Правило Лета
Большую часть жизни я прожила в Сочи, где, к слову сказать, и родилась. Каждый курортный сезон было много гостей, и многие из них приезжали уже в апреле-мае
Это были родственники - близкие и дальние, дальние родственники дальних родственников, их друзья и знакомые из всех союзных республик - "кто с тёщей, кто с собакой", с детьми и приятелями детей…Взрослые примерно раз в две - три недели менялись, дети же оставались на всё лето, и количество их с каждым новым заездом увеличивалось в геометрической прогрессии. В первый же месяц все спальные места в квартире, в дачке и в крытой беседке были заняты. В следующие дни, по мере пребывания гостей, ставились дополнительные кровати везде, куда только можно было их втиснуть, передвинув мебель. Тумбочки и этажерки ставились одна на другую, стулья убирались на шкафы.... Ещё через пару недель удвоившееся количество гостей, как колода карт, растасовывалось и укладывалось "валетом"... Кровати отодвигались от стен, и в промежуток ставились табуреты для того, чтобы втиснуть третьего.... Далее в ход шли "раскладушки", которые приходилось утром собирать и вновь раскладывать на ночь. Их ставили везде - между кроватями, в коридоре, в кухне после того, как укладывался дедо-бабо-детский контингент и, предположительно, хождения прекращались.... Когда раскладушки заканчивались и у нас, и у соседей, - в ход шли надувные матрасы. Утром их забирали с собой на море, вечером же ставили для просушки со стороны заката, в надежде на то, что они успеют к ночи просохнуть... Запах моря стоял повсюду: полотенца, купальники и плавки висели на каждой ветке и сучке в саду....Там же разбивали палатки: у нас помешались две - ровного места больше не было. После чего мы, дети, кидали жребий - и счастливчики располагались на ночь на крыше беседки, под сенью виноградных лоз. Однажды ночью при свете молний и под шквалистыми порывами ветра, разметавшего по округе наши простыни, нас едва успели эвакуировать до того момента, как хлынул дождь… Следующих гостей размещали во дворе - просто под окнами нашего двухэтажного муниципального, как теперь говорят, дома. Те, кто приезжал на своей машине, в ней же и жили Не представляю, как удавалось моей бабушке всё это регулировать? Всех надо было кормить; в ванной и на кухне вводилось расписание: умылся, поел - уходи на море, освободи место для других! Для неё, как я поняла уже гораздо позже, это был сущий ад; но, как жена боевого офицера, она всегда находила рациональное решение и никому в гостеприимстве не отказывала... Зато как весело было нам, детям! Нарушались все правила и в силу вступало только одно - Правило Лета!!! Плаванье и ныряние "до потери пульса" , как с высоты, так и в глубину : ныряли за рапанами - бедные наши уши....что было не брать с мелководья? Так нет же, нужны были самые крупные, с чёрными прожилками - "королевские" Почему "королевские"? Ответа не было и тогда, да и вонь при вываривании была одинаковая. …Ныряли, с разбегу кидаясь в прибой и с соляриев под восхищёнными взглядами отдыхающих. Неизменным атрибутом стало поедание нами, детьми, всего того, при упоминании о котором маменьки наши чуть ли не хлопались в обмороки: устриц, которыми были облеплены все прибрежные камни - мы ели их сырыми; добытых на охоте скворцов, запечённых в глине, взятой тут же, в ручье на берегу; а однажды мальчишки обманом накормили нас лягушачьими лапками, выдав их за воробьиные! После чего мы лопали их с превеликим удовольствием. Змей есть мы не решались, только с завистью смотрели, как это делают другие , нам же оставались крабы… Мы все, как один, ходили босиком и, о ужас! чьи - ни будь торчащие ночью из под белоснежной простыни немытые и изрезанные морскими ракушками ноги назавтра с утра становились самой обсуждаемой темой; и даже двухсерийные, заканчивающиеся за полночь, фильмы в летних кинотеатрах, где мы сидели на заборах, и досматриваемые нами под проливным дождём - были вполне обычным делом; дома в дождь просмотр диафильмов, шашки, шахматы и - карты!! нас нужно было чем-то занять и при том, что игра в карты в то время обычно категорически запрещалась, взрослые увещевали нас как-то без особого энтузиазма; мы же, со своей стороны, не спрашивали отчего утром из мусорки виднелись горлышки винных бутылок, которых вечером даже мы - вездесущие проныры нигде не заметили... Мы успевали и ссориться и мириться, и отъезд многих становился для меня настоящей трагедией. Я хранила сувениры, которыми мы обменивались, в подписанных коробочках - это были конфетные фантики, цветные стёклышки, осколки раковин, "куриные божки" - камушки с круглыми дырочками; сушёные крабы и морские коньки, особенно красивые камушки с секретом: чтобы камушек показал всю свою красоту, его нужно было намочить... Мы клялись в вечной дружбе, а сейчас я не помню ни лиц, ни имён. А коробочки по сей день лежат на полке в кладовой, ставшие домом для многих поколений паучков.... А лето так и осталось летом."
