хотя бы формального слушания всех «за» и «против», -это лидер партии «Авода». Сразу же, после публикации на 10-м канале, после двух кратких и лаконичных бесед из-за границы с Броши, Габай тут же объявил о временном отстранении Броши от политической деятельности в партии. Не проверяя, не расследуя, без формального или неформального процесса - однозначно! Габай не дал Броши даже элементарного права на спокойное изложение своей позиции, на встречу с глазу на глаз, таким образом, чтобы он смог хотя бы попытаться убедить в правоте своей версии. Ничего...
И это вызывает беспокойство. Улучшение общественных норм в сфере отношения полов в Израиле-2018 можно только приветствовать. Есть некая информация, которая вызывает удовлетворение, что мужчины уже не могут вытворять по отношению к женщинам всё, что им заблагорассудится, полагая, что ничего не случится. Любая женщина и любой мужчина должны радоваться этим изменениям в обществе, и важно отметить, что это вообще непонятно само по себе. Но вместе с тем, эта радость пробуждает и большие опасения. Неужели на самом деле есть необходимость, обозначая чёткие границы, обязывать нас при этом устанавливать нормы, являвшиеся основой в эпоху французской революции? Неужели мы на самом деле хотим, чтобы путь от первой жалобы до общественного осуждения человека окружением, где проходит его жизнь, был столь короток? Как мы можем достаточно ясно представить себе общественные результаты такой реальности?
Нет ничего прогрессивного и феминистского в том пути, которым занялся Габай в деле Броши. Наоборот! Есть нечто, внушающее сильное беспокойство в части нормативов, которые обозначены действиями Габая. Нельзя исправить одно общественное беззаконие заменой его на другое общественное беззаконие, особенно из-за того, что это исправление никакое не исправление, а извращение исправления, к тому же ничего не укрепляющего. Надо потребовать от Броши объяснений и никакие «устарело» и «ничего не помню» не могут быть принятыми объяснениями, когда речь идёт о народном избраннике на государственную должность. Но невозможно и согласиться с принятием палаческих норм.
ЗАПАХ КАМПЕЙНА
Когда вдруг вспыхнул протест друзов по вопросу Закона о национальном государстве, я испытал двойственное чувство. С одной стороны, вопреки 99% выражающим эту проблему евреям, друзам, арабам и микронезийцам, я с глубокой верой привержен этому закону, в том числе всем формулировкам на каждом этапе и, конечно же, на окончательной стадии. Поэтому я знал, что этот протест главным образом проистекает из отсутствия знакомства (с законом) и понимания самого закона, который не причиняет никакого ущерба ни правам друзов в государстве Израиля, ни их статусу. С другой стороны, и я во время службы в армии служил с друзами плечом к плечу, и мне случилось познакомиться с ребятами-друзами в самых разных обстоятельствах. Часть из них, неся бремя, существующее в государстве, конечно, ничем не уступает другим секторам населения, если не превосходит их. Поэтому тот факт, что принятие национального закона задело их всерьёз, не кажется мне чем-то незначительным, чем можно было бы пренебречь.
Однако, по прошествии времени, вся кампания вокруг оскорблённых чувств друзов по поводу национального закона набирает силу, возрастая. И мне приходят в голову новые мысли. Это факт: каждый день рождается ещё одна новая петиция - то от инспектора полиции, то от деятелей культуры (которые, ещё неизвестно, кстати, читали ли сам закон), то от языковедов (это вообще новый старт-ап, и я сомневаюсь, была ли когда-либо в Израиле петиция языковедов). И кто знает, какой будет следующая петиция, источающая острый запах этой очень неискренней, тенденциозной кампании. Создаётся впечатление, - из того, что мы можем видеть, - что это не аутентичные чувства сектора, годами страдающего от проблематичных отношений, а кампания, искусно разыгрываемая теми, кому очень не нравится идея национального еврейского государства, теми, кто очень цинично и совершенно безобразно использует друзов. Очень важно сделать всё для друзской общины и для отношений между ними и государством Израиля. Но недопустимо, чтобы это желание привело к капитуляции в отвратительной и циничной борьбе против национального закона.