Ночь в музее...
Когда-то давно, в прошлой жизни, я оказалась в Третьяковской галерее. С подругой. Мы ходили по залам, любовались полотнами с античными сюжетами, смеялись над купающимися толстыми бабами, отходили к противоположной стене, чтобы лучше разглядеть импрессионистов, склоняли головы то на один бок, то на другой, чтобы понять замыслы авангардистов и тупо смотрели на "Черный квадрат" Малевича, пытаясь найти в трещинках черного лака хоть какой-то намек на смысл. Вообщем, было здорово и беззаботно, для полного счастья не хватало только мороженного, но есть в музеях не принято.
И вот мы вошли в зал портретов. Там было пусто, только в углу неподвижно как экспонат сидела музейная бабушка. Мы бродили вдоль стен и вглядывались в лица людей, которых давным-давно нет на свете. Кавалеры в аксельбантах, декольтированные дамы, девушки в образе нимф, дети с серьезными лицами и непропорциональными фигурами, знатные старухи в чепцах и имена, имена, имена... Некоторые знаменитые, другие смутно знакомые, а чаще вообще неизвестные...
И дальше, бродя по другим залам, уже почему-то не хотелось смеяться и шутить. И вот в конце мы заходим в какой-то зал и на противоположной стене - огромная в серо-зеленых тонах картина Васнецова "Аленушка". Мы просто остолбенели, как кстати и многие вокруг нас. Кто не знает эту картину? Мы тысячи раз видели ее в учебниках, видели ее репродукции, но видеть ее вживую - настоящее потрясение...
День кончился... Завожу будильник, выключаю ночник, закрываю глаза, пытаясь заснуть... и тут.... я снова вижу галерею, только ночью - пустой темный зал, на полу огромные квадраты окон, перерезанные жалюзями, через которые пробивается мягкий лунный свет... тишина... и портреты, портреты, портреты...
Они ведь там висят и ночью, в темноте. Портреты реальных когда-то живших людей - не античные персонажи, не пейзажи и не натюрморты, а именно портреты. Они не могут так просто висеть. Мне мерещится шепот, тихий женский смех, чей-то подавленный стон, звуки поцелуев, сдавленный плач, вздохи и шепот, шепот, шепот... Они живут... Они были написаны так реалистично, с таким мастерством и любовью, что они не могут просто висеть на стенах. Люди, чьи кости уже давно истлели, и могилы которых давно сравнялись с землей, - живут в этих полотнах, у них свое общество, свои разговоры, свои секреты...
Я вызываю в памяти их образы, но они размыты, и лишь одно лицо приближается ко мне из темноты - призрачное лицо Урсулы Мнишек... Я вижу что она хочет поделиться со мной какой-то тайной, рассказать о своей тайной любви, о ребенке, которого она прячет в далеком монастыре, она хочет передать мне медальон и послание кому-то - что-то очень важное, жизненно важное... но легкий шорох пугает ее, и испуганно прижав палец к губам, она отступает в глубь картины и умоляюще смотрит на меня - "помоги".
И вот в смятении иду под темными сводами и вхожу в зал, где на стене темнеет сумрачная "Аленушка". Я еще не вижу деталей, но я слышу тихий горький плач, сдавленное детское рыдание... Подхожу ближе и слышу, как она плачет... нет... скулит, тихо скулит. Она поднимает голову от колен и смотрит на меня невидящими глазами, обреченно качает головой и снова опускает ее на колени... Горе ее так велико, что оно вонзается в мое сердце холодным клинком... и я просыпаюсь в ужасе, смятении и тревоге... Наверное, что-то случилось.. Надо срочно позвонить родителям... Господи, который час?...
Не может быть.... впереди еще целая ночь....