Египетские страсти. Вечер восьмой. Финал.
Страсть Осириса - покорять хаос. Однако, он всегда терпим, когда речь идет о достижении согласия между богами. Поскольку боги бессмертны, затянувшийся спор может вспыхнуть, превратившись в великий хаос. Оттого Осирис поддерживает мир между ними. Вероятно, поэтому он так много простил, когда Гор и Сет предстали перед его судом.
«Вы оба, - сказал он своему сыну и своему брату, - мужественно сражались и немало пострадали. Те, кто бился насмерть, должны отныне узнать своего противника не как врага, а как друга. Разделите же доблесть вашей битвы. Откройте силу мира. Идите теперь оба и празднуйте вместе. Идите с миром».
Боги ликовали. Гор взглянул на Сета глазом, способным видеть все богатство красок, и увидел страсть, которую можно обнаружить в красном цвете. Он увидел, что его дядя великолепен.
Он подумал было воспользоваться своим вторым глазам, но из страха, что тот откроет ему столь неприглядные стороны этого его дяди, что он пожелает воспротивиться приказу своего Отца, Гор решил воспользоваться уравновешенным зрением обоих глаз, и он увидел много страдания. Тогда своим самым мягким и учтивым голосом он пригласил Сета в свой лагерь.
«Нет, племянник, - сказал Сет, - там мы будем окружены богами и никак не сможем поговорить наедине. Пойдем в мой лагерь - он пуст, меня все оставили, и ты избавишь меня от общества молчания».
Под впечатлением этих грустных слов Гор пошел вместе с Сетом, и всю дорогу в лагерь его дяди они шли бок о бок, и Сет заколол одного из пойманных им кабанов, и они зажарили его мясо и ели да самого вечера, запивая мадерой вином, изготовленным из винограда, выросшего на крови растерзанных львами грабителей. Сидя у костра, они неустанно превозносили друг друга, говоря о боевом искусстве, проявленным другим в сражении.
Наконец, Сет произнес речь в честь духа вина. «Некоторые, - сказал Он, - выгоняют сок в специальных давильнях, однако по моему желанию мои рабы всегда давят ягоды своими босыми ногами. Ибо никто не мечтает путешествовать так страстно, как раб, и это желание придает виноградным ягодам дух полета». Он поднял свой кубок. «Мое вино подготовит тебя к тому, чего ты еще никогда не делал». И Гор рукоплескал ему, и в последний раз осушив свои кубки, и в винных парах заснули у костра.
От этого хмельного забытья Сет проснулся среди ночи с воспоминанием о блеске своей мужской силы в первый день сражения. Гор лежал рядом, на расстоянии вытянутой руки. И Сет погладил мошонку племянника и пощекотал его крестец, но затем поклялся, что не станет продолжать. Ложная клятва. На этом пути не останавливаются. Сет вспомнил, как его член был готов проникнуть в недра племянника, и он исполнился ненасытной страсти.
Гор старался не просыпаться. Капли молока газели, которые он проглотил, когда мать промывала его глаза, привели его в состояние счастливейшей кротости - как раз то состояние, в котором можно разрешить немного приласкать себя. Он готов был узнать, насколько глубоко мог войти в него другой. Как прекрасно могло бы это уравновесить огни его победы над тем, другим.
Сет тем временем дрожал, овладевая плотью сына Осириса. Он хрипел, как кабан. Он обезумел от запаха, исходившего от щек юноши; поток проклятий, который он призывал на молоко Исиды и промежность Осириса, рвался из его рта таким кошачьими криками мертвых грабителей, что Гор в конце концов увидел перед собой грустные коровьи глаза Изиды, освободил от присутствия Сета свою прямую кишку и поймал его семя в ладонь, когда тот в ослеплении восторга, вскрикнув, рухнул в сон и глубочайший храп.
Гор, одурманенный мадерой вином грабителей, выпитым после молока газели, немедленно забыл о том, что произошло. Слишком щедро омыла Исида его глаза. Это молоко придало ему все черты покорного дурака. Он встал и бесцельно побрел из лагеря Сета, вытянув перед собой влажную руку, будто там были собраны все жемчужины, а на его лице играл лунный свет. Он не прошел и ста шагов, как встретил свою мать.
Исида всю ночь прождала на окраине лагеря Сета. Погружая в лунный свет свои безмолвные молитвы, она посылала слова власти в топи, чтобы они, как туман, окутывали и сдерживали Сета. Однако, как мало может сделать магия, если сердцем мага владеет страх. В ту ночь Исида действовала с коровьей головой, еще не вполне ей знакомой. И все же ей кое-что удалось.
