Странный человек пришел
Какие удивительные связи завязываются у меня с моими больными и их родней!
То-есть, народ у нас эмоциональный, и все, кто общается с пациентами - врачи, техники, медсестры, психологи живут в густом облаке личных чувств: благодарности, раздражения, доверия, надежды, страха, а иногда даже обожания.
Но мне, бывает, достается что-то особенное.
На днях кто-то настойчиво разыскивал меня. Умолил записать его телефон и передать, чтобы я с ним связалась. На следующий день сотрудники сказали, что звонил человек из Тель-Авива, ему срочно нужно мое профессиональное мнение. Разумеется, я была польщена - мало ли медицинских физиков в стране, а кто-то хочет консультации в другом городе и именно со мной.
Позвонила. Ответил приятный баритон. Мягкий неторопливый голос. Интонации интеллигентные. Проблему излагает внятно и кратко.
Человек этот прошел процедуры лазерного удаления волос. И после тридцати сеансов у него обнаружили злокачественную опухоль в голове. Он бы хотел вчинить иск фирме, производящей косметические лазеры, но адвокат требует письма от квалифицированного специалиста, который подтвердит, что между лазерными процедурами и появлением опухоли может быть причинно-следственная связь. Я стала объяснять ему, что науке известно о роли ионизирующего излучения в онкогенезе. А видимый и инфракрасный свет лазера не является ионизирующим... и еще много чего подобного. Потом для очистки совести спросила, была ли это эпиляция головы. Он охотно ответил, что нет. Только тридцать сеансов эпиляции левой ноги. От поясницы до самых пальцев. Подавляя неуместную веселость я сказала, что не усматриваю никакой связи между этими событиями. И хоть очень хотела бы помочь получить какие-то деньги, но сомневаюсь, что и кто-нибудь другой напишет ему желаемый документ. Прощаясь я спросила, какая опухоль у него обнаружена. Он с готовностью зашуршал бумагами, нашел диагноз и прочел мне по складам: шизофрения.
Вопрос заключается в том, что у меня есть широкая национальная известность. В нашей стране многие знают, что в Иерусалиме работает одна слабонервная личность, которую можно уговорить. Кто-то же дал ему мое имя и номер телефона!
А вот другой случай. У меня был пациент, который вызвал горячую симпатию. Очень старый, интеллигентный, умный и мужественный человек. Я действительно много помогала ему - куда-то ходила, писала какие-то письма, кого-то просила, напрягала свои небогатые личные связи в медицинском мире - делала что могла. Он очень ценил мои усилия. Из Берна приехал его сын с женой - побыть с отцом в трудный час. Сын Филипп оказался знаменитым композитором. Мне, конечно, его музыка совершенно непонятна, но интернет полон его именем и рассказывает о нем подробно и почтительно.
Филипп жалел отца, нервничал, суетился, задавал множество вопросов. Короче, вел себя, как человек к жизни не приспособленный, но добрый и чувствительный. Под конец лечения, когда забрезжил благополучный исход, Филипп пригласил меня выпить с ним и его женой чашечку чаю в хорошем иерусалимском кафе. Я с радостью согласилась, хоть и не знала подходящего места. Он сказал, что найдет кафе с наилучшими пирожными и позвонит мне, чтобы сообщить час и место.
Через год мой пациент проходил повторное обследование и Филипп снова приехал поддержать его. Я была рада. Мы оба так любим его отца, что даже обнялись. О чашечке чаю с пирожными, разумеется, не упоминали. Но Филипп пригласил меня поужинать. Жена его должна была приехать на следующий день, и мы втроем отправимся в ресторан... Отказаться было бы грубо. Я согласилась.
Через неделю из интернета я узнала, что композитор Ф.В. посещал Израиль и отбыл на премьеру своей оперы в Тяньдзынь.
Я думаю, что чаю мы не пили потому что его посетила симфония, и он забыл обо мне. Вполне простительно. А ужин? Вероятно, это была оратория...
