Дверь на чердаке
Старый Фред жил в таунхаусе на две семьи в полном одиночестве. Бетти - его жена, с которой связывали шестьдесят лет счастливой семейной жизни, - умерла прошлой зимой, оставив после себя только фотографии. Дочь работала в другом городе. Правда, сын наведывался к Фреду регулярно - раз в три недели, но с тем же успехом, учитывая степень стариковской болтливости, он мог приезжать и раз в год.
Спасали только соседи. За небольшую плату они помогали Фреду ухаживать за садом, возили его в магазин - а навещали и звонили просто так. Поинтересоваться делами и здоровьем. Хорошие были соседи, заботливые.
Однажды Алан - сосед - спросил, не беспокоят ли Фреда непонятные звуки, которые изредка доносятся с крыши их общего дома. Фред никогда раньше не обращал внимания на какие-то там звуки, но после этого вопроса задумался и стал прислушиваться. Благо, слуховой аппарат пока не требовался…
Звуки были, и лучше всего их было слышно из спальни по вечерам, между восемью и одиннадцатью часами вечера, когда он лежал и глядел в потолок в тщетных попытках заснуть. Как Фред ни старался, он не мог определить, кому бы могли принадлежать эти звуки: больше всего они напоминали шаги двух маленьких ног, хотя сосед считал, что это просто неполадки с кирпичным дымоходом.
«Кусочки раствора выпадают», - говорил он Фреду. Однако куски застывшего раствора, те же камни, падали бы неравномерно, а Фред упорно слышал топот и прыжки вместо подскакивания мелких камешков.
«Птицы?..» - думал он. Но какие птицы бодрствуют вечерами? Разве что совы… Фред представил себе бело-рыжую амбарную сову на крыше, и его морщинистое лицо осветилось улыбкой. Он любил этих птиц.
И всё-таки это была не сова. Фред прожил долгую жизнь и знал, чем отличается перестук птичьих лапок от шагов, что он слышал теперь.
***
Непостижимость тайны возросла после того, как Алан поднялся на крышу, а затем проверил оба чердака: в своей половине таунхауса - и на половине Фреда. С дымоотводами всё было в полном порядке. Как и с бойлером. И с самой крышей. Всё, кроме одного маленького момента.
Когда Алан спустился по крутым деревянным ступенькам с Фредова чердака, он сказал: «Всё в порядке, старина. Только держи дверь на чердаке закрытой, чтобы зимой не дуло».
Фред, который теперь соображал намного медленнее, чем в далёкой юности, кивнул. А потом, когда Алан ушёл, спохватился: какую ещё дверь на чердаке?.. Его охватило любопытство и, скрипя костями, Фред с трудом поднялся в чердачную комнату.
Он и забыл, каково это: подниматься по лестницам. Каждую ступеньку он осиливал, по меньшей мере, минуту. И цепко держался за перила. Подумать только - когда-то в комнате на чердаке жил его сын, и Бетти, которая была замечательной матерью, приносила ему по утрам поднос с завтраком. Как она сюда взбиралась? Фред помнил жену обрюзгшей, больной и неподъёмной. Неужели когда-то она была стройной и лёгкой, как пушинка?..
Наконец, ступеньки кончились, и Фред, тяжело дыша, обвёл взглядом комнату на втором этаже. Сломанный камин и такой же сломанный обогреватель, незастеленная кровать, шкура из искусственного меха на деревянных половицах… И много лишнего, скапливающегося здесь годами, хлама: две прикроватных тумбочки, стулья, картонные коробки с детскими вещами. Надо бы раздать ненужное - потом, позже. Сейчас Фреду было не до этого.
Рядом с одной из тумбочек он и в самом деле увидел приоткрытую дверцу на чердак. Размером дверца была ему по пояс.
Фред порылся в памяти, силясь вспомнить, что скрывала дверь, и не смог. Ну, что же, попробуем заглянуть внутрь. Он подошёл к двери и открыл её: темнота. Похоже, там простирался смежный с соседями чердак. Через слабые стёкла очков Фред разглядел большие свёртки, то ли укутанные, то ли просто накрытые полиэтиленовой плёнкой. Фонарик с кухни он, конечно, прихватить забыл, а лезть в темноту не хотелось.
В одном Алан был прав: стоя здесь, в чердачном проходе, Фред чувствовал дуновение ветра. Зимой от этого сквозняка в доме наверняка было раза в полтора холоднее…
Фред плотно закрыл дверцу, пересёк комнату и так же медленно, как и поднимался, цепляясь за перила обеими руками, спустился вниз.
***
Месяца через три, когда соседи помогали с весенней уборкой, Алан, спустившись с чердака, где снимал с окон шторы - для химчистки, спросил: «Ну как, не дуло зимой?»
Фред не понял, что сосед хотел этим сказать, и тогда Алан напомнил ему про дверь на чердаке. По его словам, она всё ещё оставалась открытой. Так странно. Фред был уверен - ну, почти уверен, - что поднимался туда и плотно её прикрыл. А может, это был просто сон? Господи, подумал Фред, как плохо быть старым!.. Ты даже не можешь сложить кусочки мозаики в собственной жизни. Помня в деталях детство, забываешь, что случилось на прошлой неделе. Не говоря уже о событиях трёхмесячной давности.
Когда соседи ушли, он достал из ящика стола блокнот и трясущейся рукой вывел маркером: «Закрыть дверь на чердаке». Немного подумал и добавил: «Фонарик». Слово «фонарик» он подчеркнул дважды, чтобы не забыть. После этого Фред отодвинул блокнот, включил радио и заснул под мерное бормотание диктора прямо за столом. Уборка его утомила.
Теперь каждый раз, как он садился за стол, надпись в блокноте бросалась ему в глаза и раздражала. Не сегодня, говорил себе Фред. Сегодня я неважно себя чувствую… Сегодня я не в настроении… Сегодня мы едем в магазин… Завтра, точно завтра. Он даже положил рядом с блокнотом фонарик. Чтобы не забыть.
Потом пришёл этот парень - проверять счётчики. Фред смотрел, как он проворно ищет счётчики, записывает цифры, и внезапно в его голову пришла идея.