Иначе как объяснить такую глупость, как извержение в пустоту Сета. И то, что он провалился в сон, не заметив, что его семя осталось в руках врага. Можно ли в это поверить? Он грезил о том, как его извержения, капля за каплей, обретут знание всех тайных поворотов в недрах Гора. Он был уверен, что теперь Гор не сможет скрыть от него никаких тайн, доверенных ему Осирисом.
Взглянув на руку Гора, Исида воскликнула: «Семя Сета густое, как серебряное молоко», - ибо то, что находилось в ладони Гора стало тяжелым и блестящим - это был первый шарик ртути. Исида приказала Гору бросить этот сгусток ртути в болото, несмотря на то, что каждая тростинка в нем станет с этой минуты ядовитой. Несмотря на то, что жители Египта, поедая мясо животных, которые пасутся в этих тростниках, станут столь же бесхребетными, как ртуть, и из великого народа в конце концов превратятся в людей, лишенных воли. Да, каждое извержение, которое не остается в теле другого бога, порождает на земле новую беду. Многое из того, что связано с равновесием Маат, покоится на этом непреложном правиле. Иначе боги сеяли бы свое семя повсюду.
Итак, Гор бросил семя Сета в болото, оно унесло с собой и кожу с его ладони. Однако, Исида дала ему новую ладонь, втерев в нее соки своих собственных бедер. От этой новой нежной ладони и от всего пережитого Гор так возбудился, что немедленно извергся в нее, а такое извержение, как заметила его мать, вскоре окажется драгоценным.
Исида привела Гора обратно в лагерь Сета. Пройдя мимо его храпящего тела, они прошли в сад, где рос любимый Сетом салат-латук. Гор рассказал матери, что во время пиршества, когда они ели мясо дикого кабана, Сет срывал и запихивал в глотку целые кочаны этого салата, сокрушая зубами листья, едва не задыхаясь от наслаждения. Теперь, по знаку Исиды, перед тем, как окончательно покинуть лагерь Сета, Гор расплескал из руки свое семя по этому салатному полю, и оно упало, разлетевшись многими нитями и прозвенели тонкие звуки, сложившиеся в удивительную музыку. Но в них отразились и все потрясения грядущих войн, даже звуки рогов и труб, в которые еще никто не трубил.
К утру Гору вернулась мудрость. А Сет ворочался в своей постели, обуреваемый гордостью человека, одержавшего победу накануне ночью. Он ощущал на своих чреслах запах стыда задних щек Гора, что приятно щекотало его самолюбие. Доедая вчерашние остатки кабана, и с хрустом закусывая кочанами свежего салата из своего сада, Сет строил грандиозные планы. Еще до того, как в разгар полдня, Ра поднялся во весь рост, Сет уже созвал Совет Всех Богов.
Собранные в спешке, они сгорали от любопытства, и они услышали речь, исполненную силы. По такому случаю Сет облачился в торжественные красные одежды, цвет которых был ярче его кожи, в его голосе ревел огонь.
Он сказал: «В тот день, когда Гор и я сражались, победа должна была достаться мне. Его голова была в грязи. Вы все это видели. Однако, воспользовавшись моим потерянным пальцем, он выскользнул из моих рук - уловка, которой научила его мать. С этого момента это было уже не состязание, а воровство. Вы сами видели. Его отец - тот, кто прикидывается моим судьей - приказал нам пойти и отпраздновать это событие. Что мы и сделали. И теперь я скажу вам: Я - победитель! Ибо ночью я славно покатался у него на спине, и я был велик, как дерево. Поток, извергшийся из моих чресел, вошел в презренное заднее отверстие юного Гора, стоящего здесь, рядом со мной. Смею заметить, что он блеял, как овца, и курлыкал, как голубь. Он принадлежал мне! И поэтому я говорю вам - не делайте его Повелителем Всех Живущих! Иначе всякий раз, входя в его недра, я буду красть какой-нибудь секрет. Лучше, когда большие полномочия вручаются сильным. Пусть Гор будет моим помощником. У него слабые бедра».
Сет ожидал, что Гор станет нападать, и был готов к этому. Однако, Гор закинул назад голову и расхохотался. Потом он взял слово и сказал: «Я слушал этот бред со спокойным сердцем. Мой дядя - маленький, тощий и никчемный человечек с громким голосом. Он каркает, как ворона. И он лжет. На самом деле это я взвалил на себя бремя путешествия по его высохшим трещинам, и я сделал это просто от скуки. Мои уважаемые судьи, попробуйте прослушать целую ночь, как мой дядя выпускает ветры. Клянусь, по мне так лучше швырять свое копье в болото».
