Судьба человека
Из прошлого своего Ванька отчетливо помнил только детство. Небольшой поселок, где они жили, маму, первую учительницу. Кстати и звали они его тогда не Ванькой, а Сережей. После жизнь помчалась очень торопливо, он уехал учиться в огромный город, а потом и вообще события громоздились друг на друга, так что очнулся он только во время своих похорон, да и то не совсем. Все-таки смерть была фактом шокирующим и невыносимым. Так что и на похоронах он плохо ориентировался. Но обставлено все было с неимоверной пышностью: военный оркестр, генералы какие-то, и целая гора венков с надписями. И кладбище замечательно ухоженное и уютное.
- Кем же это я был? - задумался Ванька. Неужели маршалом? Или даже министром, может быть... Или...
Постепенно провожавшие разошлись. Исчез священник со своими помощниками, печатая шаг ушел почетный караул, рассосались телекамеры, уводимая под руки, удалилась вдова, не вызвавшая у новопреставленного никаких особенных чувств-воспоминаний. Он остался один и с удовольствием прилег передохнуть в тишине на цветущем бархатном газоне соседней могилы. Внезапно его схватили за шиворот, и он почувствовал, себя беспомощно барахтающимся в могучих руках. Огромный свирепый дворник говорил другому: "Ты ж посмотри на эту тварь! Пристроился здесь, как у себя дома. Ты что думаешь, - он обратился к Ваньке, - если твое тело похоронили среди достойных, то и душонка твоя ничтожная может здесь обретаться? Мы с Нафанаилом триста лет прислуживали шишиге запечной пока нам позволили на этом месте сторожами обосноваться. А ты разлегся тут, как хозяин. А ну, пшел вон!" И он пинком ноги поддал Ваньке так, что тот пушечным ядром вылетел за ограду на площадь, проскочил асфальтовую мостовую и еще с метр пролетел вглубь земли. Остановился он среди плотной влажной глины и, перепуганный, не посмел из нее выбираться сразу. Однако было темно, вокруг копошились каике-то скользкие создания - и живые, которые на Ваньку внимания не обращали, и духи - какие-то мерзкие хрипучие твари. Приободрившись, Ванька понял, что им разрешено еще гораздо меньше, чем ему. Что-то такое страшное сотворили они при жизни, что им и выбраться из могилы не позволяется. А Ванька мог. Хоть и был он слабенький и росточком не больше кошки, но света Божьего не лишен. Он выбрался на мостовую и попробовал взлететь. Однако летучести в нем не обнаружилось ни малейшей. Только пешком шаг за шагом. И хоть сквозь деревья, стены и прохожих он проникал без труда, но ходить вынужден был по земле или (с опаской) по воде. Прослонявшись пару недель по разным задворкам, потому что с центральных улиц или парков его гнали безжалостно - то метлой, а то и смазным сапогом, Ванька получил вызов в контору. Начальственный голос, прозвучавший внутри, приказал ему прибыть ко вторнику в Кировский военкомат. К шести утра.
Он двинулся немедленно. Пробирался через какие-то чуланы, по замусоренным дворам и заброшенным стройкам. Улицы перебегал стремглав, чтобы не заметили. На мостовых и тротуарах появляться ему не разрешалось. Прибыл на место запыхавшись и в изнеможении точно в срок и обнаружил длинную очередь из таких же мелких безобразных душонок, как и он сам. В очереди протомился около месяца. Порядка не было никакого - кто побойчее протискивался вперед. Терпеливые молчали до поры, а потом затевали безобразные свалки, в которых вся очередь перепутывалась и после долго восстанавливалась, как придется и как кому повезет. Ваньке не повезло ни разу. Он и не надеялся. Радовался только, что есть-пить не хочется и по нужде отходить не приходится. Наконец пришла его очередь. За столом сидел начальник в майорской форме. Ванька, хоть и был при жизни не меньше, чем маршалом, а оробел ужасно.
- Паскудную жизнь прожил ты, Ванька. - сказал майор. - Я бы и говорить с тобой не стал, но учительница твоя просила. Ну так вот - объясняю, а потом можешь задать один вопрос: все, что каждый делает при жизни отражается после смерти в тысячах зеркал и судьба его в этих отражениях. Вот ты выучил в первом классе стишок на радость Марье Васильевне, поэтому я тебе объясняю, как оно устроено. А мог бы остаться в тумане. Так бы и бродил вечность в бессмыслице. Никакого суда тут нет. Сам ты себе выстроил жизнь и там, и тут пока бессовестно помыкал людьми и по их головам пробирался на вершину. Фокус в том, что на вершине этой никто не задерживается. Скатываться с нее придется всякому, но при жизни об этом никто не знает. И ты не знал. По здешним меркам ты чуть поважнее крысы. Ступай, Ванька. Существуй! Имеешь право на один вопрос.
