Аристократы! (ц) Ч.1
Некоторое время назад red_atomic_tank написал пост о том что в кино разучились показывать дворян и аристократов. Точнее показывают свое представление о сабже мало соответствующее как историческим реалиям нашего мира так и реалиям мира в котором происходит действие книги или кино.
В комментариях то ли к этому то ли к соседнему посту навели на разбор kot_kam реалий цикла "Отблески Этерны" с точки зрения отношений взаимодействий и прочего персонажей принадлежащих именно что к родовитой аристократии.
Каковая действует не только не так как видится современному человеку но еще и совсем не так как действуют представители современного им же дворянства служилого и бедного.
Часть первая
Мушкетерщина
Очередные рассуждения об "Отблесках Этерны", по мотивам собственных размышлений и общения с фэнами. Если неинтересно, просто проходите мимо.
Открывая «Отблески Этерны», мы практически с самого начала погружаемся в привычный, понятный, в чем-то даже уютный мир, с детства хорошо знакомый нам, в первую очередь, по романам Дюма. Это мир дуэлей и уличных стычек, мир, где любые разногласия решаются шпагой, а прав, в конечном итоге, оказывается тот, кто искусней фехтует. Но именно в этом-то и состоит подвох, который с самого начала не очевиден именно потому, что этот мир так понятен и привычен, что у читателя поначалу даже вопросов не возникает, не может ли быть, что здесь что-то не так.
Потому что для советского школьника (то есть и для автора «Этерны», и для старшего поколения читателей), выросшего на романах Дюма и не особо подкованного в реальной европейской истории, совершенно не очевиден один нюанс, который, между прочим, самому-то Дюма и его современникам был как раз вполне очевиден. (На самом деле, я вот нарочно почитал обсуждения восемнадцатилетней давности - а там толковые люди спорили, умные, в истории всерьез разбирающиеся, не мне чета - и тем не менее почему-то данная тема почти не всплывала или упоминалась так, мимоходом). Для нас все «дворянство» представляло собою некую единую монолитную массу. Дворянин - это знатный человек, какие тут еще могут быть нюансы? Вот мне, например, было не вполне понятно, почему это на первых страницах «Трех мушкетеров» граф Рошфор как ни в чем не бывало уклоняется от дуэли с юным и пылким д`Артаньяном, которого он так неосторожно задел своим остроумием. Почему-почему... да трус потому что, все ж ясно! Хотя Дюма всячески дает нам понять, что нет, Рошфор отнюдь не трус, и вполне готов был сразиться с этим запальчивым мальчишкой... просто нужды не было, а кому-то что-то доказывать... кому, извините? Попросту говоря, я не видел разницы между дворянином и вельможей. Дворянин - он дворянин и есть, а что? (Безусловно, юный д`Артаньян со мной бы согласился).
Так вот. Все эти персонажи Дюма, которые бесконечно сражаются друг с другом на дуэлях и просто так, периодически друг друга убивая - они, несомненно, дворяне, и иногда даже какие-нибудь бароны... вон, даже граф один затесался инкогнито... но только они совершенно не аристократы в том смысле, в каком это обычно имеется в виду. Они не богаты, они не приняты при дворе, они не вхожи в высший свет, они не женятся на богатых и знатных наследницах (а женясь или разбогатев, немедленно выпадают из этой среды). Они никто и звать никак (о нет, конечно, это ничуть не мешает им гордиться своей знатной фамилией!.. особенно когда больше нечем), они не встроены в систему социума и управления государством и, по большому счету, совершенно никому не нужны. Заниматься какой-либо продуктивной деятельностью они не могут, потому что дворянину такое не к лицу. Поэтому они могут сколько угодно убивать друг друга в парижских закоулках. Все, что от них останется, все равно будет перемолото в мясорубке Тридцатилетней войны. Еще ими можно, например, осваивать Канаду и прочие новые земли за морем. Умные и образованные среди них могут еще двигать науку и культуру, но умных и образованных там немного, честно скажем (всем известный Сирано де Бержерак - в данном случае я имею в виду реальную личность, а не персонажа Ростана, - в этом смысле скорее исключение: непоседливый мальчик из приличной буржуазной семьи, решивший поискать - и нашедший, - приключений на свою задницу). В основном это не очень грамотная гопота, молодые люди с избытком тестостерона и критическим недостатком мозгов и бабла в организме. Примерно такие, как любимый нами всеми д`Артаньян (да, я помню, он как раз умный - так он и прожил пятьдесят лет, и до капитана королевских мушкетеров дослужился в итоге. Не всем его товарищам так свезло). Повторю еще раз: их очень много, они никому не нужны (разве что в качестве пушечного мяса) и их никому не жалко.
Откуда же они такие взялись и почему их столько? Позвольте, я объясню. Прошу прощения, если буду говорить очевидные вещи, но я по опыту знаю, что иногда они очевидны не всем. Итак: в европейской системе наследования владений принята так называемая система «майората». Это означает, что все наследственные владения, принадлежащие аристократу, переходят по наследству его старшему сыну. Остальные сыновья не получают ничего. На самом деле там куча подробностей и нюансов, но они для нас сейчас не важны, важно то, что старший сын получает все, остальные - ничего. Эта система позволяет по умолчанию сохранять владения цельными на протяжении многих и многих поколений (например, в Киевской Руси майората как раз не было, была принципиально иная система, и кончилось это очень плохо для Киевской Руси), и это скорее хорошо для социума в целом, но для младших сыновей это весьма прискорбно. Например, во французском языке есть отдельное понятие - cadet. Оно вам наверняка хорошо знакомо (например, «кадетами» называются воспитанники военных училищ), но изначально это слово означает «младший сын». Не в смысле самый младший, а в смысле не старший. Не наследник. Тот, которого завели про запас, на случай, если старший вдруг помрет, или вообще сам завелся. И его теперь надо куда-нибудь девать - а в сущности, все равно куда, потому что он, по большому счету, не нужен. Особенно если ты не вельможа, которому и младшие сыновья тоже на что-нибудь, да сгодятся, и не буржуа, который всем найдет применение, а мелкий дворянин, которому от младших сыновей одна головная боль да хлопоты.