- Эй, приятель! - сказал он. - Ты не закроешь дверцу наверху? - Фред с извиняющимся видом указал на крутую лестницу. - Я бы и сам, но…
- Конечно, без проблем!.. - весело сказал рабочий.
- Погоди-ка! - окликнул его старик, когда тот направился к лестнице. - Прихвати с собой фонарик. Скажешь, что там, за дверцей, лежит.
- Хорошо бы, клад, - усмехнулся рабочий и взял фонарик со стола.
Лестницу он одолел в полминуты. Фред слышал его быстрые тяжёлые шаги в чердачной комнате. Пауза длиной ещё минуты в две - и дверца захлопнулась. Парень сбежал вниз по лестнице и подмигнул старику:
- Готово, сэр!.. Доски, ящики и много помёта. У Вас там, наверное, белки живут. Хотя для белок эти какашки и крупноваты. Хотите, пришлю кого-нибудь вычистить?
Фред отказался, но всучил - чуть не силком - работяге чаевые и после его ухода поставил в блокноте жирную галочку. Значит, ящики, доски и много помёта. Интересно… Откуда там взялся помёт? Он бы долго ещё об этом думал и, может, связал бы приоткрытую дверцу на чердаке со звуком шагов уже тогда, если бы не зазвонил телефон.
Фред вздрогнул - и таинственные события, происходящие на чердаке, вылетели у него из головы.
***
Несколько недель спустя, одной из бессонных ночей (проклятый дневной сон сбивал старику весь режим!) Фред вдруг спросил себя: как он вообще может слышать звуки с крыши, если между ней и спальней находится чердачная комната? Тут-то и вспомнилась приоткрытая дверца на чердаке. Однако ни он сам, ни соседи и подумать не могли, что, кроме старика, на его половине дома, в комнате наверху жил посторонний - кто? Человек, зверь, птица? Или же другое существо? А ведь это казалось логичным.
Фред поднялся с кровати и пошёл в холл - к лестнице на чердак. Разумеется, ему и в голову не пришло лезть наверх посреди ночи. Он просто стоял там, рядом с лестницей, держа в руке свечу, и слушал. Да, звуки определённо шли оттуда, а пламя свечи заметно колебалось от сквозняка. Значит, дверца была открыта снова.
Нельзя сказать, что Фред испугался. Существо, которое перебегало с чердака в комнату на втором этаже и обратно, судя по громкости топотка, было слишком маленького роста, чтобы его бояться - но старика разбирало любопытство. Он решил поставить эксперимент.
...На следующий день Фред со всей осторожностью забрался по крутым ступенькам наверх, исследовал с помощью фонаря всё, что скрывалось за дверцей (рабочий был прав - какашки на полу принадлежали явно не белке), плотно закрыл её и придавил тумбочкой. Довольный собой, старик потерял бдительность и, спускаясь, едва не переломал ноги - но это были такие мелочи по сравнению с тем, что его теперь занимало!
Он еле дождался вечера. В семь часов уже сидел на кровати, от нечего делать разгадывая кроссворд.
А в семь сорок пять в потолок гневно стукнула отброшенная дверцей тумбочка. Следом за ней раздались такие удары, что Фред на своей кровати испуганно подскочил. Это уже нельзя было назвать топотком или даже топотом. Похоже было, как если бы над его головой прыгал, сильно ударяя пятками в половицы, грузный человек. Однако существо этим не ограничилось. Минут через пять яростных прыжков оно словно бы остановилось передохнуть - и сразу же вслед за «передышкой» наверху замаршировали уже несколько пар ног. Так же громко, насколько тихим был топоток до того, как Фред силой закрыл злополучную дверцу.
Новые звуки нравились Фреду меньше и меньше. Любопытство исчезло: старика охватил самый настоящий ужас. Он даже не думал о том, чтобы пойти со свечой или фонариком к лестнице и стоять там, прислушиваясь. Как в детстве, старик залез под одеяло с головой и лежал там, трясясь, уповая на то, что шкафно-подкроватные и чердачные монстры к нему не сунутся. Так прошла ещё одна бессонная ночь…
***
Алану он ничего говорить не стал. В таком возрасте разговоры о сверхъестественном (а Фред был уверен в том, что столкнулся именно с проявлениями того, потустороннего мира) означают для окружающих только одно: приближение старческого слабоумия.
Слава Богу, кроме Алана, существовал ещё один человек, который мог ему помочь. Нет, конечно, и собственному сыну, Фред ничего рассказывать не собирался. Он хотел только попросить Роба, чтобы тот влез на чердак днём и взглянул… Просто взглянул на то, что там теперь творилось. Днём ведь безопасно, да. К тому же, Роб вполне мог за себя постоять.
...- Па?
Фред очнулся от своих мыслей и рассеянным взглядом голубых глаз посмотрел в такие же - голубые и рассеянные - глаза Роба.
- Ты уже битых полчаса размешиваешь сахар, - сказал сын и улыбнулся.
Фред отложил ложечку и сконфуженно улыбнулся ему в ответ. «Я просто задумался - и плохо спал, к тому же! - сказал он себе мысленно. - У меня ещё нет болезни Альцгеймера!..»
- Тебя что-то беспокоит, па? - спросил сын. - Ты выглядишь озабоченным.
Как, какими словами рассказать ему про чердак?
- Я думаю, что на чердак забралась кошка, - выдавил наконец старик. Других правдоподобных объяснений для сына он найти не мог. - Там… Ну, знаешь. Звуки…
- Кошка? - удивился Роб. - Это странно. Я не слышал о бродячих кошках в западном районе Лондона. Может, это белка? Хочешь, чтобы я поднялся и посмотрел?
Фред благодарно кивнул. Он чувствовал себя ещё более неловко от этого вынужденного обмана, но он просто обязан был узнать, что же, ради всего святого, происходит там, наверху. Он не смог бы жить в постоянном страхе.
Роб в два глотка допил чай и пошёл наверх, в свою бывшую комнату. Фред слышал его привычные шаги - Роб знал каждую ступеньку этой крутой лестницы. Подниматься по ней доставляло ему очевидное удовольствие.
