Дуэлянты и симулянты
На дворе зима, и меня вновь почему-то тянет по вечерам смотреть кино на историческую тему. В позапрошлом году, в декабре, у меня было два поста по ней - про историческое и псевдоисторическое кино. Опять настал и уже прошёл декабрь, и опять есть что сказать по тому же поводу. Однако сегодня речь не об историчности или неисторичности той или иной картины, а об общей атмосфере, преломляющейся через современные культурные (или бескультурные) ценности в кино. Для образца - последние работы Ридли Скотта и Пауля Верхувена.
Вообще, хронологически - последний фильм Скотта - «Дом Гуччи». Картина настолько яркая и необычная, что заслуживает отдельного поста. При этом ещё и в определённой степени историчная. Но я предпочту сегодня углубиться гораздо дальше, в XIV век, а именно в фильм «Последняя дуэль», который уже много раз критиковали за недостоверность показанных событий и костюмы, якобы далёкие от реальности, с одной стороны, и превозносили за необычную структуру повествования с другой. Последний же на сегодня фильм Верхувена - «Бенедетта», которую у нас в прокате обозвали «Искушением». Там дело уже в начале XVII века происходит.
"Последняя дуэль", 2021, США-Великобритания, 20th Century Fox, режиссёр Ридли Скотт, авторы сценария Николь Холофсенер, Бен Аффлек и Мэтт Дэймон, композитор Гарри Грегсон-Уильямс
Чем же похожи оба этих, казалось бы, столь разных фильма? А вот как раз тем, что оба рядятся в одежды, которые мы не ожидаем на них увидеть. «Последняя дуэль» при своей визуальной средневековости транслирует ренессансные идеи и подход, а «Бенедетта», наоборот, сюжетно и хронологически стоя на линии перехода от Ренессанса к барокко, погружает нас в психологическое средневековье. И в этом, безусловно, заслуга обоих режиссёров-ветеранов.
Начнём со средневековья визуального. «Последняя дуэль» Ридли Скотта - кино невероятно спорное. Во-первых, благодаря уже упомянутой структуре повествования, о которой столько говорят. Одна и та же история, рассказанная тремя разными людьми с трёх разных позиций - идея в истории кинематографа далеко не новая. Не знаю, как это описано в книге Эрика Джэгера «Последняя дуэль: правдивая история испытания битвой в средневековой Франции», послужившей основой для фильма (не читал я), но в кино такой метод подачи материала существует очень давно. Если кто не видел - срочно смотрим нетленный шедевр Акиры Куросавы «Расёмон» 1950 года, который получил Золотого Льва в Венеции и Оскар за лучший фильм на иностранном языке. Благодаря Куросаве взгляд на одни и те же события под разным углом разными участниками, окрашенный субъективными оценками и противоречивостью суждений, получил название «эффект Расёмона». Вот на этом эффекте и выстроена картина Скотта. Мы имеем случай изнасилования жены рыцаря Жана де Карружа оруженосцем графа Алансонского Жаком Лё Гри и три версии произошедшего с точки зрения самой жертвы, Карружа и предполагаемого насильника. Все они сходятся в финал, в котором король назначает между рыцарями дуэль, на которой Лё Гри был убит, а Карруж оправдан от лжесвидетельствования в глазах общественности. Плюс пострадавшая Маргарита сняла с себя бремя клеветницы и была освобождена от сожжения на костре.
Кадр из легендарного "Расёмона" Куросавы
Во-вторых, уже упомянутые огрехи в обмундировании рыцарей и вообще антуража картины. Безусловно, их там очень много. Однако мы смотрим кино! Художественное кино, а не документалку! Ну не обязаны создатели фильма точно воссоздавать костюмы и доспехи той эпохи! В кино главное мысль, философия, посыл к задуматься о чём-то. И на ком какие железные штаны и шлемы надеты - совершенно не важно. Вспомним «Марию Антуанетту» Софии Копполы - исторический фильм о казнённой французской королеве, которая носит кроссовки)).
Кадр из фильма "Мария Антуанетта" Софии Копполы
В-третьих, не вполне понятно сначала, зачем это вообще сняли. Иногда даже кажется, что лишь для того, чтобы вновь свести в одном фильме уже постаревших Мэтта Дэймона и Бена Аффлека, которые, написав сценарий к фильму, в общих сценах тем не менее смотрят друг на друга и будто безмолвно говорят друг другу «Братан, а на хрен мы сюда вообще припёрлись?!», подобно Роберту де Ниро и Харви Кайтелу в «Мосте короля Людовика Святого», где у обоих было такое же растерянное выражение лиц, украшенных козлиными священническими бородками по раннебарочной моде. И лишь Жак Лё Гри в исполнении Адама Драйвера всё расставляет по местам.