Если кому интересно, все это вполне наглядно и доходчиво описано, например, в первой «Анжелике» Анны и Сержа Голонов. При том, что «Анжелика», безусловно, любовный роман, она в то же время весьма неплохой роман исторический. Так вот, насколько я помню, у отца Анжелики, барона де Сансе, десять детей, из них шесть сыновей, и это примерно на девять детей и пять сыновей больше, чем ему требуется. Всю книгу даже читать не обязательно, можете пролистать первые несколько глав, там все написано. И то, как знатное семейство живет немногим лучше иных крестьян, и то, как нищий барон бьется изо всех сил, чтобы поставить детей на ноги, дать образование сыновьям и выдать дочек замуж, и то, куда денутся те, которых пристроить не удалось. Незамужние дочери закончат свой век приживалками при доме более удачливой сестры или брата (не-ет, в монастырь - это не так-то просто, для монастыря деньги нужны, чтобы сделать вклад...), а сыновья... ну да, самые бойкие из них пополнят собою ряды отважных парижских дуэлянтов, а куда деваться? Большинство возможных вариантов (а дети барона де Сансе перебирают разные) для благородного дворянина попросту неприемлемы. Например, сын-моряк и сын-художник - позор семьи. (Кстати, насколько я понимаю, если мы возьмем для сравнения Англию - в Англии такого нет, потому что английскому дворянину торговать и в море ходить не зазорно).
Если помните, Сирано де Бержерак у нас служит в полку «гасконских гвардейцев» - так вот, на самом деле это не столько «гвардейцы», сколько cadets de Gascogne, в смысле, «гасконские кадеты». То есть гасконцы-то и вообще нищеброды, а это, так сказать, нищеброды избранные, квинтэссенция нищебродства. Поэтому если вы помните «Песню гасконских гвардейцев» в переводе Щепкиной-Куперник («И нашим коронам баронским, и нашим мечам мы верны!») - лучше забудьте. Щепкина-Куперник сама признавалась, что не смогла перевести это как есть и предпочла перевести в другом ключе. Перевод Соловьева намного ближе:
Это гвардейцы гасконцы
Карбона Кастель Жалу!
Лгуны, хвастуны и пропойцы,
Которые даже на солнце
Наводят кромешную мглу!
В оригинале там «Bretteurs et menteurs sans vergogne, Parlant blason, lambel, bastogne, Tous plus nobles que des filous» (в смысле, они только и делают, что похваляются своими гербами - и уж конечно, они знатней любого парижского жулика!) Отбросы общества, короче.
Вот примерно так и выглядела та среда, в которой сформировалась знакомая нам культура дуэлей и где бушевало то, что историки теперь называют «дуэльной лихорадкой XVI-XVIII веков». Заметьте, что даже у романтического Ростана ссору с Сирано затевает не граф де Гиш, а его жалкий приспешник де Вальвер. Де Вальвера Сирано успешно побеждает, а вызвать на дуэль самого де Гиша ему почему-то даже и в голову не приходит, будь этот граф трижды мерзавец (и при том, что Роксаны-то гнусно домогается именно он, а не кто иной). Почему? Да потому что де Гиш не согласится, он же не идиот. Потому что де Гиш как раз не из той среды, где разногласия решаются дуэлями. Он действительно знатен, он имеет вес в обществе, он бывает при дворе, он женат на племяннице всемогущего кардинала, ему все эти пацанские разборки совершенно не к лицу.
И вот тут мы переходим к вопросу, почему мир Камши не может работать таким образом, как это описано в цикле романов. Точнее, почему все это катится как по маслу до тех пор, пока читатель читает «Этерну» как веселый приключенческий роман в духе Дюма, не вдумываясь в механику политических процессов - и начинает провисать и буксовать, как только автор становится серьезен. Потому что у Камши практически нет младших сыновей и нищебродов (точнее, они тоже есть, но ведущей роли в сюжете они не играют). У нее всё сплошь герцоги, маркизы да графья, вторые-третьи-пятые люди в государстве (и вдобавок большинству из них за тридцать, то есть это зрелые люди средних лет. Для сравнения: все мушкетеры моложе тридцати, д’Артаньяну девятнадцать, ростановскому Сирано двадцать один год). Которые при этом, таки да, ведут себя как нищие юнцы и решают проблемы методами нищих юнцов. Они шляются по городу в одиночку, без свиты. Они приезжают во дворец верхом и вваливаются на торжественный прием в ботфортах (и нет, это не эксцентричное поведение отдельного Алвы, они все так делают, это нормально... представьте себе современную элиту, которая на деловые встречи и светские рауты приезжает не иначе как на мотоциклах, в косухах и кожаных штанах, благоухая бензином и солярой). Они задираются, скандалят и то и дело решают споры дуэлями. Для понимания, как это все устроено на самом деле, маленькая бытовая сценка примерно той эпохи: «Кто из нас двоих пройдет первый? Кто уступит дорогу другому? Тот, кто менее проворен. Но мы равно проворны, так что придется пустить в ход силу. У него четыре лакея, у меня только один, - это ясно как день, считать до четырех умеет каждый, уступить должен я, спорить было бы глупо». Или еще: «Ну и ну! От меня требуют, чтобы я не выказывал почтения человеку, одетому в полупарчу и окруженному десятком лакеев! Да если я ему не поклонюсь, он прикажет всыпать мне горячих». (Это пишет Блез Паскаль, рассуждая о природе власти, истинной и мнимой). То есть, собственно, никто из персонажей Камши, так-то, по идее, вообще не должен сталкиваться с проблемой вида «герцог Алва пригрозил спустить меня с лестницы». И даже не потому что его лакеи такого не допустят - а потому что нормальный герцог Алва так себя вести не будет. (Насчет ненормального далі буде). Это значит уронить себя ниже плинтуса. Такое к лицу какому-нибудь безвестному Рубену Аррохадо - но никак не второму (или третьему?) лицу в государстве. Люди этого круга, люди такого уровня попросту не ввязываются в физические разборки. Когда на графа Рошфора кидается юный наглец со шпагой, граф Рошфор «понял, что история принимает серьезный оборот, выхватил шпагу, поклонился противнику и в самом деле приготовился к защите. Но в этот самый миг оба его собеседника в сопровождении трактирщика, вооруженные палками, лопатами и каминными щипцами, накинулись на д'Артаньяна, осыпая его градом ударов. Это неожиданное нападение резко изменило течение поединка, и противник д'Артаньяна, воспользовавшись мгновением, когда тот повернулся, чтобы грудью встретить дождь сыпавшихся на него ударов, все так же спокойно сунул шпагу обратно в ножны». Вот и вся дуэль.
