Кризис середины жизни
Так и эдак по разному переукладываю для себя понимание этого явления.
Можно и вот как: самолет при дальнем перелете, как известно, проходит в какой-то момент точку бифуркации (меня поправляют, что это называется "точкой невозврата"), такую точку в своем маршруте, когда он уже не может вернуться на дозаправку в исходный пункт. Основной свой керосин мы получаем в детстве, но его не хватает на все время путешествия. Установки, привычки, страхи, предпочтения, мечты и ценности полжизни обеспечивают наш полет, раз уж мы со всей этой фигней взлетели. И вот одновременно мы проходим точку невозврата и топливо у нас иссякает (я помню, кстати, как один тридцатипятилетний успешный журналист описывал мне примерно этими словами свою депрессию: в космос отправили, а топлива не завезли). И начинается панический и отчаянный поиск выхода, а керосин не только кончается, он выдохся порядком за эти годы. Самолет, когда он не летит, начинает падать. И приходится сбрасывать балласт (нередко балластом оказываются мужья и жены,прежде привыкшие компенсировать детские комплексы). Что делать? на ходу изобретаются альтернативные виды топлива. Иногда человек отчаянно направляет самолет в туман и там делает вид, что рулит, и штурвал в его руках самый настоящий, но где-то в глубине он догадывается, что падает и соприкосновение с землей будет страшным. Так, кстати, можно много лет фантомно пилотировать собственную жизнь.
Но говорят, есть такие случаи, когда усилием души удается превратиться из самолета в птицу. И потом лететь дальше.
Меня смущает пафос этой последней строчки, поэтому поясню, что количество усилий, необходимых для этой трансформации, наводит на меня ужас каждый день - и это было бы совершенно невыносимо, кабы не было так интересно.
Можно и вот как: самолет при дальнем перелете, как известно, проходит в какой-то момент точку бифуркации (меня поправляют, что это называется "точкой невозврата"), такую точку в своем маршруте, когда он уже не может вернуться на дозаправку в исходный пункт. Основной свой керосин мы получаем в детстве, но его не хватает на все время путешествия. Установки, привычки, страхи, предпочтения, мечты и ценности полжизни обеспечивают наш полет, раз уж мы со всей этой фигней взлетели. И вот одновременно мы проходим точку невозврата и топливо у нас иссякает (я помню, кстати, как один тридцатипятилетний успешный журналист описывал мне примерно этими словами свою депрессию: в космос отправили, а топлива не завезли). И начинается панический и отчаянный поиск выхода, а керосин не только кончается, он выдохся порядком за эти годы. Самолет, когда он не летит, начинает падать. И приходится сбрасывать балласт (нередко балластом оказываются мужья и жены,прежде привыкшие компенсировать детские комплексы). Что делать? на ходу изобретаются альтернативные виды топлива. Иногда человек отчаянно направляет самолет в туман и там делает вид, что рулит, и штурвал в его руках самый настоящий, но где-то в глубине он догадывается, что падает и соприкосновение с землей будет страшным. Так, кстати, можно много лет фантомно пилотировать собственную жизнь.
Но говорят, есть такие случаи, когда усилием души удается превратиться из самолета в птицу. И потом лететь дальше.
Меня смущает пафос этой последней строчки, поэтому поясню, что количество усилий, необходимых для этой трансформации, наводит на меня ужас каждый день - и это было бы совершенно невыносимо, кабы не было так интересно.