- А это мне навсегда? - замирая спросил Ванька
- Не знаю, - хмуро ответил майор. - Следующий!
- Кем же это я был? - задумался Ванька. Неужели маршалом? Или даже министром, может быть... Или...
Постепенно провожавшие разошлись. Исчез священник со своими помощниками, печатая шаг ушел почетный караул, рассосались телекамеры, уводимая под руки, удалилась вдова, не вызвавшая у новопреставленного никаких особенных чувств-воспоминаний. Он остался один и с удовольствием прилег передохнуть в тишине на цветущем бархатном газоне соседней могилы. Внезапно его схватили за шиворот, и он почувствовал, себя беспомощно барахтающимся в могучих руках. Огромный свирепый дворник говорил другому: "Ты ж посмотри на эту тварь! Пристроился здесь, как у себя дома. Ты что думаешь, - он обратился к Ваньке, - если твое тело похоронили среди достойных, то и душонка твоя ничтожная может здесь обретаться? Мы с Нафанаилом триста лет прислуживали шишиге запечной пока нам позволили на этом месте сторожами обосноваться. А ты разлегся тут, как хозяин. А ну, пшел вон!" И он пинком ноги поддал Ваньке так, что тот пушечным ядром вылетел за ограду на площадь, проскочил асфальтовую мостовую и еще с метр пролетел вглубь земли. Остановился он среди плотной влажной глины и, перепуганный, не посмел из нее выбираться сразу. Однако было темно, вокруг копошились каике-то скользкие создания - и живые, которые на Ваньку внимания не обращали, и духи - какие-то мерзкие хрипучие твари. Приободрившись, Ванька понял, что им разрешено еще гораздо меньше, чем ему. Что-то такое страшное сотворили они при жизни, что им и выбраться из могилы не позволяется. А Ванька мог. Хоть и был он слабенький и росточком не больше кошки, но света Божьего не лишен. Он выбрался на мостовую и попробовал взлететь. Однако летучести в нем не обнаружилось ни малейшей. Только пешком шаг за шагом. И хоть сквозь деревья, стены и прохожих он проникал без труда, но ходить вынужден был по земле или (с опаской) по воде. Прослонявшись пару недель по разным задворкам, потому что с центральных улиц или парков его гнали безжалостно - то метлой, а то и смазным сапогом, Ванька получил вызов в контору. Начальственный голос, прозвучавший внутри, приказал ему прибыть ко вторнику в Кировский военкомат. К шести утра.
Он двинулся немедленно. Пробирался через какие-то чуланы, по замусоренным дворам и заброшенным стройкам. Улицы перебегал стремглав, чтобы не заметили. На мостовых и тротуарах появляться ему не разрешалось. Прибыл на место запыхавшись и в изнеможении точно в срок и обнаружил длинную очередь из таких же мелких безобразных душонок, как и он сам. В очереди протомился около месяца. Порядка не было никакого - кто побойчее протискивался вперед. Терпеливые молчали до поры, а потом затевали безобразные свалки, в которых вся очередь перепутывалась и после долго восстанавливалась, как придется и как кому повезет. Ваньке не повезло ни разу. Он и не надеялся. Радовался только, что есть-пить не хочется и по нужде отходить не приходится. Наконец пришла его очередь. За столом сидел начальник в майорской форме. Ванька, хоть и был при жизни не меньше, чем маршалом, а оробел ужасно.
- Паскудную жизнь прожил ты, Ванька. - сказал майор. - Я бы и говорить с тобой не стал, но учительница твоя просила. Ну так вот - объясняю, а потом можешь задать один вопрос: все, что каждый делает при жизни отражается после смерти в тысячах зеркал и судьба его в этих отражениях. Вот ты выучил в первом классе стишок на радость Марье Васильевне, поэтому я тебе объясняю, как оно устроено. А мог бы остаться в тумане. Так бы и бродил вечность в бессмыслице. Никакого суда тут нет. Сам ты себе выстроил жизнь и там, и тут пока бессовестно помыкал людьми и по их головам пробирался на вершину. Фокус в том, что на вершине этой никто не задерживается. Скатываться с нее придется всякому, но при жизни об этом никто не знает. И ты не знал. По здешним меркам ты чуть поважнее крысы. Ступай, Ванька. Существуй! Имеешь право на один вопрос.
- А это мне навсегда? - замирая спросил Ванька
- Не знаю, - хмуро ответил майор. - Следующий!