Дело даже не в том, что вельможе не к лицу сражаться на дуэли. Это всего лишь следствие. Дело в том, что каждый из этих людей слишком много значит, чтобы позволить себе рисковать собою таким идиотским образом. Заметьте, что у нас на дворе еще не абсолютизм, когда все держится исключительно на короле и вертится вокруг короля, а человек, облеченный властью - это тот, кого его величество назначит на данный пост («Государство - это я», помните?) или, как вариант, тот, кто дослужился до этого поста в рамках бюрократической системы (как было, например, в царской России послепетровских времен). У нас в тексте описан самый что ни на есть дремучий феодализм: в Талиге всем заправляют представители знатных родов, многие государственные должности чуть ли не передаются по наследству, и внутриполитическая ситуация, собственно, зависит от того, кто взял верх в очередном раунде борьбы бульдогов под ковром. (На самом деле, это скользкий момент, и я не готов прямо сейчас всерьез обсуждать определение феодализма и то, в какой степени данный термин применим к Талигу - например, можно сказать, что воцарение Франциска Оллара как раз было вполне успешной попыткой установления абсолютизма, с ослаблением власти старых феодальных родов и подчинением их всех королю не как «первому среди равных», но именно как самовластному правителю, с добавлением ряда механизмов, поддерживающих именно такое положение дел, - однако довольно очевидно, что в течение Круга Скал королевская власть утратила прежние позиции и на момент описываемых в цикле событий политический строй в Талиге ближе всего именно к феодальному. Про крепостное право и крестьянство вообще я говорить не буду, потому что это все равно, что обсуждать экономику Хоббитании. На этом уровне там совсем картонная декорация, не надо ее проверять на устойчивость). Все эти Алвы, Савиньяки, Окделлы, Ноймаринены, Эпинэ, Колиньяры, Манрики, Дораки, Валмоны и прочая талигойская фауна - значимые фигуры в политической игре, и потеря любой из них серьезно нарушает равновесие сил. И «китайская ничья» - не лучший способ решения ситуации. Собственно, он почти всегда - наихудший. Потому что шахматная партия на этом либо просто заканчивается, либо переходит в банальный мордобой, а в политике тебе неизбежно придется иметь дело с последствиями. И да, последствия будут непременно, и да, разгребать их именно тебе, раз уж в этом раунде ты типа выиграл.
Опять же, Камша об этом, очевидным образом, не думает, и читатель ее не думает тоже. Как минимум потому, что для нас вопросы наследства не выходят за рамки того, кому достанется бабушкина квартира, дача и жигуль в гараже. Поэтому, например, несовершеннолетний единственный наследник одной из знатнейших фамилий шляется по кабакам без присмотра, с гоп-компанией таких же малолетних долбоебов вместо нормальной свиты, и задирает наследника (простите, уже не наследника, а главу) другой знатнейшей фамилии (который шляется по кабакам вообще один, в компании малахольного кузена) с явной целью его убить (возможно, даже по наущению старших родственников!), а человек уровня министра обороны приходит и убивает этого наглого юнца на том веском основании, что из этого щенка обещала вырасти препротивная псина. Ну нормально, да, а чо такого, средневековье же, тогда все так и делали? Нет, господа. Какая бы препротивная псина там ни наклевывалась, на этого мальчика слишком многое завязано, чтобы вот так его взять и прихлопнуть походя. Он наследник Колиньяров, йоптыть. (И повторю еще раз: для бывшего советского школьника, читающего очередной роман Дюма, слова «наследник Колиньяров» пустой звук - он враг Дика Окделла и просто скверный мальчишка, и почему бы его и не убить, в самом-то деле. Но если наша история каким-то образом выходит за рамки похождений очередных мушкетеров, неплохо бы подумать, какие именно подвижки это вызовет в стройной системе сдержек и противовесов, и что в итоге нае... развалится, и кто все это будет чинить).
Кстати, отдельный интересный вопрос, который мне только что в голову пришел - а что будет с тем, кто, допустим, убьет на такой вот нелепой дуэли герцога Алву? Нет, я понимаю, что герцога Алву на дуэли убить невозможно по элайменту, но вот предположим? Уточню вопрос: сколько этот человек проживет? Если там стопиццот свирепых кэналлийцев, которым явно будет похрен на дуэльный кодекс, у них СОБЕРАНО УБИЛИ? Думаю, проживет он значительно меньше, чем Дик Окделл после убийства Катарины. То есть человек, соглашающийся на дуэль с Рокэ Алвой, смертник по-любому: либо Алва его убьет (скорее всего), либо, если ему вдруг безумно повезет, его потом зарежут. А тому, кто зарежет, еще и орден выпишут, и потомственное дворянство. Салина же и выпишет, как новый соберано Кэналлоа. Даже независимо от того, что он сам об этом думает.
Продолжение следует.
Часть вторая.
Мушкетерщина: Дик Окделл
Продолжение размышлений за "Отблески Этерны". Наверное, мне следует сразу честно сознаться, что на серьезную аналитику это не тянет ни в коем разе. Меня даже не хватило на то, чтобы еще раз внимательно перечитать канон. Так, пустые рассуждения небрежного читателя.
Опять же, Дик Окделл, растущий во вполне узнаваемой атмосфере замка мелкого дворянина-нищеброда, по сравнению с которым любой уважающий себя мещанин - обеспеченный человек (вспомним еще раз «Анжелику» и замок барона де Сансе). И твердо знающий, что рассчитывать ему в жизни, тащемта, не на кого. Атмосфера передана и описана превосходно (ср., например, еще «Капитана Фракасса» Теофиля Готье), проблема в том, что семья Окделлов - вообще не тот уровень. Двенадцатилетний герцог Окделл - слишком крупная политическая фигура, чтобы целиком и полностью отдавать его на волю полусумасшедшей маменьки, отца Маттео и капитана Рута. (Это мы выносим за скобки всю мистико-магическую составляющую и тот факт, что на носу у нас Излом, а этот подсвиночек - последний Повелитель Скал). Семнадцатилетний герцог Окделл - тем более слишком крупная фигура, чтобы ею разбрасываться или отдавать решение ее судьбы на волю бестолкового семнадцатилетнего мальчишки, «ну а может он в Торку попросится». Еще четыре года (а четыре года - это тьфу... если, конечно, тебе уже не семнадцать) - и он совершеннолетний, еще десять лет - и неизвестно, что из него вырастет и как все обернется. Если уж его не было решено прирезать сразу (а чего там резать, это ж вам не Алва неубиваемый?), то там на подходах к надорскому замку уже минимум четыре года должны роиться шпионы и представители всех партий, переодетые менторами, контрабандистами и коробейниками, которые норовят переманить юношу на нужную сторону. Можно вместе с мамашей, раз уж она на него такое большое влияние имеет. И когда эта фигура вдруг, совершенно внезапно, оказывается в руках Алвы, ни Алва, ни прочие политические игроки просто не имеют никаких разумных причин пускать ситуацию на самотек - независимо от того, какой там гнильцой тронут юный Дик Окделл. А то получается, что, по большому счету, герцог Окделл оказывается не нужен никому, кроме гадкого фашистского шпиона Штанцлера. И даже удивительно, почему же в итоге все так вышло? А! Наверное, потому, что герцог Алва не Макаренко и не умел работать с трудными подростками... (А перепоручать то, чего он не умеет, тем, кто это умеет... не маршальское это дело!)