Потом Роб зашёл в комнату, и его шаги затихли. Фред почувствовал, как жутко ёкнуло где-то под сердцем. С Робом всё будет в порядке!.. Это всего лишь его старая комната, и сейчас солнечный полдень.
Шаги возобновились - медленные и тихие, как будто Роб не мог поверить своим глазам и ходил, осматривая разгром. Так оно, собственно, и было.
Когда сын спустился, он выглядел абсолютно ошеломлённым.
- Это не кошка, па! И уж конечно, не белка. Похоже, к тебе забрались воры. Смотри!.. - Роб достал из кармана новомодный телефон со светившимся экраном, поводил по нему пальцами и протянул старику. Зрение у Фреда было неважным, но благодаря очкам он ещё мог разглядеть сменявшие друг друга фотографии на маленьком дисплее.
Роб сфотографировал всё: и поваленную набок, разбитую в щепки тумбочку, и распахнутую настежь чердачную дверцу, и сбитую в сторону шкуру на полу. А главное - надпись, выведенную чёрной маслянистой краской на мраморной поверхности камина. Надпись состояла из одного слова.
И этим словом было: «МОЁ!»
***
В тот же день Роб вызвонил полицейских. Мужчина и женщина в котелках и нарядной форме провели на чердаке целый час. Ходили, обследовали, снимали отпечатки пальцев. Потом спустились и расспрашивали Фреда о звуках. Что он мог им сказать? Не признаваться же в том, что сам и спровоцировал буйство того, наверху, придавив дверцу тумбочкой.
Фред повторил им то, что ему не раз говорил Алан: камушки сыпались, да. И всё. Больше никто ничего не видел и не слышал: с дымоотводом всё в полном порядке, помёт на полу, видимо, от белок.
Они вежливо, но с удивлёнными лицами покивали и вышли в кухню, где их ждал Роб.
- Это воры? - спросил сын. Фред слышал каждое слово их беседы. - Вы сняли отпечатки?
- Да, сэр, - ответила женщина. - Мы сняли несколько отпечатков одного человека, но… (тут в её голосе отчётливо зазвучало недоумение) Они очень странные. Не размазаны, все линии видны чётко, но сами отпечатки шире обычных раза в два. А сверху сплющены.
Это, должно быть, артрит или слоновья болезнь, - подал голос мужчина. - Для вора весьма необычное явление. В конце концов, руки - его главный инструмент.
- Мы пробьём их по базе данных, - снова женщина.
- А что с помётом? Откуда он взялся? - спросил Роб. - Вы нашли какие-нибудь ходы или другие отверстия, куда мог бы проникнуть вор? Может, помёт от его ручного питомца?
- Мы взяли образец, - ответила женщина.
- Никаких отверстий и дыр на чердаке нет, мы проверили оба: и Ваш, и соседский, - сказал мужчина. - Единственный способ, который мог использовать вор, - это входная дверь. Но Ваш отец…
- Нет, отец ничего подобного не рассказывал, и Алан тоже чужих перед домом не видел, - вздохнул Роб. - Ладно. Спасибо Вам за помощь… И за быструю реакцию.
- Рады помочь, сэр, - сказал мужчина.
- Мы будем держать Вас в курсе дела, - сказала женщина.
…Полицейские попрощались с Робом и Фредом и ушли. Следом за ними, убедившись, что отец действительно в безопасности, уехал и Роб.
Фред снова остался с Существом один на один.
***
В ожидании ночи Фред, как обычно, задремал с включённым радиоприёмником. Проснулся уже за полночь - к этому часу всё его тело затекло, и это неудобство до поры до времени вытеснило из души затаённый ужас. Кое-как размявшись, Фред прошёл в свою спальню.
Он не сразу обратил внимание на необычайную тишину во всём доме. Никаких звуков сверху после вчерашнего дебоша и визита полицейских слышно не было. Ближе к утру старик встал в туалет и, проходя мимо лестницы, специально задержался и прислушался. Тишина…
- Ну, дела!.. - сказал он себе под нос и в недоумении развёл руками.
Внезапная тишина безмятежным покрывалом окутала его половину дома на долгие дни вперёд. Текли дни и недели, а звуки не возобновлялись.
От полицейских, впрочем, тоже новостей не было. Вместе с тишиной на смену страху к Фреду вернулось прежнее любопытство. Он спрашивал сына - и по телефону, и во время его нечастых наездов, - что слышно из участка. В ответ Роб просто пожимал плечами, но как-то раз признался, что звонил полицейским сам, и ему сказали: «Дело передано в вышестоящие инстанции». В ФБР, то есть.
- Так что имей в виду, па, - сказал Роб многозначительно. - Не знаю, что за дела у тебя тут творятся, но как-нибудь к тебе могут заглянуть «люди в чёрном». Понимаешь, о чём я?
Старик понимал. «Люди в чёрном» - это как агенты Малдер и Скалли из «Секретных материалов». Правда, он слегка опасался, как бы следствием их визита не стало выселение его - Фреда - из собственного дома. Однако Роб его на сей счёт успокоил. А раз не волновался сын - значит, не было причин волноваться и у Фреда.
***
Пару месяцев спустя звуки - не тихий уютный топоток, а беснующиеся тяжёлые прыжки, снова нарушили его покой. Странно, что всего этого не слышал Алан, потому что Фреда они разбудили за пять минут до полуночи и держали в напряжении вплоть до трёх часов утра.
Дальше всё повторилось: звонок сыну, звонок в полицию. На этот раз ему повезло увидеть не мужчину и женщину в аккуратных котелках, а невыразительного субъекта с глазами убийцы. «Человека в чёрном». Тот, как и полицейские в прошлый раз, пробыл на чердаке около часа, снял отпечатки, задал Фреду пару вопросов - и уехал восвояси.
С его отъездом всё снова затихло.
В этой ватной тишине в седую голову Фреда пришла мысль вести дневник - но не простой, а отмечать даты появления и исчезновения звуков. Он расспросил Алана, Роба и в результате создал дневник прямо в календаре, обводя маркером точные или приблизительные числа.