Это были родственники - близкие и дальние, дальние родственники дальних родственников, их друзья и знакомые из всех союзных республик - "кто с тёщей, кто с собакой", с детьми и приятелями детей…Взрослые примерно раз в две - три недели менялись, дети же оставались на всё лето, и количество их с каждым новым заездом увеличивалось в геометрической прогрессии. В первый же месяц все спальные места в квартире, в дачке и в крытой беседке были заняты. В следующие дни, по мере пребывания гостей, ставились дополнительные кровати везде, куда только можно было их втиснуть, передвинув мебель. Тумбочки и этажерки ставились одна на другую, стулья убирались на шкафы.... Ещё через пару недель удвоившееся количество гостей, как колода карт, растасовывалось и укладывалось "валетом"... Кровати отодвигались от стен, и в промежуток ставились табуреты для того, чтобы втиснуть третьего.... Далее в ход шли "раскладушки", которые приходилось утром собирать и вновь раскладывать на ночь. Их ставили везде - между кроватями, в коридоре, в кухне после того, как укладывался дедо-бабо-детский контингент и, предположительно, хождения прекращались.... Когда раскладушки заканчивались и у нас, и у соседей, - в ход шли надувные матрасы. Утром их забирали с собой на море, вечером же ставили для просушки со стороны заката, в надежде на то, что они успеют к ночи просохнуть... Запах моря стоял повсюду: полотенца, купальники и плавки висели на каждой ветке и сучке в саду....Там же разбивали палатки: у нас помешались две - ровного места больше не было. После чего мы, дети, кидали жребий - и счастливчики располагались на ночь на крыше беседки, под сенью виноградных лоз. Однажды ночью при свете молний и под шквалистыми порывами ветра, разметавшего по округе наши простыни, нас едва успели эвакуировать до того момента, как хлынул дождь… Следующих гостей размещали во дворе - просто под окнами нашего двухэтажного муниципального, как теперь говорят, дома. Те, кто приезжал на своей машине, в ней же и жили Не представляю, как удавалось моей бабушке всё это регулировать? Всех надо было кормить; в ванной и на кухне вводилось расписание: умылся, поел - уходи на море, освободи место для других! Для неё, как я поняла уже гораздо позже, это был сущий ад; но, как жена боевого офицера, она всегда находила рациональное решение и никому в гостеприимстве не отказывала... Зато как весело было нам, детям! Нарушались все правила и в силу вступало только одно - Правило Лета!!! Плаванье и ныряние "до потери пульса" , как с высоты, так и в глубину : ныряли за рапанами - бедные наши уши....что было не брать с мелководья? Так нет же, нужны были самые крупные, с чёрными прожилками - "королевские" Почему "королевские"? Ответа не было и тогда, да и вонь при вываривании была одинаковая. …Ныряли, с разбегу кидаясь в прибой и с соляриев под восхищёнными взглядами отдыхающих. Неизменным атрибутом стало поедание нами, детьми, всего того, при упоминании о котором маменьки наши чуть ли не хлопались в обмороки: устриц, которыми были облеплены все прибрежные камни - мы ели их сырыми; добытых на охоте скворцов, запечённых в глине, взятой тут же, в ручье на берегу; а однажды мальчишки обманом накормили нас лягушачьими лапками, выдав их за воробьиные! После чего мы лопали их с превеликим удовольствием. Змей есть мы не решались, только с завистью смотрели, как это делают другие , нам же оставались крабы… Мы все, как один, ходили босиком и, о ужас! чьи - ни будь торчащие ночью из под белоснежной простыни немытые и изрезанные морскими ракушками ноги назавтра с утра становились самой обсуждаемой темой; и даже двухсерийные, заканчивающиеся за полночь, фильмы в летних кинотеатрах, где мы сидели на заборах, и досматриваемые нами под проливным дождём - были вполне обычным делом; дома в дождь просмотр диафильмов, шашки, шахматы и - карты!! нас нужно было чем-то занять и при том, что игра в карты в то время обычно категорически запрещалась, взрослые увещевали нас как-то без особого энтузиазма; мы же, со своей стороны, не спрашивали отчего утром из мусорки виднелись горлышки винных бутылок, которых вечером даже мы - вездесущие проныры нигде не заметили... Мы успевали и ссориться и мириться, и отъезд многих становился для меня настоящей трагедией. Я хранила сувениры, которыми мы обменивались, в подписанных коробочках - это были конфетные фантики, цветные стёклышки, осколки раковин, "куриные божки" - камушки с круглыми дырочками; сушёные крабы и морские коньки, особенно красивые камушки с секретом: чтобы камушек показал всю свою красоту, его нужно было намочить... Мы клялись в вечной дружбе, а сейчас я не помню ни лиц, ни имён. А коробочки по сей день лежат на полке в кладовой, ставшие домом для многих поколений паучков.... А лето так и осталось летом."