Доктор Бродский
星の光は冷たいものだが、
あの星の 光だけは
灼けるようだ。
Доктор Бродский был хорошим кардиологом. Когда-то я водила к нему маму. Потом мы встретились в нашем отделении. Он лечился у нас несколько лет и при каждой встрече мы очень дружелюбно общались. Его броская фамилия приятнейшим образом сочеталась с настоящей поэтической одаренностью. Он писал и даже опубликовал книгу. И даже на японском языке.
То-есть он писал и по-русски, и по-японски и охотно переводил свои и чужие стихи туда и обратно. В эпиграфе его танка - не знаю уж, что там написано...
Однажды он вызвал меня в коридор из общей комнаты и, смущаясь, спросил, не можем ли мы обстоятельно поговорить в уединенном месте. Я была жутко заинтригована. Трудно представить, о чем со мной можно обстоятельно поговорить, да еще на тему, которая требует сосредоточенности и уединения. Мы зашли в мой кабинет, уселись во вращающиеся кресла и он рассказал мне удивительную историю. Оказалось, что доктор Бродский написал сценарий для художественного фильма. Неполнометражного, а все же... И более того, он сам снимает его в качестве режиссера. Но главный сюрприз был впереди. В сценарии была роль, которая идеально подходила для меня. То-есть это я идеально подходила для нее.
-"Вы представляете - возбужденно описывал он - в первой сцене ваша героиня появляется в кимоно с грудным младенцем на руках! Я, когда писал - видел ваше лицо"
Я очень уважительно отношусь к своей персоне, но визуальныя сторона - самая слабая грань моей личности. Я смолоду невзрачна, двигаюсь неловко и, если случайно вижу себя в зеркале, не успев собраться, чтобы соответствовать своему внутреннему образу - ужасаюсь и не могу смириться, что это я и есть... И меня-то изобразить не умею, а уж японку в кимоно...
Я отказалась.
Автор был огорчен. -"Нет, погодите - сказал он - вот вам сценарий. Прочтите. Не может быть, что вы не захотите сняться в такой роли. Я не могу заплатить вам много, но мы подпишем договор..."
Я засмеялась и взяла текст. Он тоже улыбнулся и мы попрощались.
Я прочла сценарий. Это была шпионская история. Что-то о молодых людях в Осаке - он русский, она японка... Любовь, ЦРУ, МОСАД. Соседка по лестничной площадке сочувствует молодым, иногда присматривает за их ребенком (вот это я и должна была играть). Сюжет был динамичным, отлично развивался и заканчивался весьма неожиданно : моя шестидесятилетняя героиня, которая на этот раз была в брюках и куртке, внезапно достала из кармана пистолет и сказала, твердо глядя в глаза собеседнику: "Нет, эти документы заберу я! Я полковник КГБ! Можете звать меня Мариной Васильевной"
Кимоно и полковник КГБ, и стальной взгляд, и пистолет в недрогнувшей руке - все это предназначалось мне?? А у меня не нашлось и унции бесшабашности, чтобы попробовать, рискнуть, попытаться выйти за тесную, незыблемую, ржавую железную рамку, в которой я живу с самого детства...
Простите меня, доктор Бродский!
あの星の 光だけは
灼けるようだ。
Доктор Бродский был хорошим кардиологом. Когда-то я водила к нему маму. Потом мы встретились в нашем отделении. Он лечился у нас несколько лет и при каждой встрече мы очень дружелюбно общались. Его броская фамилия приятнейшим образом сочеталась с настоящей поэтической одаренностью. Он писал и даже опубликовал книгу. И даже на японском языке.
То-есть он писал и по-русски, и по-японски и охотно переводил свои и чужие стихи туда и обратно. В эпиграфе его танка - не знаю уж, что там написано...
Однажды он вызвал меня в коридор из общей комнаты и, смущаясь, спросил, не можем ли мы обстоятельно поговорить в уединенном месте. Я была жутко заинтригована. Трудно представить, о чем со мной можно обстоятельно поговорить, да еще на тему, которая требует сосредоточенности и уединения. Мы зашли в мой кабинет, уселись во вращающиеся кресла и он рассказал мне удивительную историю. Оказалось, что доктор Бродский написал сценарий для художественного фильма. Неполнометражного, а все же... И более того, он сам снимает его в качестве режиссера. Но главный сюрприз был впереди. В сценарии была роль, которая идеально подходила для меня. То-есть это я идеально подходила для нее.
-"Вы представляете - возбужденно описывал он - в первой сцене ваша героиня появляется в кимоно с грудным младенцем на руках! Я, когда писал - видел ваше лицо"
Я очень уважительно отношусь к своей персоне, но визуальныя сторона - самая слабая грань моей личности. Я смолоду невзрачна, двигаюсь неловко и, если случайно вижу себя в зеркале, не успев собраться, чтобы соответствовать своему внутреннему образу - ужасаюсь и не могу смириться, что это я и есть... И меня-то изобразить не умею, а уж японку в кимоно...
Я отказалась.
Автор был огорчен. -"Нет, погодите - сказал он - вот вам сценарий. Прочтите. Не может быть, что вы не захотите сняться в такой роли. Я не могу заплатить вам много, но мы подпишем договор..."
Я засмеялась и взяла текст. Он тоже улыбнулся и мы попрощались.
Я прочла сценарий. Это была шпионская история. Что-то о молодых людях в Осаке - он русский, она японка... Любовь, ЦРУ, МОСАД. Соседка по лестничной площадке сочувствует молодым, иногда присматривает за их ребенком (вот это я и должна была играть). Сюжет был динамичным, отлично развивался и заканчивался весьма неожиданно : моя шестидесятилетняя героиня, которая на этот раз была в брюках и куртке, внезапно достала из кармана пистолет и сказала, твердо глядя в глаза собеседнику: "Нет, эти документы заберу я! Я полковник КГБ! Можете звать меня Мариной Васильевной"
Кимоно и полковник КГБ, и стальной взгляд, и пистолет в недрогнувшей руке - все это предназначалось мне?? А у меня не нашлось и унции бесшабашности, чтобы попробовать, рискнуть, попытаться выйти за тесную, незыблемую, ржавую железную рамку, в которой я живу с самого детства...
Простите меня, доктор Бродский!