То-есть, народ у нас эмоциональный, и все, кто общается с пациентами - врачи, техники, медсестры, психологи живут в густом облаке личных чувств: благодарности, раздражения, доверия, надежды, страха, а иногда даже обожания.
Но мне, бывает, достается что-то особенное.
На днях кто-то настойчиво разыскивал меня. Умолил записать его телефон и передать, чтобы я с ним связалась. На следующий день сотрудники сказали, что звонил человек из Тель-Авива, ему срочно нужно мое профессиональное мнение. Разумеется, я была польщена - мало ли медицинских физиков в стране, а кто-то хочет консультации в другом городе и именно со мной.
Позвонила. Ответил приятный баритон. Мягкий неторопливый голос. Интонации интеллигентные. Проблему излагает внятно и кратко.
Человек этот прошел процедуры лазерного удаления волос. И после тридцати сеансов у него обнаружили злокачественную опухоль в голове. Он бы хотел вчинить иск фирме, производящей косметические лазеры, но адвокат требует письма от квалифицированного специалиста, который подтвердит, что между лазерными процедурами и появлением опухоли может быть причинно-следственная связь. Я стала объяснять ему, что науке известно о роли ионизирующего излучения в онкогенезе. А видимый и инфракрасный свет лазера не является ионизирующим... и еще много чего подобного. Потом для очистки совести спросила, была ли это эпиляция головы. Он охотно ответил, что нет. Только тридцать сеансов эпиляции левой ноги. От поясницы до самых пальцев. Подавляя неуместную веселость я сказала, что не усматриваю никакой связи между этими событиями. И хоть очень хотела бы помочь получить какие-то деньги, но сомневаюсь, что и кто-нибудь другой напишет ему желаемый документ. Прощаясь я спросила, какая опухоль у него обнаружена. Он с готовностью зашуршал бумагами, нашел диагноз и прочел мне по складам: шизофрения.
Вопрос заключается в том, что у меня есть широкая национальная известность. В нашей стране многие знают, что в Иерусалиме работает одна слабонервная личность, которую можно уговорить. Кто-то же дал ему мое имя и номер телефона!
А вот другой случай. У меня был пациент, который вызвал горячую симпатию. Очень старый, интеллигентный, умный и мужественный человек. Я действительно много помогала ему - куда-то ходила, писала какие-то письма, кого-то просила, напрягала свои небогатые личные связи в медицинском мире - делала что могла. Он очень ценил мои усилия. Из Берна приехал его сын с женой - побыть с отцом в трудный час. Сын Филипп оказался знаменитым композитором. Мне, конечно, его музыка совершенно непонятна, но интернет полон его именем и рассказывает о нем подробно и почтительно.
Филипп жалел отца, нервничал, суетился, задавал множество вопросов. Короче, вел себя, как человек к жизни не приспособленный, но добрый и чувствительный. Под конец лечения, когда забрезжил благополучный исход, Филипп пригласил меня выпить с ним и его женой чашечку чаю в хорошем иерусалимском кафе. Я с радостью согласилась, хоть и не знала подходящего места. Он сказал, что найдет кафе с наилучшими пирожными и позвонит мне, чтобы сообщить час и место.
Через год мой пациент проходил повторное обследование и Филипп снова приехал поддержать его. Я была рада. Мы оба так любим его отца, что даже обнялись. О чашечке чаю с пирожными, разумеется, не упоминали. Но Филипп пригласил меня поужинать. Жена его должна была приехать на следующий день, и мы втроем отправимся в ресторан... Отказаться было бы грубо. Я согласилась.
Через неделю из интернета я узнала, что композитор Ф.В. посещал Израиль и отбыл на премьеру своей оперы в Тяньдзынь.
Я думаю, что чаю мы не пили потому что его посетила симфония, и он забыл обо мне. Вполне простительно. А ужин? Вероятно, это была оратория...