Почему читатель об этом не задумывается сразу? Наверно, потому, что читателю не интересно про большую политику (мне так точно не интересно, я пришел почитать очередного Дюма). И потому, что большая политика эпохи позднего феодализма от нас чересчур уж далека. И потому, что большинство из нас сами никогда не бывали в ситуации, когда на нас завязано что-то серьезнее рабочего проекта, и нам не приходилось распоряжаться жизнями и судьбами сотен и тысяч людей, и мы плохо себе представляем положение человека, который в этой жизни вообще очень мало что делает сам, потому что его основная специальность - это подбирать надежных людей, которым можно доверить сделать то, что нужно (и это как раз то, на что его натаскивали с детства). То есть, как говаривал покойный Михал Михалыч, «Хамство и грубость в Сибири уже получаются ничего,.. а аристократизм в Петербурге пока не идет». С образованностью, кстати, тоже все не так чтобы хорошо, но уж ладно. The last, but not the least: потому что история вельможи или крупного полководца, в самом деле вершащего судьбы и командующего армиями, далеко не столь динамична и увлекательна, как похождения рядового, мичмана или теньента, которые сами лично машут шпагой и кидаются в бой в первых рядах (собственно, в последних томах ОЭ вельмож и полководцев предостаточно, и читать это местами невыносимо).
И ситуация, в которой оказывается Дик Окделл в день Святого Фабиана, для нас не сложная шахматная партия, которая может оказаться решающей в матче на звание чемпиона Талига. Мы в этом ничего не понимаем. Мы видим перед собой совсем другую и весьма знакомую моему поколению ситуацию: «мальчик не поступил». Да, перед нами никому не нужный и не интересный (sic! Это не в Олларии не первый год уже решается, кому же достанется такой аппетитный политический пирожок, это герцогу Окделлу оказывают великую честь и огромную услугу, соглашаясь взять его, убогого, в оруженосцы) семнадцатилетний подросток, который приехал из своего Мухосранска поступать в университет и провалился на экзамене (причем, разумеется, приехал один, никто же такого здорового лба через полстраны провожать не поедет, не баре, чай). И, может быть, он даже не очень-то и виноват. Может быть, его нарочно завалили. Потому что он Окделл. Потому что он еврей. Потому что просто рожа его надменная не понравилась и дяденька экзаменатор решил, что этому малому в его вузе делать нечего, и влепил трояк. А папины друзья обещали помочь поступить - и не помогли. И из общаги завтра выставят, и ничего не остается, как ехать обратно в родной Мухосранск. И жизнь кончена. И что же теперь делать. И посоветоваться не с кем. И маме, конечно, позвонить можно, но только мама скажет, что ты всех подвел и такой сын ей не нужен (может, и не скажет, но все, что юноша знает о «семейной поддержке», подсказывает, что мама скажет именно это). Очень узнаваемая картинка, вообще-то. И тут - о чудо! - мальчику внезапно предлагают помощь. Да хоть кто. Хоть черт лысый. Только бы не обратно в Мухосранск. И зачем же он согласился в такой ситуации? А кто бы не согласился?
На самом деле, есть один хороший фанфик («Сердце скал», https://ficbook.net/readfic/4668703), где герцог Окделл не мелкий дворянчик наподобие пресловутого д’Артаньяна, отправляющийся покорять столицу с пятнадцатью экю, папиной шпагой и на негодной кляче (кляча у нас в наличии в каноне), а в самом деле герцог. У которого, как минимум, есть свои люди (ну их не может не быть, он же герцог вообще-то). И вот там вся ситуация разворачивается несколько иначе. Просто потому, что Окделлу действительно есть на кого опереться, и это не Алва, который ему абсолютно ничем не обязан, и от которого он сам зависит целиком и полностью, вплоть до приобретения новых порток, а именно «его люди», обязанные вассальной верностью прежде его отцу, а теперь ему. Потому что если уж у нас феодализм, давайте вспомним, что такое феодализм на самом деле. Это достаточно устойчивая структура общества, которая во многом держится именно на верности - наследственной верности! - вассала сюзерену и ответственности - наследственной ответственности! - сюзерена перед вассалами. Говоря проще, где судьба и благополучие нижестоящих зависят не от «государства» и не от «короля» (королю и государству на них плевать - что, опять же, для бывшего советского школьника немного неочевидно: у нас мысль, что государству на тебя может быть попросту наплевать, до сих пор плоховато в голове укладывается и вызывает неподдельное негодование), а от их непосредственного начальства и от того, насколько преданно они ему служат. И вся этика подверстана именно под это. А то у нас одни только слова - мол, «сюзерен», мол, «вассал», а на самом деле, по большому счету, никто никому не нужен и положиться не на кого. (Кроме ЛИЧНЫХ друзей, которых надобно еще завести, и которых, потом оказывается, все заводят в Лаик, а герцог Окделл тупой и не удосужился). Нормальные вассальные отношения (даже идеализированные) более или менее прописаны только в Кэналлоа да, пожалуй, в Алате... а, нет, вот еще Карваль нормальный, - а в основном в Талиге черт-те шо и сбоку бантик. Потому что почти все мы сами по умолчанию росли именно в такой ситуации (да, детка, никому ты не нужен, кроме мамы с папой, в лучшем случае бабушке или тете с дядей, а если нет, то тебе дорога в детдом, и все). И из-под описываемого антуража с тысячелетними родословными, развесистыми семейными связями и «кровью эориев» эта всеобщая безродность, беззащитность и беспризорность проступает и просвечивает, как наскоро замазанные матюки на заборе. Это нам естественно и понятно (а ситуация «за тебя всегда впишутся просто потому, что ты Окделл» - это что-то сказочное, как «всадники со станции «Роса»: очень круто и прекрасно до слез, но ребенку понятно, что на самом деле так не бывает и никакие всадники на выручку не прискачут никогда. Надеяться на такое глупо, а кто надеется, тот дурак).
Но на самом деле, вот тут на днях принесли, как это в народе называется, «с лестницы» (пояснения автора насчет непонятных моментов). Оказывается, никакого феодализма там нет, сплошная абсолютная монархия, какая и Королю-Солнцу не снилась:
«Еще раз - согласно воле Франциска, которую никто не отменял и до совершеннолетия Карла отменить не сможет, ВСЕ титулы и владения жалует король. ВСЕ. Даже законный наследник вступает во владение отцовскими землями и получает право на отцовский титул лишь после высочайшего утверждения. Другое дело, что по большей части это было формальностью, но в случае отсутствия прямого наследника мужского пола, преступлений против короны или банального желания короля/королевы оказать кому-то милость (выделено мной - К.К.), владения и титул могли достаться и постороннему».
Ну ок, коли так, стало быть, и говорить не о чем. Непонятно, правда, как это вяжется с тысячелетними родословными эориев, если по БАНАЛЬНОМУ ЖЕЛАНИЮ левой пятки КОРОЛЯ титул и земли, например, Окделлов, Эпинэ или Приддов могут достаться любому левому дяде (а земли Эпинэ просто-таки обязаны достаться, наследник же открытый бунтовщик). Кажется, я какую-то другую книжку читал. Расходимся, ребята.