Так он и высчитал, что с первых «тяжёлых прыжков», как он про себя их называл, до вторых прошло два месяца. До этого топало, хотя и тихо, тоже примерно раз в два месяца- если, конечно, Фред мог доверять своей памяти.
А значит… Значит, следующий раз приходился как раз на осеннее Равноденствие. Фред смотрел в календарь и чувствовал, как его охватывает азарт исследователя. Он больше не хотел, чтобы с происходящим разбирались ФБР или полиция. Не хотел говорить что-либо соседу, сыну… Никому! Если именно ему довелось столкнуться с Непостижимым, он должен был разгадать тайну самостоятельно. И всё, что он делал до сих пор, - не более, чем ошибки, к которым его подтолкнула старческая немощь. Всё, кроме эксперимента с тумбочкой.
Фред не удержался от смешка - несколько нервного, правда, но всё же это был смех. Впервые за долгие годы он ощутил прилив храбрости, смелости… Молодости.
Он знал, _что_ ему надлежит сделать в ночь осеннего Равноденствия, которая должна была наступить ровно через неделю.
***
Камера лежала в коробке на шкафу с незапамятных времён. Фред достал её, бережно обтёр пыль и проверил батарейки. Не работают, конечно. Ничего! Что-что, а батарейки у него всегда были под рукой. Он поменял их - и огонёк камеры приветственно засиял красным цветом.
Пустых видеокассет у Фреда давно не водилось. Тоже не беда. Он вставил в камеру плёнку с Лучиано Паваротти - Бетти его обожала, а Фред не любил никогда, так что толстячком можно было и пожертвовать.
Дальше…
Фонарик. Складной нож (Фред чувствовал себя ужасно глупо, когда прятал его в карман, но без оружия соваться к Существу на чердаке он теперь боялся). Часы. Шерстяной плед.
Всё?
Вроде всё. Приготовления отняли у него всего половину дня. Оставшиеся до События дни Фред бесцельно бродил по дому, отсыпался и зачёркивал числа в календаре крестиками.
Вечером осеннего Равноденствия он, хрипя и стеная, поднялся по крутой лестнице - «Чесслово, в самый распоследний раз!» - мрачно сказал он себе. Стрелки часов, прямо как тогда, показывали семь сорок пять. Фред передохнул, настроил камеру и лёг на кровать, которую когда-то занимал Роб. Пледом он укрылся с головой - так чудовища его не заметят. Да они и не ожидают его здесь встретить.
Восемь ноль ноль. Фреда охватила сладкая жуть: предвкушение чего-то, что людям видеть не положено… Смесь ужаса, любопытства и ощущения близкой опасности.
Фред лежал неподвижно, стараясь не выдать себя ни одним движением, и ждал. Алый огонёк на камере был надёжно прикрыт морщинистой ладонью.
Наконец, со стороны чердака послышался уже знакомый старику топоток - и из темноты выбежало удивительное существо. Сумерки сгущались, но Фред ещё мог его рассмотреть. Зрелище того стоило: существо совершенно определённо не было ни кошкой, ни белкой, ни даже обезьяной. Его круглые жёлтые глаза наводили на мысль о лемурах, но, кроме глаз, ничего необычного в этом карликовом сплющенном личике не было. Передвигалось существо на двух - тоже карликовых - ножках, не помогая себе руками. Вообще, его руки и пальчики (по четыре пальца на каждой кисти) никак не могли принадлежать тому, что описывали полицейские. А их описания Фред запомнил очень хорошо.
Камера снимала. Фред вёл себя тише мыши. Существо, нетерпеливо переступая ножками, стояло посреди комнаты и принюхивалось. Что-то определённо его беспокоило - и Фред мог надеяться только на удачу. Ну, и на то, что нос «карлика» тоже был обычным, человеческим. А людские носы для запахов, как известно, не приспособлены.
Так оно и оказалось. Через пару минут существо успокоилось и начало свой ритуальный «танец», состоявший из прыжков и кульбитов. Фред не мог понять его назначения, пока - словно бы в ответ на этот танец - из чердачной двери не полезли другие создания. Целая разношёрстная толпа существ предстала его глазам и объективу камеры. Их объединяло только одно - помимо топота и прыжков, никто не издавал ни звука. У некоторых отсутствовали рты, у других на морде торчали хоботки, третьи вроде бы говорили между собой, однако, как Фред ни прислушивался, он ничего не мог разобрать. Лучше всего ему почему-то запомнился поджарый пёс насыщенно голубого - с синими полосками на боках - окраса. Его зубы щерились в пасти, как иголки. Пёс топтался прямо рядом с кроватью.
Грузные существа издавали топот, регулярно пугавший Фреда. По мере того, как комната наполнялась этими странными созданиями, дебош набирал обороты. Некоторые вскакивали на кровать, и Фреду приходилось, стиснув зубы, терпеть их прыжки на себе. Было больно, и старик здорово опасался за свои кости, но, тем не менее, молчал - ещё больше он боялся быть обнаруженным. Тогда ни один карманный нож в мире его не спасёт.
…Фред не знал, сколько прошло времени. Он только с облегчением заметил, что суматоха в комнате вроде бы стала затихать. Один за другим, «гости» прыгали в сломанный камин - и бесшумно, с каким-то лихим свистом, уносились вверх.
В конце концов, в комнате опять остались только самое первое существо и Фред. Ещё чуть-чуть, и оно прыгнет в камин вслед за своими товарищами…
Но тут ладонь Фреда дёрнулась - шутка ли, в одной позе под пледом весь вечер провести, да так, чтоб рука с лампочки камеры не сползла? - и огонёк предательски подмигнул потустороннему визитёру.
Тот мигом подскочил к кровати и сдёрнул на пол плед. Угадало существо назначение камеры или нет, оно схватило механизм, швырнуло на пол и с яростью принялось на нём прыгать. Испуг Фреда перерос в ужас, когда он увидел, что незваный гость, считавший чердак своим, с каждым прыжком в буквальном смысле слова разрастается в размерах. Теперь всё, наконец, легло по своим полочкам.
Слишком поздно, Фред, слишком поздно.
