(no subject)
Вторжение российских войск в Украину и продолжающаяся там полномасштабная война поставили жирную точку в процессе моего перманентного переосмысления современной истории. И главным образом пролегающей в российской ее части. Собственно этот процесс стал главным содержанием моего подходящего к естественному финишу земного бытия. Судьба.
Оглядываясь назад, я могу выделить три основных этапа этого процесса.
Первый этап, советский. Я родился и вырос в Москве и моя молодость пришлась как раз на годы «оттепели». «Мы думали это весна, а это оттепель». Короткая несостоявшаяся весна дала тем не менее нам возможность что-то понять, а главное взглянуть на окружающую советскую действительность немного с иного, по сравнению с официальным ракурса. Молодые мозги чувствительны к лжи и несправедливости, которыми была полна советская жизнь и история. Я довольно быстро сообразил, что мне все это не подходит. Одновременно я не менее ясно понял, что большинству моих советских соотечественников это вполне-таки подходит. Я понял, что мне с ними не по пути. И попросил у советских властей позволить мне выйти вон. Власти отказались отпустить меня и продержали в этом отказе восемь лет. Но потом пришла перестройка с Горбачевым и обрушением Нерушимого. Правда обрушение случилось попозже, после того как меня с семьей наконец выпустили. И мы поселились в Америке.
Почти сразу после переезда в новую страну начался второй этап описываемого процесса. Перестройка в России захватила меня до основания. Вдруг показалось, что именно сейчас происходит грандиозный, небывалый, тектонический сдвиг в истории и ни в коем случае нельзя пропустить этот исторический момент. Очертя голову я кинулся в бурный, исторический водоворот, который, казалось, выведет страну и мир на широкую ясную дорогу в светлое будущее. Не мне одному так казалось. Призываю в свидетели Фрэнсиса Фукуяму. Имея подходящий набор знаний, я стал консультировать бесчисленные проекты, возникавшие на волне новых политических и экономических реалий России и привлекавшие разнообразные интересы американских и других западных компаний. Проекты множились как пузыри во время дождя и так же быстро лопались и исчезали. Но участие в них давало мне возможность непосредственно участвовать в немыслимых изменениях жизни российского общества. Многое оставлаось непонятным и часто шло какими-то невразумительными, подозрительными, а иногда и откровенно криминальными путями. Но наблюдаемые безобразия легко было объяснить болезнью роста, что я и делал. Так продолжалось все последнее десятилетие уходившего 20-го века. К началу следующего столетия стало более-менее проясняться, что мы с Фукуямой немного поторопились с выводами. И начался третий этап указанного процесса.
Третий этап -- возвращение на круги своя. Еще до ухода Ельцина, т.е. прихода Путина, в России стал чувствоваться импульс сильного крена в сторону от того курса, который было обозначился в начале 90-х. Постепенно государство все крепче сжимало руку на тонкой, неокрепшей шее появившихся частных инициатив и предпринимательства, минимальной свободы, ветры которой наполняли радостным ожиданием защитников Белого дома в августе 1991 г. Уже тогда, в конце 90-х, я начал понимать, что перспективы моей деятельности в России съеживаются как шагреневая кожа. И в подтверждение этому все яснее становилась новая, вернее еще незабытая прежняя, советская кремлевская политика. Мюнхенская речь Путина отчетливо обозначила вектор дальнейшего движения страны. По инерции я еще продолжал что-то делать, но вскоре стало понятным, что пора сматывать удочки. Что я и сделал. После Мюнхена гонг прозвучал еще дважды, в Грузии в 2008, и особенно громко в Украине в 14-м. А заключительный оглушительный удар в колокол раздался 24 февраля этого года. Все. Недолго музыка играла. История сделала небольшой зигзаг, вернее петлю и вернулась в привычную колею. Теперь, по прошествии многих лет, я с насмешкой смотрю за себя, на не по возрасту щенячий восторг беспочвенного предвкушения большого и важного дела. Которого не могло быть, потому что не могло быть никогда. История расставила все по своим местам и в очередной раз выступила как строгий надзиратель, наказавший нерадивого ученика. Низкий поклон Василию Осиповичу Ключевскому.