Третья часть ниже.
В комментариях то ли к этому то ли к соседнему посту навели на разбор kot_kam реалий цикла "Отблески Этерны" с точки зрения отношений взаимодействий и прочего персонажей принадлежащих именно что к родовитой аристократии.
Каковая действует не только не так как видится современному человеку но еще и совсем не так как действуют представители современного им же дворянства служилого и бедного.
Часть первая
Мушкетерщина
Очередные рассуждения об "Отблесках Этерны", по мотивам собственных размышлений и общения с фэнами. Если неинтересно, просто проходите мимо.
Открывая «Отблески Этерны», мы практически с самого начала погружаемся в привычный, понятный, в чем-то даже уютный мир, с детства хорошо знакомый нам, в первую очередь, по романам Дюма. Это мир дуэлей и уличных стычек, мир, где любые разногласия решаются шпагой, а прав, в конечном итоге, оказывается тот, кто искусней фехтует. Но именно в этом-то и состоит подвох, который с самого начала не очевиден именно потому, что этот мир так понятен и привычен, что у читателя поначалу даже вопросов не возникает, не может ли быть, что здесь что-то не так.
Потому что для советского школьника (то есть и для автора «Этерны», и для старшего поколения читателей), выросшего на романах Дюма и не особо подкованного в реальной европейской истории, совершенно не очевиден один нюанс, который, между прочим, самому-то Дюма и его современникам был как раз вполне очевиден. (На самом деле, я вот нарочно почитал обсуждения восемнадцатилетней давности - а там толковые люди спорили, умные, в истории всерьез разбирающиеся, не мне чета - и тем не менее почему-то данная тема почти не всплывала или упоминалась так, мимоходом). Для нас все «дворянство» представляло собою некую единую монолитную массу. Дворянин - это знатный человек, какие тут еще могут быть нюансы? Вот мне, например, было не вполне понятно, почему это на первых страницах «Трех мушкетеров» граф Рошфор как ни в чем не бывало уклоняется от дуэли с юным и пылким д`Артаньяном, которого он так неосторожно задел своим остроумием. Почему-почему... да трус потому что, все ж ясно! Хотя Дюма всячески дает нам понять, что нет, Рошфор отнюдь не трус, и вполне готов был сразиться с этим запальчивым мальчишкой... просто нужды не было, а кому-то что-то доказывать... кому, извините? Попросту говоря, я не видел разницы между дворянином и вельможей. Дворянин - он дворянин и есть, а что? (Безусловно, юный д`Артаньян со мной бы согласился).
Так вот. Все эти персонажи Дюма, которые бесконечно сражаются друг с другом на дуэлях и просто так, периодически друг друга убивая - они, несомненно, дворяне, и иногда даже какие-нибудь бароны... вон, даже граф один затесался инкогнито... но только они совершенно не аристократы в том смысле, в каком это обычно имеется в виду. Они не богаты, они не приняты при дворе, они не вхожи в высший свет, они не женятся на богатых и знатных наследницах (а женясь или разбогатев, немедленно выпадают из этой среды). Они никто и звать никак (о нет, конечно, это ничуть не мешает им гордиться своей знатной фамилией!.. особенно когда больше нечем), они не встроены в систему социума и управления государством и, по большому счету, совершенно никому не нужны. Заниматься какой-либо продуктивной деятельностью они не могут, потому что дворянину такое не к лицу. Поэтому они могут сколько угодно убивать друг друга в парижских закоулках. Все, что от них останется, все равно будет перемолото в мясорубке Тридцатилетней войны. Еще ими можно, например, осваивать Канаду и прочие новые земли за морем. Умные и образованные среди них могут еще двигать науку и культуру, но умных и образованных там немного, честно скажем (всем известный Сирано де Бержерак - в данном случае я имею в виду реальную личность, а не персонажа Ростана, - в этом смысле скорее исключение: непоседливый мальчик из приличной буржуазной семьи, решивший поискать - и нашедший, - приключений на свою задницу). В основном это не очень грамотная гопота, молодые люди с избытком тестостерона и критическим недостатком мозгов и бабла в организме. Примерно такие, как любимый нами всеми д`Артаньян (да, я помню, он как раз умный - так он и прожил пятьдесят лет, и до капитана королевских мушкетеров дослужился в итоге. Не всем его товарищам так свезло). Повторю еще раз: их очень много, они никому не нужны (разве что в качестве пушечного мяса) и их никому не жалко.
Откуда же они такие взялись и почему их столько? Позвольте, я объясню. Прошу прощения, если буду говорить очевидные вещи, но я по опыту знаю, что иногда они очевидны не всем. Итак: в европейской системе наследования владений принята так называемая система «майората». Это означает, что все наследственные владения, принадлежащие аристократу, переходят по наследству его старшему сыну. Остальные сыновья не получают ничего. На самом деле там куча подробностей и нюансов, но они для нас сейчас не важны, важно то, что старший сын получает все, остальные - ничего. Эта система позволяет по умолчанию сохранять владения цельными на протяжении многих и многих поколений (например, в Киевской Руси майората как раз не было, была принципиально иная система, и кончилось это очень плохо для Киевской Руси), и это скорее хорошо для социума в целом, но для младших сыновей это весьма прискорбно. Например, во французском языке есть отдельное понятие - cadet. Оно вам наверняка хорошо знакомо (например, «кадетами» называются воспитанники военных училищ), но изначально это слово означает «младший сын». Не в смысле самый младший, а в смысле не старший. Не наследник. Тот, которого завели про запас, на случай, если старший вдруг помрет, или вообще сам завелся. И его теперь надо куда-нибудь девать - а в сущности, все равно куда, потому что он, по большому счету, не нужен. Особенно если ты не вельможа, которому и младшие сыновья тоже на что-нибудь, да сгодятся, и не буржуа, который всем найдет применение, а мелкий дворянин, которому от младших сыновей одна головная боль да хлопоты.
Если кому интересно, все это вполне наглядно и доходчиво описано, например, в первой «Анжелике» Анны и Сержа Голонов. При том, что «Анжелика», безусловно, любовный роман, она в то же время весьма неплохой роман исторический. Так вот, насколько я помню, у отца Анжелики, барона де Сансе, десять детей, из них шесть сыновей, и это примерно на девять детей и пять сыновей больше, чем ему требуется. Всю книгу даже читать не обязательно, можете пролистать первые несколько глав, там все написано. И то, как знатное семейство живет немногим лучше иных крестьян, и то, как нищий барон бьется изо всех сил, чтобы поставить детей на ноги, дать образование сыновьям и выдать дочек замуж, и то, куда денутся те, которых пристроить не удалось. Незамужние дочери закончат свой век приживалками при доме более удачливой сестры или брата (не-ет, в монастырь - это не так-то просто, для монастыря деньги нужны, чтобы сделать вклад...), а сыновья... ну да, самые бойкие из них пополнят собою ряды отважных парижских дуэлянтов, а куда деваться? Большинство возможных вариантов (а дети барона де Сансе перебирают разные) для благородного дворянина попросту неприемлемы. Например, сын-моряк и сын-художник - позор семьи. (Кстати, насколько я понимаю, если мы возьмем для сравнения Англию - в Англии такого нет, потому что английскому дворянину торговать и в море ходить не зазорно).
