Египетские страсти. Вечер пятый.
Итак, Осирис и Исида сквозь надвигавшуюся бурю вернулись к двору, где им предстояло воспитывать своего сына, чтобы тот стал достойным противником Сета в грядущей войне. Теперь, когда силы Сета были уменьшены, жар его ярости уже не обжигал землю. И Гор набрал силу так, как позволило ему его нескладное тело. Его плечи приобрели звериную мощь, но все равно он двигался как обезьяна, на своих слабых ногах. Хотя многие считали, что битва должна произойти между Осирисом и Сетом, боги посовещавшись, пришли к заключению, что Осирис слишком ценен, чтобы его терять.
Разумеется, были боги, которые вообще возражали против какого-либо состязания, ибо Сет недостоин. Он выглядел разбойником. Он отяжелел, рыжая грива на его голове была неизменно всклокочена, а на красном лице не проходило раздражение. По цвету его кожа напоминала нарыв, а борода - запекшуюся кровь. Но его лице и руках были язвы, а бугристый нос - в красных прожилках. Сила его была ужасающей, однако столько же омерзительным, как и его пот, было его дыхание, поскольку он не пил ничего, кроме вина из скверного винограда, ибо Сет разводил виноград, на крови воров, ограбивших храм.
Он ел мясо диких кабанов, проливая его сок на свои пальцы, чтобы его руки никогда не соскальзывали с рукояти оружия. Он не снимал с себя старые шкуры, запах которых был столь отталкивающим, что его слуги один за другим покинули его и поклялись в верности Гору. Даже его любимая наложница Пуанит однажды ночью стала с его тела, омылась в Ниле и направилась к лагерю Хора. Проснувшись, Сет собрался в погоню, но так напился, что заснул в грязи. До него дошли слухи о похождениях Пуанит среди людей Гора, и теперь над Сетом смеялись даже немногие оставшиеся слуги. Пуанит рассказывала, что чирьи на его заднице пострашнее, чем язвы на лице. Отзываясь о его мужской силе, она обзывала его слабаком и поминала Сета только презрительным именем Сему. Все это время она предпринимала всяческие попытки соблазнить Гора, заявляя даже что готова лизать ему ноги, от чего пальцы на ногах будут проворнее в приближающемся сражении.
Сет поджег сухие лозы в роще, где рос его паршивый виноград, и вобрал пламя в свои легкие. Он выдохнул огонь над своим вином и таким образом достиг еше не бывалого в его жизни опьянения. Исполнившись силой этого хмеля, он ощутил себя готовым к войне и отправился на поиски Гора.
А там, в другом лагере, Осирис спрашивал своего сына, как он спрашивал его каждое утро: «Каково твое самое благородное деяние, которые ты можешь совершить?»
«Месть, - отвечал Гор, - за зло, причиненное моему Отцу и Матери».
Затем Осирис занимался с Хором упражнениями для укрепления его ног. Хор, к примеру, пытался задушить животное, зажатое между его бедер, но пока что ему удавалось лишь свернуть голову теленку.
В то утро, Осирис задал ему новый вопрос: «Какое животное наиболее пригодно для сражения?»
«Лошадь», - ответил Гор.
«Почему не лев?» - спросил Осирис.
«Если бы мне была нужна помощь, я выбрал бы льва, но я думаю о животном, оседлав которое, я мог бы преследовать Сета, когда он пустится наутек».
«Ты готов, - сказал Осирис.- До этого у меня оставалась тень сомнения относительно исхода поединка, однако теперь я знаю, что мой сын станет Повелителем всех Живущих». И он пообещал Хору коня. Затем Осирис сказал Гору, чтобы тот ждал Сета на равнине за стенами Мемфиса и попробовал увлечь Его в болото, где ни у одного из них е будет опоры под ногами. В этом случае исход поединка решит сила их рук. Ободренный и совершенно уверенный в себе Гор встречать своего дядю.
К тому же в последний момент Исида дала ему большой высохший большой палец Сета. Этот палец, сказала она своему сыну, поможет ему выйти лишь из одного серьезного испытания, поэтому нужно дождаться момента и использовать его с умом.
Но все это видимость. Осирис в глубине души не питает мстительных чувств. Да и сына своего не любит - этот парень лишен обаяния. Более того, и Исида в те дни пребывает в дурном расположении духа. Она зло разговаривает с молодыми богами. Еще бы - когда все почитают тебя самой добродетельной из жен, радости заигрывания для тебя заказаны. И в глубине души, так же как и Осирис, считая своего сына дубиной, тупой горой мышц, она вынуждена изображать воодушевление по поводу предстоящего ему благородного дела.
Гор, в свою очередь, не подозревает о смятении чувств своих родителей. Его жизнь настолько лишена всякого интереса, что он знает только, что у него нет особого желания становиться Повелителем всех Живущих. Когда положенные упражнения сделаны, его сознание заполняет пустота.
В лагере Гора ни слуга ни воин не смеют говорить о возможности несчастья. Не подлежат обсуждению даже самые очевидные опасности. Гор, например, совершенно не догадывается о чувствах, которые охватывают воина в настоящей битве - об ослепляющей разум ярости. Не знает он и как страх может захлестнуть ум, когда встречаешься лицом к лицу со смертельным врагом. Он ни разу не видел глаз своего противника. Кроме того, боевой дух в лагере полностью подорван Пуанит. Если при подготовки к сражению есть что либо хуже ложной уверенности, так это излишества плоти.
Итак, они встретились на октагоне поле, предложенном Осирисом, что было окраиной безымянного болота. Сторонники Гора и те немногие слуги, что остались с Сетом, сошлись вместе, окружив двух воинов огромным кольцом. Тот, Осирис, Изида, Нефтида и еще четыре бога явились, чтобы быть судьями.
Все ждали. Гор старался разглядеть Сета, которого разделяло с ним расстояние в двадцать шагов. Молчание опустилось на лощину, и длилось оно до того момента, когда Гор, не выдержав ожидания, вынул свой меч - в звенящей тишине звук выходящего из ножен меча проскрежетал, словно змея переползла через груду ракушек. В ответ Сет хрипло выдохнул, будто сражение уже началось. Однако, когда он выхватил свой меч, тот вышел из ножен с коротким свистящим звуком хорошо наточенного клинка. Они двинулись навстречу друг другу - медленно, ибо сам воздух был исполнен осторожности.
Продолжение следует.
(По мотивам романа Нормана Мейлера «Вечера в древности»)