Спасибо, бабушка!
Путешествовать одна я начала рано. Лет с девяти. Чаще всего ездила в деревню к дедушке Степану и бабушке Варе. Идешь от остановки, увидишь их дом, и сразу радостно на душе! Подходишь к воротам, открываешь их, поворачивая ручку-кольцо, и попадаешь во двор. Пройдя по нему, оказываешься перед крыльцом с дверцей, обтянутой сеткой, чтобы не заходили курицы. Щеколду - вверх, тянешь на себя дверцу, поднимаешься на крыльцо из трех ступеней. Снова перед тобой дверь, за которой - терраса, она же летняя кухня. Идешь мимо газовой плиты, длинного стола, налево - тяжелая, утепленная дверь. Открываешь, иногда с трудом, и вот ты - в коридорчике. В коридорчике две двери. Слева - маленькая комната, когда-то построенная для прабабушки Василиссы. Позже эта комната стала дедушкиной фотолабораторией. Открыв дверь справа, заходишь на кухню, где всегда тепло и пахнет выпечкой, ведь на кухне стоит русская печь, точнее ее половина, а другая - в соседней комнате. И вот уже восклицания, обнимания, расспросы! Дедушка всегда здоровается за руку, называя барышней. Сразу же начинается пиршество.
Бабушка достает одно кушанье за другим. Ты уже сыта, но бабушка, вспомнив: «У меня вот ведь еще что есть!» несет следующее угощение! О! Как вкусны были бабушкины варенья, соленья, ватрушки, пирожки, топленое в русской печи молоко, кисели, компоты, из которых так нравилось съедать ягоды, а после, раскалывая молоточком косточки, завернутые в газету, грызть терпкие ядрышки.
В конце зимы и весной на кухне меня привлекала лавка с маленькой шторочкой. За шторочкой в корзине сидела гусыня - пАрила. Заглядывать к ней было строжайше запрещено. Но меня так и тянуло посмотреть на гусыню, которую очень боялась. Как только я потихонечку отодвигала шторочку, тут же ко мне с шипением устремлялся клюв! Однажды гусыня вырвала из рук перышко, которым я вооружилась, и утащила его к себе. Это была улика! «Опять тревожишь гусыню», - журила меня бабушка.
Бывать в деревне интереснее всего было летом, когда из Белоруссии и Татарии приезжали мамины сестры с детьми. Двоюродных сестер и братьев у меня восемь. Нас больше всего манила речка. Там можно было не только купаться, но собирать ракушки, бросать камни в воду, соревнуясь, у кого будет больше «блинчиков». А уж если кто-то из взрослых катал на лодке - предела не было счастью. Кроме дедушкиной, на берегу было несколько лодок. В них часто скапливалась вода. Однажды я забежала в лодку с водой, и тут же почувствовала короткую, резкую боль. Гвоздь! Моя нога будто срослась с днищем лодки. Я сидела и заливалась слезами. Кто-то из детей позвал на помощь взрослых, благо дом был недалеко. Прибежали бабушка, мама, тетушки и стали меня уговаривать убрать ногу с гвоздя. Никак не соглашаясь с этим, я кричала: «Не подходите ко мне, позовите врача. Пусть мне отрежут ногу!» (От страха совсем перестала соображать!) Бабушка мне сказала: «Не буду трогать твою ногу, а только посмотрю, какие еще в лодке гвозди, большие или нет. И если большие - позовем врача!» С бабушкой я согласилась. И не заметила, как она быстрым движением освободила ногу. С благодарностью прошептала: «Спасибо, бабушка!»
Сегодня бабушке исполнилось бы 104 года. Хочется еще и еще от всей души повторять те слова: «Спасибо, бабушка!»
В жизни бабушки было много хлопот, забот и тревог, пусть ее упокоит Господь.