Ах, какой Гаспаров!
..«Свет» - он всегда привносится со стороны. Б. А. Успенский подчеркивает как специфику России ее пограничность между Европой и Азией (начиная с «пути из варяг в греки»): сперва, при Владимире, высшая культура привносится из Византии, потом, при Петре, - из Европы, потом, при Ленине, - тоже из Европы. Все три раза она насаждается сверху, болезненно, с кровью. («Путята крестил мечом, а Добрыня огнем» - нам трудно себе представить, сколько поколений после Владимира Святая Русь жила в ошалелом двоеверии.) «Внедрять просвещение с умеренностью, по возможности избегая кровопролития» - эта мрачная щедринская шутка действительно специфична именно для России. Но - пусть менее кроваво - культура привносилась со стороны и привносилась
Именно сверху не только в России, но и везде. Сам Б. А. Успенский пишет, что если Россия на своем пограничье чувствовала себя культурной колонией Германии, то Германия чувствовала себя такой же культурной колонией Франции; добавим к этому, что двумя веками раньше Франция чувствовала себя такой же культурной колонией ренессансной Италии, а ренессансная Италия - античного Рима, а античный Рим - завоеванной им Греции. «Контакты цивилизаций в пространстве и во времени» (выражение Тойнби) - явления одного порядка, и при всех таких контактах четко различаются цивилизации: более престижная и менее престижная, влияющая и принимающая влияние. Даже когда реального контакта нет, он выдумывается: греки представляли свои политические новации как возрождение забытых «Тесеевых уставов», а римляне противопоставляли греческому влиянию возрождение столь же мифологизированных «нравов предков». Как потом это нововоспринятое просвещение проникало сверху вниз, это уже было делом тактики кнута или пряника: Петр I загонял недорослей в навигационные школы силой и штрафами, а Александр II загонял мужиков в церковно-приходские школы, суля грамотным укороченный срок солдатской службы. Разумеется, всякий раз чужие тексты на новой почве складывались в новый контекст, Венеция не походила на Афины, Киев на Константинополь, а Петербург на Париж: никакой специфики русской культуры здесь нет...
...Выяснение отношений с Западом, как справедливо пишет Б. А. Успенский, сами осмыслялись целиком по логике западного образца. Гегель сочинил схему мировой истории: Восток - тезис, античность - антитезис, германство - синтез; все остальные народы, чуждые этой саморазвивающейся мировой идее, - вне истории, они суть лишь мусорные отходы исторического процесса. России было обидно чувствовать себя мусорным отходом, и она заявила, что тоже участвует в этом процессе: то ли присутствует в том же синтезе, что германство и романство (западники), то ли несет собственную национальную идею, вершинный синтез которой еще впереди (славянофилы). Внятного определения этой национальной идеи никому еще дать не удавалось, это была область не философии, а мессианской публицистики. В ней упоминался и Восток (то византийский, по Леонтьеву, то степной, по евразийцам), но так как Запад один, а Востоков много, то это всякий раз лишь запутывало дело. Как комично после этого выглядят нынешние попытки срочно административным порядком сочинить национальную идею, которая выведет из кризиса сегодняшнюю Россию, - чувствует каждый.
Важно помнить, что двухкультурье всякого общества - не только в разнице между динамичной верхушкой и медлительной массой. Есть двухкультурье и другого рода - между духовной культурой и мирской. В Европе оно начинается тогда, когда греческие философы различили два образа жизни: созерцательный, для просветленного меньшинства ( bios theoreticos ), и деятельный, для большинства ( bios practicos ). В средние века продолжением первого стала христианская система ценностей, продолжением второго - светская (рыцарская, потом буржуазная) система ценностей. Между собой они были непримиримы: рыцарская этика требовала убивать, бюргерская - лихоимствовать, христианская запрещала и то и другое. Компромисс, как известно, достигался двояким образом: во-первых, чередованием периодов (шесть дней человек грешит, на седьмой
24
отмаливает грехи), во-вторых, выделением особого духовного сословия, которое молится за всех и тем как бы предоставляет остальным двум сословиям если не право, то возможность грешить спокойно. Когда за средними веками наступила секуляризация культуры, то роль духовного сословия, напоминающего людям о вечном, взяла на себя интеллигенция - сперва в лице ренессансных гуманистов, потом в лице салонных философов Просвещения. Их прямой наследницей и явилась современная интеллигенция - как хранительница духовных ценностей, созерцательного образа жизни, « bios theoreticos ». Напоминаем, ни о какой оппозиционности здесь речи не было. И философы, и клирики, и гуманисты, и энциклопедисты, вполне по советской формулировке, обслуживали властвующий или идущий к власти класс: довольных своим положением оправдывали, а недовольных отвлекали. Греческие философы состояли советниками при царях и вельможах (или стремились к этому, или - если не удавалось - делали вид, что они выше этого); средневековое духовенство образовывало самостоятельное сословие, хорошо организованное, имущее и допущенное к власти через Генеральные штаты; гуманисты и энциклопедисты состояли при меценатствующих князьях, королях и вельможах. Материально они были зависимы от своих покровителей, духовно смотрели на них свысока - ситуация достаточно обычная.
http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/uspen/02.php