Если помните, Сирано де Бержерак у нас служит в полку «гасконских гвардейцев» - так вот, на самом деле это не столько «гвардейцы», сколько cadets de Gascogne, в смысле, «гасконские кадеты». То есть гасконцы-то и вообще нищеброды, а это, так сказать, нищеброды избранные, квинтэссенция нищебродства. Поэтому если вы помните «Песню гасконских гвардейцев» в переводе Щепкиной-Куперник («И нашим коронам баронским, и нашим мечам мы верны!») - лучше забудьте. Щепкина-Куперник сама признавалась, что не смогла перевести это как есть и предпочла перевести в другом ключе. Перевод Соловьева намного ближе:
Это гвардейцы гасконцы
Карбона Кастель Жалу!
Лгуны, хвастуны и пропойцы,
Которые даже на солнце
Наводят кромешную мглу!
В оригинале там «Bretteurs et menteurs sans vergogne, Parlant blason, lambel, bastogne, Tous plus nobles que des filous» (в смысле, они только и делают, что похваляются своими гербами - и уж конечно, они знатней любого парижского жулика!) Отбросы общества, короче.
Вот примерно так и выглядела та среда, в которой сформировалась знакомая нам культура дуэлей и где бушевало то, что историки теперь называют «дуэльной лихорадкой XVI-XVIII веков». Заметьте, что даже у романтического Ростана ссору с Сирано затевает не граф де Гиш, а его жалкий приспешник де Вальвер. Де Вальвера Сирано успешно побеждает, а вызвать на дуэль самого де Гиша ему почему-то даже и в голову не приходит, будь этот граф трижды мерзавец (и при том, что Роксаны-то гнусно домогается именно он, а не кто иной). Почему? Да потому что де Гиш не согласится, он же не идиот. Потому что де Гиш как раз не из той среды, где разногласия решаются дуэлями. Он действительно знатен, он имеет вес в обществе, он бывает при дворе, он женат на племяннице всемогущего кардинала, ему все эти пацанские разборки совершенно не к лицу.
И вот тут мы переходим к вопросу, почему мир Камши не может работать таким образом, как это описано в цикле романов. Точнее, почему все это катится как по маслу до тех пор, пока читатель читает «Этерну» как веселый приключенческий роман в духе Дюма, не вдумываясь в механику политических процессов - и начинает провисать и буксовать, как только автор становится серьезен. Потому что у Камши практически нет младших сыновей и нищебродов (точнее, они тоже есть, но ведущей роли в сюжете они не играют). У нее всё сплошь герцоги, маркизы да графья, вторые-третьи-пятые люди в государстве (и вдобавок большинству из них за тридцать, то есть это зрелые люди средних лет. Для сравнения: все мушкетеры моложе тридцати, д’Артаньяну девятнадцать, ростановскому Сирано двадцать один год). Которые при этом, таки да, ведут себя как нищие юнцы и решают проблемы методами нищих юнцов. Они шляются по городу в одиночку, без свиты. Они приезжают во дворец верхом и вваливаются на торжественный прием в ботфортах (и нет, это не эксцентричное поведение отдельного Алвы, они все так делают, это нормально... представьте себе современную элиту, которая на деловые встречи и светские рауты приезжает не иначе как на мотоциклах, в косухах и кожаных штанах, благоухая бензином и солярой). Они задираются, скандалят и то и дело решают споры дуэлями. Для понимания, как это все устроено на самом деле, маленькая бытовая сценка примерно той эпохи: «Кто из нас двоих пройдет первый? Кто уступит дорогу другому? Тот, кто менее проворен. Но мы равно проворны, так что придется пустить в ход силу. У него четыре лакея, у меня только один, - это ясно как день, считать до четырех умеет каждый, уступить должен я, спорить было бы глупо». Или еще: «Ну и ну! От меня требуют, чтобы я не выказывал почтения человеку, одетому в полупарчу и окруженному десятком лакеев! Да если я ему не поклонюсь, он прикажет всыпать мне горячих». (Это пишет Блез Паскаль, рассуждая о природе власти, истинной и мнимой). То есть, собственно, никто из персонажей Камши, так-то, по идее, вообще не должен сталкиваться с проблемой вида «герцог Алва пригрозил спустить меня с лестницы». И даже не потому что его лакеи такого не допустят - а потому что нормальный герцог Алва так себя вести не будет. (Насчет ненормального далі буде). Это значит уронить себя ниже плинтуса. Такое к лицу какому-нибудь безвестному Рубену Аррохадо - но никак не второму (или третьему?) лицу в государстве. Люди этого круга, люди такого уровня попросту не ввязываются в физические разборки. Когда на графа Рошфора кидается юный наглец со шпагой, граф Рошфор «понял, что история принимает серьезный оборот, выхватил шпагу, поклонился противнику и в самом деле приготовился к защите. Но в этот самый миг оба его собеседника в сопровождении трактирщика, вооруженные палками, лопатами и каминными щипцами, накинулись на д'Артаньяна, осыпая его градом ударов. Это неожиданное нападение резко изменило течение поединка, и противник д'Артаньяна, воспользовавшись мгновением, когда тот повернулся, чтобы грудью встретить дождь сыпавшихся на него ударов, все так же спокойно сунул шпагу обратно в ножны». Вот и вся дуэль.
