Обнаженная и обожженная
Так трудно говорить с собой. Каждый раз словно накапливая все эти монологи для бесед с Тобой. Я уже переговорила с собой на сотни тысяч тем, которые никто кроме Тебя никогда не услышит. Порой от избытка мыслей и эмоций, которые я хочу сохранить для Тебя, я плачу..а кто-то наверное пишет стихи или рисует, как та девушка в метро сегодня. Знаешь, она рисовала, как мне показалось, влюбленных - Она сидела с книгой на коленях, а Он обнимал ее колени, сидя подле и не отводя от нее глаз.
Так трудно находить причину открывать людям что чувствуешь. Мне больше хочется делиться книгами, которые я читала взапой, музыкой, которую я слушала, гуляя по летней Москве или которой я захлебывалась вперемешку со слезами и дождем, а еще запахами вечерней прогулки под черемухой, улыбками, пойманными случайно, почти украденными из другой, чужой жизни..а еще обрывками разговоров незнакомых людей, так и не сделанными фотографиями, оставшимися лишь в моей памяти..
Так трудно держать ладонь раскрытой. Так и хочется одернуть ее, спрятать за подол, а еще лучше оглянуться по сторонам, проверяя, что никто не заметил твой порыв. Но, знаешь, я учусь, хоть порой мне и кажется, что внутри сжатого кулака давно образовалась плесень и гниль. А порой ее обжигают ледяные ветра недоверия, насмешек и чужих страхов, но я терплю, потому что знаю, что иначе я никогда не смогу смотреть как Ты читаешь те самые книги и играешь ту самую музыку, не смогу слушать Твои истории и Твои накопившиеся для меня монологи.
Так трудно находить причину открывать людям что чувствуешь. Мне больше хочется делиться книгами, которые я читала взапой, музыкой, которую я слушала, гуляя по летней Москве или которой я захлебывалась вперемешку со слезами и дождем, а еще запахами вечерней прогулки под черемухой, улыбками, пойманными случайно, почти украденными из другой, чужой жизни..а еще обрывками разговоров незнакомых людей, так и не сделанными фотографиями, оставшимися лишь в моей памяти..
Так трудно держать ладонь раскрытой. Так и хочется одернуть ее, спрятать за подол, а еще лучше оглянуться по сторонам, проверяя, что никто не заметил твой порыв. Но, знаешь, я учусь, хоть порой мне и кажется, что внутри сжатого кулака давно образовалась плесень и гниль. А порой ее обжигают ледяные ветра недоверия, насмешек и чужих страхов, но я терплю, потому что знаю, что иначе я никогда не смогу смотреть как Ты читаешь те самые книги и играешь ту самую музыку, не смогу слушать Твои истории и Твои накопившиеся для меня монологи.