Последним, что он увидел, были неестественно длинные лапы со сплющенными подушечками, и эти лапы тянулись к его шее…
А потом в комнате на чердаке раздался хруст - теперь и дверца, и камин, и чердак действительно принадлежали _ему_.
Спасали только соседи. За небольшую плату они помогали Фреду ухаживать за садом, возили его в магазин - а навещали и звонили просто так. Поинтересоваться делами и здоровьем. Хорошие были соседи, заботливые.
Однажды Алан - сосед - спросил, не беспокоят ли Фреда непонятные звуки, которые изредка доносятся с крыши их общего дома. Фред никогда раньше не обращал внимания на какие-то там звуки, но после этого вопроса задумался и стал прислушиваться. Благо, слуховой аппарат пока не требовался…
Звуки были, и лучше всего их было слышно из спальни по вечерам, между восемью и одиннадцатью часами вечера, когда он лежал и глядел в потолок в тщетных попытках заснуть. Как Фред ни старался, он не мог определить, кому бы могли принадлежать эти звуки: больше всего они напоминали шаги двух маленьких ног, хотя сосед считал, что это просто неполадки с кирпичным дымоходом.
«Кусочки раствора выпадают», - говорил он Фреду. Однако куски застывшего раствора, те же камни, падали бы неравномерно, а Фред упорно слышал топот и прыжки вместо подскакивания мелких камешков.
«Птицы?..» - думал он. Но какие птицы бодрствуют вечерами? Разве что совы… Фред представил себе бело-рыжую амбарную сову на крыше, и его морщинистое лицо осветилось улыбкой. Он любил этих птиц.
И всё-таки это была не сова. Фред прожил долгую жизнь и знал, чем отличается перестук птичьих лапок от шагов, что он слышал теперь.
***
Непостижимость тайны возросла после того, как Алан поднялся на крышу, а затем проверил оба чердака: в своей половине таунхауса - и на половине Фреда. С дымоотводами всё было в полном порядке. Как и с бойлером. И с самой крышей. Всё, кроме одного маленького момента.
Когда Алан спустился по крутым деревянным ступенькам с Фредова чердака, он сказал: «Всё в порядке, старина. Только держи дверь на чердаке закрытой, чтобы зимой не дуло».
Фред, который теперь соображал намного медленнее, чем в далёкой юности, кивнул. А потом, когда Алан ушёл, спохватился: какую ещё дверь на чердаке?.. Его охватило любопытство и, скрипя костями, Фред с трудом поднялся в чердачную комнату.
Он и забыл, каково это: подниматься по лестницам. Каждую ступеньку он осиливал, по меньшей мере, минуту. И цепко держался за перила. Подумать только - когда-то в комнате на чердаке жил его сын, и Бетти, которая была замечательной матерью, приносила ему по утрам поднос с завтраком. Как она сюда взбиралась? Фред помнил жену обрюзгшей, больной и неподъёмной. Неужели когда-то она была стройной и лёгкой, как пушинка?..
Наконец, ступеньки кончились, и Фред, тяжело дыша, обвёл взглядом комнату на втором этаже. Сломанный камин и такой же сломанный обогреватель, незастеленная кровать, шкура из искусственного меха на деревянных половицах… И много лишнего, скапливающегося здесь годами, хлама: две прикроватных тумбочки, стулья, картонные коробки с детскими вещами. Надо бы раздать ненужное - потом, позже. Сейчас Фреду было не до этого.
Рядом с одной из тумбочек он и в самом деле увидел приоткрытую дверцу на чердак. Размером дверца была ему по пояс.
Фред порылся в памяти, силясь вспомнить, что скрывала дверь, и не смог. Ну, что же, попробуем заглянуть внутрь. Он подошёл к двери и открыл её: темнота. Похоже, там простирался смежный с соседями чердак. Через слабые стёкла очков Фред разглядел большие свёртки, то ли укутанные, то ли просто накрытые полиэтиленовой плёнкой. Фонарик с кухни он, конечно, прихватить забыл, а лезть в темноту не хотелось.
В одном Алан был прав: стоя здесь, в чердачном проходе, Фред чувствовал дуновение ветра. Зимой от этого сквозняка в доме наверняка было раза в полтора холоднее…
Фред плотно закрыл дверцу, пересёк комнату и так же медленно, как и поднимался, цепляясь за перила обеими руками, спустился вниз.
***
Месяца через три, когда соседи помогали с весенней уборкой, Алан, спустившись с чердака, где снимал с окон шторы - для химчистки, спросил: «Ну как, не дуло зимой?»
Фред не понял, что сосед хотел этим сказать, и тогда Алан напомнил ему про дверь на чердаке. По его словам, она всё ещё оставалась открытой. Так странно. Фред был уверен - ну, почти уверен, - что поднимался туда и плотно её прикрыл. А может, это был просто сон? Господи, подумал Фред, как плохо быть старым!.. Ты даже не можешь сложить кусочки мозаики в собственной жизни. Помня в деталях детство, забываешь, что случилось на прошлой неделе. Не говоря уже о событиях трёхмесячной давности.
Когда соседи ушли, он достал из ящика стола блокнот и трясущейся рукой вывел маркером: «Закрыть дверь на чердаке». Немного подумал и добавил: «Фонарик». Слово «фонарик» он подчеркнул дважды, чтобы не забыть. После этого Фред отодвинул блокнот, включил радио и заснул под мерное бормотание диктора прямо за столом. Уборка его утомила.
Теперь каждый раз, как он садился за стол, надпись в блокноте бросалась ему в глаза и раздражала. Не сегодня, говорил себе Фред. Сегодня я неважно себя чувствую… Сегодня я не в настроении… Сегодня мы едем в магазин… Завтра, точно завтра. Он даже положил рядом с блокнотом фонарик. Чтобы не забыть.
Потом пришёл этот парень - проверять счётчики. Фред смотрел, как он проворно ищет счётчики, записывает цифры, и внезапно в его голову пришла идея.
- Эй, приятель! - сказал он. - Ты не закроешь дверцу наверху? - Фред с извиняющимся видом указал на крутую лестницу. - Я бы и сам, но…
- Конечно, без проблем!.. - весело сказал рабочий.