Адам Драйвер в фильме "Последняя дуэль"
Драйвер вообще актёр уникальный. Я к нему поначалу относился довольно поверхностно, поскольку в больших ролях наблюдать начал лишь со «Звёздных войн», где он играл Кайло Рена (он же Бен Соло). А когда потом начались неожиданно шикарные роли у Джармуша, Гиллиама, Содерберга и Карракса - всё изменилось. Драйвер невероятно естественен, даже в таком глуповатом конъюнктурном фильме, как «Чёрный клановец» Спайка Ли. Он не врёт зрителю. Он словно живёт на экране, не прилагая при этом совершенно никаких усилий. Наверное, поэтому Скотт и пригласил его на роли Жака Лё Гри в «Последнюю дуэль» и Маурицио Гуччи в «Дом Гуччи». Вот собственно в герое Драйвера и вся суть фильма «Последняя дуэль». Потому что Дэймон изображает совершеннейшего солдафона, Аффлек - разложившегося и коррумпированного чиновника (который в наши дни был бы ещё и наркоманом), а Драйвер - именно такую личность, которую можно было бы назвать «человеком эпохи Возрождения».
Мэтт Дэймон и Джоди Комер на съёмках "Последней дуэли"
Герой Драйвера выше всяких мелочей и тёрок из серии «я рыцарь, значит я благородный». Он устремлён вперёд и только вперёд, не оглядываясь на традиции и устои. Безусловно, он пытается себя обезопасить, когда говорит Маргарите, чтобы она молчала об их связи, дабы никому не навредить. Однако вся его личность сигналит о моральном опережении той эпохи, в которой он обитает. В Италии Возрождение началось как раз в XIV веке, пока Франция месила дерьмо и грязь средневековья. Здесь же человек с ренессансными идеями есть уже и в Париже, однако он - чужеродный элемент. Франция предпочитает продолжать отплёвываться собственным дерьмом, погружаясь параллельно в Столетнюю войну с такими же говноедами-англичанами, среди которых тоже, но чуть позже, начались вспышки ренессансной мысли типа Томаса Мора. И этот чужеродный элемент подлежит уничтожению, поскольку противостояние прогрессу - великая сила.
Всюду ковид... Фото со съёмок "Последней дуэли"
«Последнюю дуэль» стоит смотреть хотя бы благодаря финалу. И пусть там шлемы неправильные на турнире, но эмоциональный накал схватки после двух часов рассусоливаний «кто прав, кто не прав» непередаваем. При этом Лё Гри, поверженный и умирающий, так и не признаёт, что изнасиловал Маргариту. «Я невиновен» - с этими словами он умирает. Просто потому, что не может осознать своей виновности. В его жизни всегда всё было, он имел доступ и к деньгам, и к положению в обществе, и к бабам (которых у него были сотни). Поэтому, когда ему захотелось жены Карружа, он взял её, потому что просто привык так делать. И совершенно не видит в том ничего дурного. Если б он был настоящим СРЕДНЕВЕКОВЫМ рыцарем, действующим в трубадурской эстетике, он бы так никогда не поступил - даму следует оберегать и превозносить. А ренессансная мораль, которой руководствуется герой Драйвера, диктует ему язык плоти, язык страсти, язык выражений эмоций, пусть и на уровне секса и обладания объектом вожделения. Поэтому разговоры критиков о том, что дескать неясно, было изнасилование или нет - полная фигня. Было, причём, возможно, во все места. Просто насильник не чувствует себя насильником, его акт - устремление плоти и единение духа с жертвой. А уж как отреагирует жертва, закованная в рамки средневековой морали - не его печаль. Но она реагирует и обвиняет (другая б, итальянка, например, только бы порадовалась), и уничтожает свободного духом человека. Однако Франции остаётся всего каких-то сто пятьдесят лет, чтобы стать такой же ренессансной страной, как Италия. Так что Лё Гри можно назвать самого одной из первых жертв на пути к Возрождению во Франции.