Кровь бросилась Сету в лицо. Он выхватил меч, но Гор ловко увернулся, и по знаку Осириса придворные воины удержал Сета.
Ясным чистым голосом Гор сказал: "Пусть боги призовут наше семя, испущенное прошлой ночью. И пусть семя само скажет, кто говорит правду". Сет согласился так же быстро, как и другие, и Тоту было приказано встать между спорящими.
«Наложи свою руку на ягодицы Гора, - приказал Осирис, - и вели голосу, что пребывает в семени Сета, чтобы тот назвал себя». В голосе самого Осириса не было уверенности. Он сомневался в своем сыне.
«Я обращаюсь, - сказал Тот, - к этому семени Сета. Скажи нам, где ты. Говори оттуда, где ты оказалось».
Издалека, с болот, раздалось громкое и тяжкое кваканье ртути. В воздухе повисло зловоние погубленного тростника, и боги завопили, что семя Сета - эта мерзость! - было, вероятно, преступно излито им в болото.
Затем Тот положил свою руку на чресла Сета, вернее туда, куда осмелился, так как Сет весь трясся от ярости, однако, Тот продолжал говорить те же слова, обращаясь уже к семени Гора. Появится ли оно? Прямо из ягодиц вылетел голос. То был сильный, сладко пахнущий ветер, и он сказал: «Я - обличие семени Гора».
И этот ветер был исполнен свежести салатных листьев… тех самых....
Боги зашумели. Ибо теперь они знали, что Гор побывал в Сете.
Этим бы дело не кончилось, и Сет, вероятно, задумал бы новую месть, но по возвращении в свой пустой лагерь он обнаружил, что забеременел. Бог может зачать дитя через рот или через задний вход. Но если мы знаем, что это был рот, то Сет этого не знал. Позорная беременность! Появилось существо - полуженщина, полумужчина, и вскоре умерло от удушья, пытаясь любить самоё себя.
Сет и сейчас остается Повелителем Молнии и Богом Грома, но он так и пребывает в замешательстве. Он тучный и почти неподвижный бог с ослиной головой, избегающий общества, не уверенный сам в себе - сказал ли он тогда на суде правду или действительно был опозорен. Поэтому сейчас он слегка безумен, раздражен и очень подозрителен.
Ибо познать спокойствие ума для бога еще труднее, чем для человека...
К О Н Е Ц
«Вы оба, - сказал он своему сыну и своему брату, - мужественно сражались и немало пострадали. Те, кто бился насмерть, должны отныне узнать своего противника не как врага, а как друга. Разделите же доблесть вашей битвы. Откройте силу мира. Идите теперь оба и празднуйте вместе. Идите с миром».
Боги ликовали. Гор взглянул на Сета глазом, способным видеть все богатство красок, и увидел страсть, которую можно обнаружить в красном цвете. Он увидел, что его дядя великолепен.
Он подумал было воспользоваться своим вторым глазам, но из страха, что тот откроет ему столь неприглядные стороны этого его дяди, что он пожелает воспротивиться приказу своего Отца, Гор решил воспользоваться уравновешенным зрением обоих глаз, и он увидел много страдания. Тогда своим самым мягким и учтивым голосом он пригласил Сета в свой лагерь.
«Нет, племянник, - сказал Сет, - там мы будем окружены богами и никак не сможем поговорить наедине. Пойдем в мой лагерь - он пуст, меня все оставили, и ты избавишь меня от общества молчания».
Под впечатлением этих грустных слов Гор пошел вместе с Сетом, и всю дорогу в лагерь его дяди они шли бок о бок, и Сет заколол одного из пойманных им кабанов, и они зажарили его мясо и ели да самого вечера, запивая мадерой вином, изготовленным из винограда, выросшего на крови растерзанных львами грабителей. Сидя у костра, они неустанно превозносили друг друга, говоря о боевом искусстве, проявленным другим в сражении.
Наконец, Сет произнес речь в честь духа вина. «Некоторые, - сказал Он, - выгоняют сок в специальных давильнях, однако по моему желанию мои рабы всегда давят ягоды своими босыми ногами. Ибо никто не мечтает путешествовать так страстно, как раб, и это желание придает виноградным ягодам дух полета». Он поднял свой кубок. «Мое вино подготовит тебя к тому, чего ты еще никогда не делал». И Гор рукоплескал ему, и в последний раз осушив свои кубки, и в винных парах заснули у костра.