Дело даже не в том, что вельможе не к лицу сражаться на дуэли. Это всего лишь следствие. Дело в том, что каждый из этих людей слишком много значит, чтобы позволить себе рисковать собою таким идиотским образом. Заметьте, что у нас на дворе еще не абсолютизм, когда все держится исключительно на короле и вертится вокруг короля, а человек, облеченный властью - это тот, кого его величество назначит на данный пост («Государство - это я», помните?) или, как вариант, тот, кто дослужился до этого поста в рамках бюрократической системы (как было, например, в царской России послепетровских времен). У нас в тексте описан самый что ни на есть дремучий феодализм: в Талиге всем заправляют представители знатных родов, многие государственные должности чуть ли не передаются по наследству, и внутриполитическая ситуация, собственно, зависит от того, кто взял верх в очередном раунде борьбы бульдогов под ковром. (На самом деле, это скользкий момент, и я не готов прямо сейчас всерьез обсуждать определение феодализма и то, в какой степени данный термин применим к Талигу - например, можно сказать, что воцарение Франциска Оллара как раз было вполне успешной попыткой установления абсолютизма, с ослаблением власти старых феодальных родов и подчинением их всех королю не как «первому среди равных», но именно как самовластному правителю, с добавлением ряда механизмов, поддерживающих именно такое положение дел, - однако довольно очевидно, что в течение Круга Скал королевская власть утратила прежние позиции и на момент описываемых в цикле событий политический строй в Талиге ближе всего именно к феодальному. Про крепостное право и крестьянство вообще я говорить не буду, потому что это все равно, что обсуждать экономику Хоббитании. На этом уровне там совсем картонная декорация, не надо ее проверять на устойчивость). Все эти Алвы, Савиньяки, Окделлы, Ноймаринены, Эпинэ, Колиньяры, Манрики, Дораки, Валмоны и прочая талигойская фауна - значимые фигуры в политической игре, и потеря любой из них серьезно нарушает равновесие сил. И «китайская ничья» - не лучший способ решения ситуации. Собственно, он почти всегда - наихудший. Потому что шахматная партия на этом либо просто заканчивается, либо переходит в банальный мордобой, а в политике тебе неизбежно придется иметь дело с последствиями. И да, последствия будут непременно, и да, разгребать их именно тебе, раз уж в этом раунде ты типа выиграл.
Опять же, Камша об этом, очевидным образом, не думает, и читатель ее не думает тоже. Как минимум потому, что для нас вопросы наследства не выходят за рамки того, кому достанется бабушкина квартира, дача и жигуль в гараже. Поэтому, например, несовершеннолетний единственный наследник одной из знатнейших фамилий шляется по кабакам без присмотра, с гоп-компанией таких же малолетних долбоебов вместо нормальной свиты, и задирает наследника (простите, уже не наследника, а главу) другой знатнейшей фамилии (который шляется по кабакам вообще один, в компании малахольного кузена) с явной целью его убить (возможно, даже по наущению старших родственников!), а человек уровня министра обороны приходит и убивает этого наглого юнца на том веском основании, что из этого щенка обещала вырасти препротивная псина. Ну нормально, да, а чо такого, средневековье же, тогда все так и делали? Нет, господа. Какая бы препротивная псина там ни наклевывалась, на этого мальчика слишком многое завязано, чтобы вот так его взять и прихлопнуть походя. Он наследник Колиньяров, йоптыть. (И повторю еще раз: для бывшего советского школьника, читающего очередной роман Дюма, слова «наследник Колиньяров» пустой звук - он враг Дика Окделла и просто скверный мальчишка, и почему бы его и не убить, в самом-то деле. Но если наша история каким-то образом выходит за рамки похождений очередных мушкетеров, неплохо бы подумать, какие именно подвижки это вызовет в стройной системе сдержек и противовесов, и что в итоге нае... развалится, и кто все это будет чинить).
Кстати, отдельный интересный вопрос, который мне только что в голову пришел - а что будет с тем, кто, допустим, убьет на такой вот нелепой дуэли герцога Алву? Нет, я понимаю, что герцога Алву на дуэли убить невозможно по элайменту, но вот предположим? Уточню вопрос: сколько этот человек проживет? Если там стопиццот свирепых кэналлийцев, которым явно будет похрен на дуэльный кодекс, у них СОБЕРАНО УБИЛИ? Думаю, проживет он значительно меньше, чем Дик Окделл после убийства Катарины. То есть человек, соглашающийся на дуэль с Рокэ Алвой, смертник по-любому: либо Алва его убьет (скорее всего), либо, если ему вдруг безумно повезет, его потом зарежут. А тому, кто зарежет, еще и орден выпишут, и потомственное дворянство. Салина же и выпишет, как новый соберано Кэналлоа. Даже независимо от того, что он сам об этом думает.
Продолжение следует.
Часть вторая.
Мушкетерщина: Дик Окделл
Продолжение размышлений за "Отблески Этерны". Наверное, мне следует сразу честно сознаться, что на серьезную аналитику это не тянет ни в коем разе. Меня даже не хватило на то, чтобы еще раз внимательно перечитать канон. Так, пустые рассуждения небрежного читателя.
Опять же, Дик Окделл, растущий во вполне узнаваемой атмосфере замка мелкого дворянина-нищеброда, по сравнению с которым любой уважающий себя мещанин - обеспеченный человек (вспомним еще раз «Анжелику» и замок барона де Сансе). И твердо знающий, что рассчитывать ему в жизни, тащемта, не на кого. Атмосфера передана и описана превосходно (ср., например, еще «Капитана Фракасса» Теофиля Готье), проблема в том, что семья Окделлов - вообще не тот уровень. Двенадцатилетний герцог Окделл - слишком крупная политическая фигура, чтобы целиком и полностью отдавать его на волю полусумасшедшей маменьки, отца Маттео и капитана Рута. (Это мы выносим за скобки всю мистико-магическую составляющую и тот факт, что на носу у нас Излом, а этот подсвиночек - последний Повелитель Скал). Семнадцатилетний герцог Окделл - тем более слишком крупная фигура, чтобы ею разбрасываться или отдавать решение ее судьбы на волю бестолкового семнадцатилетнего мальчишки, «ну а может он в Торку попросится». Еще четыре года (а четыре года - это тьфу... если, конечно, тебе уже не семнадцать) - и он совершеннолетний, еще десять лет - и неизвестно, что из него вырастет и как все обернется. Если уж его не было решено прирезать сразу (а чего там резать, это ж вам не Алва неубиваемый?), то там на подходах к надорскому замку уже минимум четыре года должны роиться шпионы и представители всех партий, переодетые менторами, контрабандистами и коробейниками, которые норовят переманить юношу на нужную сторону. Можно вместе с мамашей, раз уж она на него такое большое влияние имеет. И когда эта фигура вдруг, совершенно внезапно, оказывается в руках Алвы, ни Алва, ни прочие политические игроки просто не имеют никаких разумных причин пускать ситуацию на самотек - независимо от того, какой там гнильцой тронут юный Дик Окделл. А то получается, что, по большому счету, герцог Окделл оказывается не нужен никому, кроме гадкого фашистского шпиона Штанцлера. И даже удивительно, почему же в итоге все так вышло? А! Наверное, потому, что герцог Алва не Макаренко и не умел работать с трудными подростками... (А перепоручать то, чего он не умеет, тем, кто это умеет... не маршальское это дело!)