Герои Дэймона и Драйвера перед поединком
Сюжет невероятно современный. Причём применительно не только к нам, ныне живущим, но и к любой эпохе. И второй фильм, «Бенедетта» Верхувена, переносит нас как раз в Италию начала XVII века, при этом выдавая ещё более современный сюжет, хотя и в совершенно ином одеянии - чисто средневековом. Диссонанс позднеренессансной эпохи и декораций ничуть не мешает великому провокатору продемонстрировать, что человек способен, даже развиваясь и двигаясь вперёд, оставаться во власти собственных предрассудков, подсознательно тормозя развитие в угоду комфорту. Девочка, отданная отцом в монастырь послушницей, с возрастом превращает свои детские галлюцинации религиозного толка (видения Девы Марии и проч.) в инструмент управления окружающими. Она тайком наносит себе ранения, выдавая их за чудесно открывшиеся стигматы, она периодически разговаривает низким, грудным, почти мужским голосом, дабы сымитировать вселение в неё духа, она бьётся в припадках, объясняя их визионерским контактом с Иисусом. И всё для того, чтобы выстроить для себя железобетонную базу влияния в монастыре, добиться отстранения настоятельницы и занять её место и вступить в сексуальную связь с простолюдинкой, к которой у неё возникла непреодолимая страсть, когда та попала в монастырь.
"Бенедетта" ("Искушение"), Франция-Италия-Нидерланды, 2021, Pathé, режиссёр Пауль Верхувен, авторы сценария Дэвид Бёрк и Пауль Верхувен, композитор Энн Дадли
«Ну, опять бред про лесбиянок! Да ещё и монахинь!», скажете вы. Типа, сейчас про ЛГБТ каждый второй фильм снимают, даже супергерои-мужики от Марвел стали целоваться. Однако это сущая правда - лесбийская любовь процветала в средневековых европейских монастырях. Сложнее было найти монахинь, которые бы не имели между собой сексуальных контактов. Некоторые особо продвинутые аббатиссы сдавали своих послушниц в аренду и знатным светским господам, и епископам, и даже монахам. По этой причине в некоторых обителях существовали специальные ямы, в которые скидывали новорожденных детей послушниц, делая из них компост. Тем более, что история Бенедетты Карлини имела место быть и зафиксирована в протоколах церковных дознаний. Так что фильм Верхувена - никакой не бред, а очень даже правдивое повествование. Правда, с очаровательными фенечеками из современности вполне в духе голландской свободы нравов, типа статуэтки Девы Марии, используемой в качестве фаллоимитатора.
Дафна Патакия и Виржини Эфира с той самой статуэткой
Мастерство Верхувена проявляется в подаче происходящего - мы до последней минуты не верим, что Бенедетта - симулянтка и аферистка, хотя режиссёр как провокатор постоянно подкидывает нам такие сомнения, тут же развенчивая их. И лишь в самом конце картины всё становится на свои места, давая окончательные ответы на все вопросы. Не последнюю роль здесь играет исполнение главной партии бельгийской актрисой Виржини Эфира, которую в последнее время стали снимать очень часто и много, причём не только за пределами родной Бельгии и соседней Франции, и которая традиционно считалась актрисой комедийной, теперь демонстрирующая отличный драматический талант. Верхувен - известный любитель крепких молодых и аккуратных сисек, которые в его последних фильмах задают тон действу (вспомним феноменальные физические данные Карис ван Хаутен в «Чёрной книге» и Хайте Янсен в «Одураченном»). Эфира уже за хорошо за тридцать, но грудь у неё в полном порядке, плюс совсем молодое и упругое тело её любовницы, которую играет Дафна Патакия. Не могу не отметить и великолепную игру мастеров - великой Шарлотты Рэмплинг в роли настоятельницы монастыря и бесподобного Ламбера Вильсона в роли папского нунция, персонаж которого современен больше всех остальных.
Шарлотта Рэмплинг в фильме "Бенедетта"
Нунций привозит с собой в монастырь и город, к нему прилегающий, чуму, тщательно скрывая бубоны на своём теле. В итоге толпа, раскрыв обман, разрывает его. Но в ковидное время, когда мутации и штаммы плодятся с невероятной скоростью, общество реагирует на новых больных точно так же, разве что не уничтожая их физически, но запирая в изоляцию от внешнего мира. А вспомните, что было полтора года назад, когда про ковид мало что знали? От заболевших им шарахались словно от чумных, и были готовы чуть ли не камнями их закидывать. Ничего не меняется в нашем мире…
Ламбер Вильсон и Виржини Эфира в фильме "Бенедетта"
Ренессансная по антуражу и времени действия картинка, которую рисует перед нами Верхувен, тонет в безнадёжной трясине средневековой ментальности и религиозного мракобесия, жирно перечёркивая все гуманистические устремления Возрождения, оставляя нам лишь буйство красок, которое пришло в Европу благодаря Джотто и его последователям и вытащило континент практически за волосы из медиевистского чёрно-белого мира, подарив ему перспективу (во всех смыслах). И совершенно неважно, достоверно ли кино в деталях или в целом исторически - главное, что оно достоверно с человеческой и культурной точек зрения. Потому что это кино!
Смотрите больше кино, хорошего и разного!
(c) petrus_paulus