Оглядываясь назад, я могу выделить три основных этапа этого процесса.
Первый этап, советский. Я родился и вырос в Москве и моя молодость пришлась как раз на годы «оттепели». «Мы думали это весна, а это оттепель». Короткая несостоявшаяся весна дала тем не менее нам возможность что-то понять, а главное взглянуть на окружающую советскую действительность немного с иного, по сравнению с официальным ракурса. Молодые мозги чувствительны к лжи и несправедливости, которыми была полна советская жизнь и история. Я довольно быстро сообразил, что мне все это не подходит. Одновременно я не менее ясно понял, что большинству моих советских соотечественников это вполне-таки подходит. Я понял, что мне с ними не по пути. И попросил у советских властей позволить мне выйти вон. Власти отказались отпустить меня и продержали в этом отказе восемь лет. Но потом пришла перестройка с Горбачевым и обрушением Нерушимого. Правда обрушение случилось попозже, после того как меня с семьей наконец выпустили. И мы поселились в Америке.
Почти сразу после переезда в новую страну начался второй этап описываемого процесса. Перестройка в России захватила меня до основания. Вдруг показалось, что именно сейчас происходит грандиозный, небывалый, тектонический сдвиг в истории и ни в коем случае нельзя пропустить этот исторический момент. Очертя голову я кинулся в бурный, исторический водоворот, который, казалось, выведет страну и мир на широкую ясную дорогу в светлое будущее. Не мне одному так казалось. Призываю в свидетели Фрэнсиса Фукуяму. Имея подходящий набор знаний, я стал консультировать бесчисленные проекты, возникавшие на волне новых политических и экономических реалий России и привлекавшие разнообразные интересы американских и других западных компаний. Проекты множились как пузыри во время дождя и так же быстро лопались и исчезали. Но участие в них давало мне возможность непосредственно участвовать в немыслимых изменениях жизни российского общества. Многое оставлаось непонятным и часто шло какими-то невразумительными, подозрительными, а иногда и откровенно криминальными путями. Но наблюдаемые безобразия легко было объяснить болезнью роста, что я и делал. Так продолжалось все последнее десятилетие уходившего 20-го века. К началу следующего столетия стало более-менее проясняться, что мы с Фукуямой немного поторопились с выводами. И начался третий этап указанного процесса.
Третий этап -- возвращение на круги своя. Еще до ухода Ельцина, т.е. прихода Путина, в России стал чувствоваться импульс сильного крена в сторону от того курса, который было обозначился в начале 90-х. Постепенно государство все крепче сжимало руку на тонкой, неокрепшей шее появившихся частных инициатив и предпринимательства, минимальной свободы, ветры которой наполняли радостным ожиданием защитников Белого дома в августе 1991 г. Уже тогда, в конце 90-х, я начал понимать, что перспективы моей деятельности в России съеживаются как шагреневая кожа. И в подтверждение этому все яснее становилась новая, вернее еще незабытая прежняя, советская кремлевская политика. Мюнхенская речь Путина отчетливо обозначила вектор дальнейшего движения страны. По инерции я еще продолжал что-то делать, но вскоре стало понятным, что пора сматывать удочки. Что я и сделал. После Мюнхена гонг прозвучал еще дважды, в Грузии в 2008, и особенно громко в Украине в 14-м. А заключительный оглушительный удар в колокол раздался 24 февраля этого года. Все. Недолго музыка играла. История сделала небольшой зигзаг, вернее петлю и вернулась в привычную колею. Теперь, по прошествии многих лет, я с насмешкой смотрю за себя, на не по возрасту щенячий восторг беспочвенного предвкушения большого и важного дела. Которого не могло быть, потому что не могло быть никогда. История расставила все по своим местам и в очередной раз выступила как строгий надзиратель, наказавший нерадивого ученика. Низкий поклон Василию Осиповичу Ключевскому.