(no subject)
Оценки «русских» комментаторов байденовского подхода к России и Путину как правило критические. Даже у самых «либеральных» из них. Все время приходится употреблять кавычки из-за искаженного от неряшливого употребления слов, теряющих свою начальную семантику. Если же пытаться избегать многосмысленности и неопределенности, то получается длинно и скучно. Так что приходится прибегать к безвкусным кавычкам.
Даже Кирилл Рогов, один из самых умных и глубоких аналитиков нынешней политической жизни, обвинил Байдена в невнятности политики в отношении России и Путина. У него как и у многих других сквозит досада на Америку и Запад за недостаточно жесткий курс. По-человечески его досаду понять вполне можно. Внутренних сил, способных противостоять злодейскому режиму, очевидно нет. Во всяком случае их явно недостаточно, чтобы опрокинуть или хотя бы отодвинуть режим. Остается мифическая надежда на «Запад», в которой реалистичности столько же, сколько в любом другом мифе.
Между тем «Запад» живет своей жизнью, со своими заботами и проблемами, в которых Россия занимает некотрое место, но совсем не той степени важности, которая присутствует в сознании россиян. Я хорошо помню, что одним из моих ранних потрясений после короткого знакомства с американской жизнью было внезапное осознание ложности советскоцентрических представлений прежней жизни. Центром прежнего мира конечно была Москва. В новом открывшемся мне мире она оказлась где-то далеко сбоку. Боюсь, что «русские» по прежнему исповедуют птолемеевские представления. Отсюда и искаженные оценки разнообразных политических событий.
Даже Кирилл Рогов, один из самых умных и глубоких аналитиков нынешней политической жизни, обвинил Байдена в невнятности политики в отношении России и Путина. У него как и у многих других сквозит досада на Америку и Запад за недостаточно жесткий курс. По-человечески его досаду понять вполне можно. Внутренних сил, способных противостоять злодейскому режиму, очевидно нет. Во всяком случае их явно недостаточно, чтобы опрокинуть или хотя бы отодвинуть режим. Остается мифическая надежда на «Запад», в которой реалистичности столько же, сколько в любом другом мифе.
Между тем «Запад» живет своей жизнью, со своими заботами и проблемами, в которых Россия занимает некотрое место, но совсем не той степени важности, которая присутствует в сознании россиян. Я хорошо помню, что одним из моих ранних потрясений после короткого знакомства с американской жизнью было внезапное осознание ложности советскоцентрических представлений прежней жизни. Центром прежнего мира конечно была Москва. В новом открывшемся мне мире она оказлась где-то далеко сбоку. Боюсь, что «русские» по прежнему исповедуют птолемеевские представления. Отсюда и искаженные оценки разнообразных политических событий.