- Погоди-ка! - окликнул его старик, когда тот направился к лестнице. - Прихвати с собой фонарик. Скажешь, что там, за дверцей, лежит.
- Хорошо бы, клад, - усмехнулся рабочий и взял фонарик со стола.
Лестницу он одолел в полминуты. Фред слышал его быстрые тяжёлые шаги в чердачной комнате. Пауза длиной ещё минуты в две - и дверца захлопнулась. Парень сбежал вниз по лестнице и подмигнул старику:
- Готово, сэр!.. Доски, ящики и много помёта. У Вас там, наверное, белки живут. Хотя для белок эти какашки и крупноваты. Хотите, пришлю кого-нибудь вычистить?
Фред отказался, но всучил - чуть не силком - работяге чаевые и после его ухода поставил в блокноте жирную галочку. Значит, ящики, доски и много помёта. Интересно… Откуда там взялся помёт? Он бы долго ещё об этом думал и, может, связал бы приоткрытую дверцу на чердаке со звуком шагов уже тогда, если бы не зазвонил телефон.
Фред вздрогнул - и таинственные события, происходящие на чердаке, вылетели у него из головы.
***
Несколько недель спустя, одной из бессонных ночей (проклятый дневной сон сбивал старику весь режим!) Фред вдруг спросил себя: как он вообще может слышать звуки с крыши, если между ней и спальней находится чердачная комната? Тут-то и вспомнилась приоткрытая дверца на чердаке. Однако ни он сам, ни соседи и подумать не могли, что, кроме старика, на его половине дома, в комнате наверху жил посторонний - кто? Человек, зверь, птица? Или же другое существо? А ведь это казалось логичным.
Фред поднялся с кровати и пошёл в холл - к лестнице на чердак. Разумеется, ему и в голову не пришло лезть наверх посреди ночи. Он просто стоял там, рядом с лестницей, держа в руке свечу, и слушал. Да, звуки определённо шли оттуда, а пламя свечи заметно колебалось от сквозняка. Значит, дверца была открыта снова.
Нельзя сказать, что Фред испугался. Существо, которое перебегало с чердака в комнату на втором этаже и обратно, судя по громкости топотка, было слишком маленького роста, чтобы его бояться - но старика разбирало любопытство. Он решил поставить эксперимент.
...На следующий день Фред со всей осторожностью забрался по крутым ступенькам наверх, исследовал с помощью фонаря всё, что скрывалось за дверцей (рабочий был прав - какашки на полу принадлежали явно не белке), плотно закрыл её и придавил тумбочкой. Довольный собой, старик потерял бдительность и, спускаясь, едва не переломал ноги - но это были такие мелочи по сравнению с тем, что его теперь занимало!
Он еле дождался вечера. В семь часов уже сидел на кровати, от нечего делать разгадывая кроссворд.
А в семь сорок пять в потолок гневно стукнула отброшенная дверцей тумбочка. Следом за ней раздались такие удары, что Фред на своей кровати испуганно подскочил. Это уже нельзя было назвать топотком или даже топотом. Похоже было, как если бы над его головой прыгал, сильно ударяя пятками в половицы, грузный человек. Однако существо этим не ограничилось. Минут через пять яростных прыжков оно словно бы остановилось передохнуть - и сразу же вслед за «передышкой» наверху замаршировали уже несколько пар ног. Так же громко, насколько тихим был топоток до того, как Фред силой закрыл злополучную дверцу.
Новые звуки нравились Фреду меньше и меньше. Любопытство исчезло: старика охватил самый настоящий ужас. Он даже не думал о том, чтобы пойти со свечой или фонариком к лестнице и стоять там, прислушиваясь. Как в детстве, старик залез под одеяло с головой и лежал там, трясясь, уповая на то, что шкафно-подкроватные и чердачные монстры к нему не сунутся. Так прошла ещё одна бессонная ночь…
***
Алану он ничего говорить не стал. В таком возрасте разговоры о сверхъестественном (а Фред был уверен в том, что столкнулся именно с проявлениями того, потустороннего мира) означают для окружающих только одно: приближение старческого слабоумия.
Слава Богу, кроме Алана, существовал ещё один человек, который мог ему помочь. Нет, конечно, и собственному сыну, Фред ничего рассказывать не собирался. Он хотел только попросить Роба, чтобы тот влез на чердак днём и взглянул… Просто взглянул на то, что там теперь творилось. Днём ведь безопасно, да. К тому же, Роб вполне мог за себя постоять.
...- Па?
Фред очнулся от своих мыслей и рассеянным взглядом голубых глаз посмотрел в такие же - голубые и рассеянные - глаза Роба.
- Ты уже битых полчаса размешиваешь сахар, - сказал сын и улыбнулся.
Фред отложил ложечку и сконфуженно улыбнулся ему в ответ. «Я просто задумался - и плохо спал, к тому же! - сказал он себе мысленно. - У меня ещё нет болезни Альцгеймера!..»
- Тебя что-то беспокоит, па? - спросил сын. - Ты выглядишь озабоченным.
Как, какими словами рассказать ему про чердак?
- Я думаю, что на чердак забралась кошка, - выдавил наконец старик. Других правдоподобных объяснений для сына он найти не мог. - Там… Ну, знаешь. Звуки…
- Кошка? - удивился Роб. - Это странно. Я не слышал о бродячих кошках в западном районе Лондона. Может, это белка? Хочешь, чтобы я поднялся и посмотрел?
Фред благодарно кивнул. Он чувствовал себя ещё более неловко от этого вынужденного обмана, но он просто обязан был узнать, что же, ради всего святого, происходит там, наверху. Он не смог бы жить в постоянном страхе.
Роб в два глотка допил чай и пошёл наверх, в свою бывшую комнату. Фред слышал его привычные шаги - Роб знал каждую ступеньку этой крутой лестницы. Подниматься по ней доставляло ему очевидное удовольствие.
Потом Роб зашёл в комнату, и его шаги затихли. Фред почувствовал, как жутко ёкнуло где-то под сердцем. С Робом всё будет в порядке!.. Это всего лишь его старая комната, и сейчас солнечный полдень.