Почему читатель об этом не задумывается сразу? Наверно, потому, что читателю не интересно про большую политику (мне так точно не интересно, я пришел почитать очередного Дюма). И потому, что большая политика эпохи позднего феодализма от нас чересчур уж далека. И потому, что большинство из нас сами никогда не бывали в ситуации, когда на нас завязано что-то серьезнее рабочего проекта, и нам не приходилось распоряжаться жизнями и судьбами сотен и тысяч людей, и мы плохо себе представляем положение человека, который в этой жизни вообще очень мало что делает сам, потому что его основная специальность - это подбирать надежных людей, которым можно доверить сделать то, что нужно (и это как раз то, на что его натаскивали с детства). То есть, как говаривал покойный Михал Михалыч, «Хамство и грубость в Сибири уже получаются ничего,.. а аристократизм в Петербурге пока не идет». С образованностью, кстати, тоже все не так чтобы хорошо, но уж ладно. The last, but not the least: потому что история вельможи или крупного полководца, в самом деле вершащего судьбы и командующего армиями, далеко не столь динамична и увлекательна, как похождения рядового, мичмана или теньента, которые сами лично машут шпагой и кидаются в бой в первых рядах (собственно, в последних томах ОЭ вельмож и полководцев предостаточно, и читать это местами невыносимо).
И ситуация, в которой оказывается Дик Окделл в день Святого Фабиана, для нас не сложная шахматная партия, которая может оказаться решающей в матче на звание чемпиона Талига. Мы в этом ничего не понимаем. Мы видим перед собой совсем другую и весьма знакомую моему поколению ситуацию: «мальчик не поступил». Да, перед нами никому не нужный и не интересный (sic! Это не в Олларии не первый год уже решается, кому же достанется такой аппетитный политический пирожок, это герцогу Окделлу оказывают великую честь и огромную услугу, соглашаясь взять его, убогого, в оруженосцы) семнадцатилетний подросток, который приехал из своего Мухосранска поступать в университет и провалился на экзамене (причем, разумеется, приехал один, никто же такого здорового лба через полстраны провожать не поедет, не баре, чай). И, может быть, он даже не очень-то и виноват. Может быть, его нарочно завалили. Потому что он Окделл. Потому что он еврей. Потому что просто рожа его надменная не понравилась и дяденька экзаменатор решил, что этому малому в его вузе делать нечего, и влепил трояк. А папины друзья обещали помочь поступить - и не помогли. И из общаги завтра выставят, и ничего не остается, как ехать обратно в родной Мухосранск. И жизнь кончена. И что же теперь делать. И посоветоваться не с кем. И маме, конечно, позвонить можно, но только мама скажет, что ты всех подвел и такой сын ей не нужен (может, и не скажет, но все, что юноша знает о «семейной поддержке», подсказывает, что мама скажет именно это). Очень узнаваемая картинка, вообще-то. И тут - о чудо! - мальчику внезапно предлагают помощь. Да хоть кто. Хоть черт лысый. Только бы не обратно в Мухосранск. И зачем же он согласился в такой ситуации? А кто бы не согласился?
На самом деле, есть один хороший фанфик («Сердце скал», https://ficbook.net/readfic/4668703), где герцог Окделл не мелкий дворянчик наподобие пресловутого д’Артаньяна, отправляющийся покорять столицу с пятнадцатью экю, папиной шпагой и на негодной кляче (кляча у нас в наличии в каноне), а в самом деле герцог. У которого, как минимум, есть свои люди (ну их не может не быть, он же герцог вообще-то). И вот там вся ситуация разворачивается несколько иначе. Просто потому, что Окделлу действительно есть на кого опереться, и это не Алва, который ему абсолютно ничем не обязан, и от которого он сам зависит целиком и полностью, вплоть до приобретения новых порток, а именно «его люди», обязанные вассальной верностью прежде его отцу, а теперь ему. Потому что если уж у нас феодализм, давайте вспомним, что такое феодализм на самом деле. Это достаточно устойчивая структура общества, которая во многом держится именно на верности - наследственной верности! - вассала сюзерену и ответственности - наследственной ответственности! - сюзерена перед вассалами. Говоря проще, где судьба и благополучие нижестоящих зависят не от «государства» и не от «короля» (королю и государству на них плевать - что, опять же, для бывшего советского школьника немного неочевидно: у нас мысль, что государству на тебя может быть попросту наплевать, до сих пор плоховато в голове укладывается и вызывает неподдельное негодование), а от их непосредственного начальства и от того, насколько преданно они ему служат. И вся этика подверстана именно под это. А то у нас одни только слова - мол, «сюзерен», мол, «вассал», а на самом деле, по большому счету, никто никому не нужен и положиться не на кого. (Кроме ЛИЧНЫХ друзей, которых надобно еще завести, и которых, потом оказывается, все заводят в Лаик, а герцог Окделл тупой и не удосужился). Нормальные вассальные отношения (даже идеализированные) более или менее прописаны только в Кэналлоа да, пожалуй, в Алате... а, нет, вот еще Карваль нормальный, - а в основном в Талиге черт-те шо и сбоку бантик. Потому что почти все мы сами по умолчанию росли именно в такой ситуации (да, детка, никому ты не нужен, кроме мамы с папой, в лучшем случае бабушке или тете с дядей, а если нет, то тебе дорога в детдом, и все). И из-под описываемого антуража с тысячелетними родословными, развесистыми семейными связями и «кровью эориев» эта всеобщая безродность, беззащитность и беспризорность проступает и просвечивает, как наскоро замазанные матюки на заборе. Это нам естественно и понятно (а ситуация «за тебя всегда впишутся просто потому, что ты Окделл» - это что-то сказочное, как «всадники со станции «Роса»: очень круто и прекрасно до слез, но ребенку понятно, что на самом деле так не бывает и никакие всадники на выручку не прискачут никогда. Надеяться на такое глупо, а кто надеется, тот дурак).
Но на самом деле, вот тут на днях принесли, как это в народе называется, «с лестницы» (пояснения автора насчет непонятных моментов). Оказывается, никакого феодализма там нет, сплошная абсолютная монархия, какая и Королю-Солнцу не снилась:
«Еще раз - согласно воле Франциска, которую никто не отменял и до совершеннолетия Карла отменить не сможет, ВСЕ титулы и владения жалует король. ВСЕ. Даже законный наследник вступает во владение отцовскими землями и получает право на отцовский титул лишь после высочайшего утверждения. Другое дело, что по большей части это было формальностью, но в случае отсутствия прямого наследника мужского пола, преступлений против короны или банального желания короля/королевы оказать кому-то милость (выделено мной - К.К.), владения и титул могли достаться и постороннему».
Ну ок, коли так, стало быть, и говорить не о чем. Непонятно, правда, как это вяжется с тысячелетними родословными эориев, если по БАНАЛЬНОМУ ЖЕЛАНИЮ левой пятки КОРОЛЯ титул и земли, например, Окделлов, Эпинэ или Приддов могут достаться любому левому дяде (а земли Эпинэ просто-таки обязаны достаться, наследник же открытый бунтовщик). Кажется, я какую-то другую книжку читал. Расходимся, ребята.
Третья часть ниже.