От этого хмельного забытья Сет проснулся среди ночи с воспоминанием о блеске своей мужской силы в первый день сражения. Гор лежал рядом, на расстоянии вытянутой руки. И Сет погладил мошонку племянника и пощекотал его крестец, но затем поклялся, что не станет продолжать. Ложная клятва. На этом пути не останавливаются. Сет вспомнил, как его член был готов проникнуть в недра племянника, и он исполнился ненасытной страсти.
Гор старался не просыпаться. Капли молока газели, которые он проглотил, когда мать промывала его глаза, привели его в состояние счастливейшей кротости - как раз то состояние, в котором можно разрешить немного приласкать себя. Он готов был узнать, насколько глубоко мог войти в него другой. Как прекрасно могло бы это уравновесить огни его победы над тем, другим.
Сет тем временем дрожал, овладевая плотью сына Осириса. Он хрипел, как кабан. Он обезумел от запаха, исходившего от щек юноши; поток проклятий, который он призывал на молоко Исиды и промежность Осириса, рвался из его рта таким кошачьими криками мертвых грабителей, что Гор в конце концов увидел перед собой грустные коровьи глаза Изиды, освободил от присутствия Сета свою прямую кишку и поймал его семя в ладонь, когда тот в ослеплении восторга, вскрикнув, рухнул в сон и глубочайший храп.
Гор, одурманенный мадерой вином грабителей, выпитым после молока газели, немедленно забыл о том, что произошло. Слишком щедро омыла Исида его глаза. Это молоко придало ему все черты покорного дурака. Он встал и бесцельно побрел из лагеря Сета, вытянув перед собой влажную руку, будто там были собраны все жемчужины, а на его лице играл лунный свет. Он не прошел и ста шагов, как встретил свою мать.
Исида всю ночь прождала на окраине лагеря Сета. Погружая в лунный свет свои безмолвные молитвы, она посылала слова власти в топи, чтобы они, как туман, окутывали и сдерживали Сета. Однако, как мало может сделать магия, если сердцем мага владеет страх. В ту ночь Исида действовала с коровьей головой, еще не вполне ей знакомой. И все же ей кое-что удалось.
Иначе как объяснить такую глупость, как извержение в пустоту Сета. И то, что он провалился в сон, не заметив, что его семя осталось в руках врага. Можно ли в это поверить? Он грезил о том, как его извержения, капля за каплей, обретут знание всех тайных поворотов в недрах Гора. Он был уверен, что теперь Гор не сможет скрыть от него никаких тайн, доверенных ему Осирисом.
Взглянув на руку Гора, Исида воскликнула: «Семя Сета густое, как серебряное молоко», - ибо то, что находилось в ладони Гора стало тяжелым и блестящим - это был первый шарик ртути. Исида приказала Гору бросить этот сгусток ртути в болото, несмотря на то, что каждая тростинка в нем станет с этой минуты ядовитой. Несмотря на то, что жители Египта, поедая мясо животных, которые пасутся в этих тростниках, станут столь же бесхребетными, как ртуть, и из великого народа в конце концов превратятся в людей, лишенных воли. Да, каждое извержение, которое не остается в теле другого бога, порождает на земле новую беду. Многое из того, что связано с равновесием Маат, покоится на этом непреложном правиле. Иначе боги сеяли бы свое семя повсюду.
Итак, Гор бросил семя Сета в болото, оно унесло с собой и кожу с его ладони. Однако, Исида дала ему новую ладонь, втерев в нее соки своих собственных бедер. От этой новой нежной ладони и от всего пережитого Гор так возбудился, что немедленно извергся в нее, а такое извержение, как заметила его мать, вскоре окажется драгоценным.
Исида привела Гора обратно в лагерь Сета. Пройдя мимо его храпящего тела, они прошли в сад, где рос любимый Сетом салат-латук. Гор рассказал матери, что во время пиршества, когда они ели мясо дикого кабана, Сет срывал и запихивал в глотку целые кочаны этого салата, сокрушая зубами листья, едва не задыхаясь от наслаждения. Теперь, по знаку Исиды, перед тем, как окончательно покинуть лагерь Сета, Гор расплескал из руки свое семя по этому салатному полю, и оно упало, разлетевшись многими нитями и прозвенели тонкие звуки, сложившиеся в удивительную музыку. Но в них отразились и все потрясения грядущих войн, даже звуки рогов и труб, в которые еще никто не трубил.