Шаги возобновились - медленные и тихие, как будто Роб не мог поверить своим глазам и ходил, осматривая разгром. Так оно, собственно, и было.
Когда сын спустился, он выглядел абсолютно ошеломлённым.
- Это не кошка, па! И уж конечно, не белка. Похоже, к тебе забрались воры. Смотри!.. - Роб достал из кармана новомодный телефон со светившимся экраном, поводил по нему пальцами и протянул старику. Зрение у Фреда было неважным, но благодаря очкам он ещё мог разглядеть сменявшие друг друга фотографии на маленьком дисплее.
Роб сфотографировал всё: и поваленную набок, разбитую в щепки тумбочку, и распахнутую настежь чердачную дверцу, и сбитую в сторону шкуру на полу. А главное - надпись, выведенную чёрной маслянистой краской на мраморной поверхности камина. Надпись состояла из одного слова.
И этим словом было: «МОЁ!»
***
В тот же день Роб вызвонил полицейских. Мужчина и женщина в котелках и нарядной форме провели на чердаке целый час. Ходили, обследовали, снимали отпечатки пальцев. Потом спустились и расспрашивали Фреда о звуках. Что он мог им сказать? Не признаваться же в том, что сам и спровоцировал буйство того, наверху, придавив дверцу тумбочкой.
Фред повторил им то, что ему не раз говорил Алан: камушки сыпались, да. И всё. Больше никто ничего не видел и не слышал: с дымоотводом всё в полном порядке, помёт на полу, видимо, от белок.
Они вежливо, но с удивлёнными лицами покивали и вышли в кухню, где их ждал Роб.
- Это воры? - спросил сын. Фред слышал каждое слово их беседы. - Вы сняли отпечатки?
- Да, сэр, - ответила женщина. - Мы сняли несколько отпечатков одного человека, но… (тут в её голосе отчётливо зазвучало недоумение) Они очень странные. Не размазаны, все линии видны чётко, но сами отпечатки шире обычных раза в два. А сверху сплющены.
Это, должно быть, артрит или слоновья болезнь, - подал голос мужчина. - Для вора весьма необычное явление. В конце концов, руки - его главный инструмент.
- Мы пробьём их по базе данных, - снова женщина.
- А что с помётом? Откуда он взялся? - спросил Роб. - Вы нашли какие-нибудь ходы или другие отверстия, куда мог бы проникнуть вор? Может, помёт от его ручного питомца?
- Мы взяли образец, - ответила женщина.
- Никаких отверстий и дыр на чердаке нет, мы проверили оба: и Ваш, и соседский, - сказал мужчина. - Единственный способ, который мог использовать вор, - это входная дверь. Но Ваш отец…
- Нет, отец ничего подобного не рассказывал, и Алан тоже чужих перед домом не видел, - вздохнул Роб. - Ладно. Спасибо Вам за помощь… И за быструю реакцию.
- Рады помочь, сэр, - сказал мужчина.
- Мы будем держать Вас в курсе дела, - сказала женщина.
…Полицейские попрощались с Робом и Фредом и ушли. Следом за ними, убедившись, что отец действительно в безопасности, уехал и Роб.
Фред снова остался с Существом один на один.
***
В ожидании ночи Фред, как обычно, задремал с включённым радиоприёмником. Проснулся уже за полночь - к этому часу всё его тело затекло, и это неудобство до поры до времени вытеснило из души затаённый ужас. Кое-как размявшись, Фред прошёл в свою спальню.
Он не сразу обратил внимание на необычайную тишину во всём доме. Никаких звуков сверху после вчерашнего дебоша и визита полицейских слышно не было. Ближе к утру старик встал в туалет и, проходя мимо лестницы, специально задержался и прислушался. Тишина…
- Ну, дела!.. - сказал он себе под нос и в недоумении развёл руками.
Внезапная тишина безмятежным покрывалом окутала его половину дома на долгие дни вперёд. Текли дни и недели, а звуки не возобновлялись.
От полицейских, впрочем, тоже новостей не было. Вместе с тишиной на смену страху к Фреду вернулось прежнее любопытство. Он спрашивал сына - и по телефону, и во время его нечастых наездов, - что слышно из участка. В ответ Роб просто пожимал плечами, но как-то раз признался, что звонил полицейским сам, и ему сказали: «Дело передано в вышестоящие инстанции». В ФБР, то есть.
- Так что имей в виду, па, - сказал Роб многозначительно. - Не знаю, что за дела у тебя тут творятся, но как-нибудь к тебе могут заглянуть «люди в чёрном». Понимаешь, о чём я?
Старик понимал. «Люди в чёрном» - это как агенты Малдер и Скалли из «Секретных материалов». Правда, он слегка опасался, как бы следствием их визита не стало выселение его - Фреда - из собственного дома. Однако Роб его на сей счёт успокоил. А раз не волновался сын - значит, не было причин волноваться и у Фреда.
***
Пару месяцев спустя звуки - не тихий уютный топоток, а беснующиеся тяжёлые прыжки, снова нарушили его покой. Странно, что всего этого не слышал Алан, потому что Фреда они разбудили за пять минут до полуночи и держали в напряжении вплоть до трёх часов утра.
Дальше всё повторилось: звонок сыну, звонок в полицию. На этот раз ему повезло увидеть не мужчину и женщину в аккуратных котелках, а невыразительного субъекта с глазами убийцы. «Человека в чёрном». Тот, как и полицейские в прошлый раз, пробыл на чердаке около часа, снял отпечатки, задал Фреду пару вопросов - и уехал восвояси.
С его отъездом всё снова затихло.
В этой ватной тишине в седую голову Фреда пришла мысль вести дневник - но не простой, а отмечать даты появления и исчезновения звуков. Он расспросил Алана, Роба и в результате создал дневник прямо в календаре, обводя маркером точные или приблизительные числа.
Так он и высчитал, что с первых «тяжёлых прыжков», как он про себя их называл, до вторых прошло два месяца. До этого топало, хотя и тихо, тоже примерно раз в два месяца- если, конечно, Фред мог доверять своей памяти.