К утру Гору вернулась мудрость. А Сет ворочался в своей постели, обуреваемый гордостью человека, одержавшего победу накануне ночью. Он ощущал на своих чреслах запах стыда задних щек Гора, что приятно щекотало его самолюбие. Доедая вчерашние остатки кабана, и с хрустом закусывая кочанами свежего салата из своего сада, Сет строил грандиозные планы. Еще до того, как в разгар полдня, Ра поднялся во весь рост, Сет уже созвал Совет Всех Богов.
Собранные в спешке, они сгорали от любопытства, и они услышали речь, исполненную силы. По такому случаю Сет облачился в торжественные красные одежды, цвет которых был ярче его кожи, в его голосе ревел огонь.
Он сказал: «В тот день, когда Гор и я сражались, победа должна была достаться мне. Его голова была в грязи. Вы все это видели. Однако, воспользовавшись моим потерянным пальцем, он выскользнул из моих рук - уловка, которой научила его мать. С этого момента это было уже не состязание, а воровство. Вы сами видели. Его отец - тот, кто прикидывается моим судьей - приказал нам пойти и отпраздновать это событие. Что мы и сделали. И теперь я скажу вам: Я - победитель! Ибо ночью я славно покатался у него на спине, и я был велик, как дерево. Поток, извергшийся из моих чресел, вошел в презренное заднее отверстие юного Гора, стоящего здесь, рядом со мной. Смею заметить, что он блеял, как овца, и курлыкал, как голубь. Он принадлежал мне! И поэтому я говорю вам - не делайте его Повелителем Всех Живущих! Иначе всякий раз, входя в его недра, я буду красть какой-нибудь секрет. Лучше, когда большие полномочия вручаются сильным. Пусть Гор будет моим помощником. У него слабые бедра».
Сет ожидал, что Гор станет нападать, и был готов к этому. Однако, Гор закинул назад голову и расхохотался. Потом он взял слово и сказал: «Я слушал этот бред со спокойным сердцем. Мой дядя - маленький, тощий и никчемный человечек с громким голосом. Он каркает, как ворона. И он лжет. На самом деле это я взвалил на себя бремя путешествия по его высохшим трещинам, и я сделал это просто от скуки. Мои уважаемые судьи, попробуйте прослушать целую ночь, как мой дядя выпускает ветры. Клянусь, по мне так лучше швырять свое копье в болото».
Кровь бросилась Сету в лицо. Он выхватил меч, но Гор ловко увернулся, и по знаку Осириса придворные воины удержал Сета.
Ясным чистым голосом Гор сказал: "Пусть боги призовут наше семя, испущенное прошлой ночью. И пусть семя само скажет, кто говорит правду". Сет согласился так же быстро, как и другие, и Тоту было приказано встать между спорящими.
«Наложи свою руку на ягодицы Гора, - приказал Осирис, - и вели голосу, что пребывает в семени Сета, чтобы тот назвал себя». В голосе самого Осириса не было уверенности. Он сомневался в своем сыне.
«Я обращаюсь, - сказал Тот, - к этому семени Сета. Скажи нам, где ты. Говори оттуда, где ты оказалось».
Издалека, с болот, раздалось громкое и тяжкое кваканье ртути. В воздухе повисло зловоние погубленного тростника, и боги завопили, что семя Сета - эта мерзость! - было, вероятно, преступно излито им в болото.
Затем Тот положил свою руку на чресла Сета, вернее туда, куда осмелился, так как Сет весь трясся от ярости, однако, Тот продолжал говорить те же слова, обращаясь уже к семени Гора. Появится ли оно? Прямо из ягодиц вылетел голос. То был сильный, сладко пахнущий ветер, и он сказал: «Я - обличие семени Гора».
И этот ветер был исполнен свежести салатных листьев… тех самых....
Боги зашумели. Ибо теперь они знали, что Гор побывал в Сете.
Этим бы дело не кончилось, и Сет, вероятно, задумал бы новую месть, но по возвращении в свой пустой лагерь он обнаружил, что забеременел. Бог может зачать дитя через рот или через задний вход. Но если мы знаем, что это был рот, то Сет этого не знал. Позорная беременность! Появилось существо - полуженщина, полумужчина, и вскоре умерло от удушья, пытаясь любить самоё себя.
Сет и сейчас остается Повелителем Молнии и Богом Грома, но он так и пребывает в замешательстве. Он тучный и почти неподвижный бог с ослиной головой, избегающий общества, не уверенный сам в себе - сказал ли он тогда на суде правду или действительно был опозорен. Поэтому сейчас он слегка безумен, раздражен и очень подозрителен.
Ибо познать спокойствие ума для бога еще труднее, чем для человека...
К О Н Е Ц