А значит… Значит, следующий раз приходился как раз на осеннее Равноденствие. Фред смотрел в календарь и чувствовал, как его охватывает азарт исследователя. Он больше не хотел, чтобы с происходящим разбирались ФБР или полиция. Не хотел говорить что-либо соседу, сыну… Никому! Если именно ему довелось столкнуться с Непостижимым, он должен был разгадать тайну самостоятельно. И всё, что он делал до сих пор, - не более, чем ошибки, к которым его подтолкнула старческая немощь. Всё, кроме эксперимента с тумбочкой.
Фред не удержался от смешка - несколько нервного, правда, но всё же это был смех. Впервые за долгие годы он ощутил прилив храбрости, смелости… Молодости.
Он знал, _что_ ему надлежит сделать в ночь осеннего Равноденствия, которая должна была наступить ровно через неделю.
***
Камера лежала в коробке на шкафу с незапамятных времён. Фред достал её, бережно обтёр пыль и проверил батарейки. Не работают, конечно. Ничего! Что-что, а батарейки у него всегда были под рукой. Он поменял их - и огонёк камеры приветственно засиял красным цветом.
Пустых видеокассет у Фреда давно не водилось. Тоже не беда. Он вставил в камеру плёнку с Лучиано Паваротти - Бетти его обожала, а Фред не любил никогда, так что толстячком можно было и пожертвовать.
Дальше…
Фонарик. Складной нож (Фред чувствовал себя ужасно глупо, когда прятал его в карман, но без оружия соваться к Существу на чердаке он теперь боялся). Часы. Шерстяной плед.
Всё?
Вроде всё. Приготовления отняли у него всего половину дня. Оставшиеся до События дни Фред бесцельно бродил по дому, отсыпался и зачёркивал числа в календаре крестиками.
Вечером осеннего Равноденствия он, хрипя и стеная, поднялся по крутой лестнице - «Чесслово, в самый распоследний раз!» - мрачно сказал он себе. Стрелки часов, прямо как тогда, показывали семь сорок пять. Фред передохнул, настроил камеру и лёг на кровать, которую когда-то занимал Роб. Пледом он укрылся с головой - так чудовища его не заметят. Да они и не ожидают его здесь встретить.
Восемь ноль ноль. Фреда охватила сладкая жуть: предвкушение чего-то, что людям видеть не положено… Смесь ужаса, любопытства и ощущения близкой опасности.
Фред лежал неподвижно, стараясь не выдать себя ни одним движением, и ждал. Алый огонёк на камере был надёжно прикрыт морщинистой ладонью.
Наконец, со стороны чердака послышался уже знакомый старику топоток - и из темноты выбежало удивительное существо. Сумерки сгущались, но Фред ещё мог его рассмотреть. Зрелище того стоило: существо совершенно определённо не было ни кошкой, ни белкой, ни даже обезьяной. Его круглые жёлтые глаза наводили на мысль о лемурах, но, кроме глаз, ничего необычного в этом карликовом сплющенном личике не было. Передвигалось существо на двух - тоже карликовых - ножках, не помогая себе руками. Вообще, его руки и пальчики (по четыре пальца на каждой кисти) никак не могли принадлежать тому, что описывали полицейские. А их описания Фред запомнил очень хорошо.
Камера снимала. Фред вёл себя тише мыши. Существо, нетерпеливо переступая ножками, стояло посреди комнаты и принюхивалось. Что-то определённо его беспокоило - и Фред мог надеяться только на удачу. Ну, и на то, что нос «карлика» тоже был обычным, человеческим. А людские носы для запахов, как известно, не приспособлены.
Так оно и оказалось. Через пару минут существо успокоилось и начало свой ритуальный «танец», состоявший из прыжков и кульбитов. Фред не мог понять его назначения, пока - словно бы в ответ на этот танец - из чердачной двери не полезли другие создания. Целая разношёрстная толпа существ предстала его глазам и объективу камеры. Их объединяло только одно - помимо топота и прыжков, никто не издавал ни звука. У некоторых отсутствовали рты, у других на морде торчали хоботки, третьи вроде бы говорили между собой, однако, как Фред ни прислушивался, он ничего не мог разобрать. Лучше всего ему почему-то запомнился поджарый пёс насыщенно голубого - с синими полосками на боках - окраса. Его зубы щерились в пасти, как иголки. Пёс топтался прямо рядом с кроватью.
Грузные существа издавали топот, регулярно пугавший Фреда. По мере того, как комната наполнялась этими странными созданиями, дебош набирал обороты. Некоторые вскакивали на кровать, и Фреду приходилось, стиснув зубы, терпеть их прыжки на себе. Было больно, и старик здорово опасался за свои кости, но, тем не менее, молчал - ещё больше он боялся быть обнаруженным. Тогда ни один карманный нож в мире его не спасёт.
…Фред не знал, сколько прошло времени. Он только с облегчением заметил, что суматоха в комнате вроде бы стала затихать. Один за другим, «гости» прыгали в сломанный камин - и бесшумно, с каким-то лихим свистом, уносились вверх.
В конце концов, в комнате опять остались только самое первое существо и Фред. Ещё чуть-чуть, и оно прыгнет в камин вслед за своими товарищами…
Но тут ладонь Фреда дёрнулась - шутка ли, в одной позе под пледом весь вечер провести, да так, чтоб рука с лампочки камеры не сползла? - и огонёк предательски подмигнул потустороннему визитёру.
Тот мигом подскочил к кровати и сдёрнул на пол плед. Угадало существо назначение камеры или нет, оно схватило механизм, швырнуло на пол и с яростью принялось на нём прыгать. Испуг Фреда перерос в ужас, когда он увидел, что незваный гость, считавший чердак своим, с каждым прыжком в буквальном смысле слова разрастается в размерах. Теперь всё, наконец, легло по своим полочкам.
Слишком поздно, Фред, слишком поздно.
Последним, что он увидел, были неестественно длинные лапы со сплющенными подушечками, и эти лапы тянулись к его шее…
А потом в комнате на чердаке раздался хруст - теперь и дверца, и камин, и чердак действительно принадлежали _ему_.