Из ФБ
Дмитрий Травин
13m ·
Возможно, кого-то удивит, что марксизм создал не Маркс, а кто-то будет отставать значение великого Карла, но мне кажется, что пора развеять старый миф. Я сделал это месяц назад - к юбилейной дате, но как обычно статьи, опубликованные Republic, даю в открытом доступе (читайте прямо здесь) позднее. А завтра будет еще и продолжение.
Кто на самом деле создал марксизм? Казалось бы, трудно придумать более глупый вопрос, поскольку в самом названии этой популярной левой идеологии содержится имя Карла Маркса. Однако сегодня - 28 ноября, в день двухсотлетней годовщины Фридриха Энгельса хочется поставить под сомнение самую очевидную истину марксизма. Мне думается, что Энгельсу марксизм, как идеология, овладевшая многомиллионными массами, обязан гораздо больше, чем Марксу. Возможно, Маркс был глубже. Возможно, именно он порождал основные идеи. Возможно, он был истинным мотором данного тандема. Энгельс не оспаривал лидерства Маркса и, более того, сам его подчеркивал. Но мне хочется сегодня взглянуть на всю эту историю из XXI века и попытаться разобраться в том, почему марксизм, бывший при жизни Маркса, маргинальным явлением в мире идей, стал вдруг после его кончины чудовищными темпами распространяться по миру.
Так сложилась жизнь, что в студенческие годы на рубеже 1970-х - 1980-х гг. мне пришлось долго и профессионально изучать марксизм. Я не очень-то горжусь своим красным дипломом, но в данном случае он свидетельствует о том, что уж в основах марксистско-ленинской теории я разобрался. И в первую очередь мне приходилось изучать «Капитал» - труд, которому Маркс посвятил свою жизнь. Надо признать, что это на редкость скучное и растянутое чтиво. 99,9% людей, утверждающих, будто они его прочли (все три тома плюс «Теории прибавочной стоимости»), на самом деле кривят душой. А среди пролетариев, которых «Капитал» должен был возбуждать к экспроприации экспроприаторов, людей, способных эту штуковину понять, думается, вообще не было. Естественная судьба подобных научных трудов - полное забвение.
В реальности, однако, получилось так, что люди, никогда «Капитал» не читавшие и ограничившиеся в лучшем случае коротеньким «Манифестом коммунистической партии», совершали именем Маркса революции, ставили ему тысячи памятников и переиздавали труды нечитабельного классика миллионными тиражами. У этого удивительного явления есть, конечно, множество причин, о которых не скажешь в короткой статье, но одну мне хотелось бы назвать. Причина эта - Фридрих Энгельс.
Благодаря Энгельсу потенциальные революционеры узнавали: есть такая великая книга «Капитал», где научно доказано, что, во-первых, капитализм - несправедливое эксплуататорское общество, во-вторых, его можно уничтожить с помощью классовой, пролетарской революции, а, в-третьих, на месте мира насилья можно построить новый мир, где, как поется в «Интернационале» «кто был никем - тот станет всем». Научность всех этих выводов на самом деле весьма сомнительна, но в данном случае это не важно. Миллионы людей хотели верить, будто наука доказала именно то, к чему они всей душой стремились. И Энгельс предложил им такую веру. Маркс предложить нечто подобное не смог бы: кто же поверит человеку, который сам себя хвалит и говорит, что создал великое учение? Но когда «гений» уже скончался, и продвижением его трудов занимается бескорыстный соратник, отношение к трудам меняется. Христос не смог бы создать христианство. Для этого понадобился Павел. А для марксизма подобным Павлом стал Фридрих Энгельс. После него конечно было еще множество «отцов марксистской церкви» (преимущественно из Второго интернационала), пропагандировавших и растолковывавших нечитабельные фолианты «пролетарского бога». Но у истоков «раскрутки» классика стоял именно Энгельс - верный друг, идейный наследник и соавтор Маркса по ряду работ.
А еще важнее было то, что Энгельс написал и собственные книги. В первую очередь «Происхождение семьи, частной собственности и государства» и «Анти-Дюринг». Формально они всегда в марксизме остаются как бы на заднем плане. Это, мол, популяризация великого учения. Но если классические труды великого учения нечитабельны, то идеи продвигаются в массы именно через популяризацию.
Более того, давайте проведем краткую инвентаризацию того, что сохранилось от марксизма после краха советского эксперимента. Сегодня даже в левых кругах осталось мало людей, желающих разрушать рынок и строить коммунистическую экономику без частной собственности и конкуренции. А это означает, что теория прибавочной стоимости (сердце «Капитала») практического значения не имеет. Современные марксисты обычно упирают на диалектику развития общества и классовую борьбу, как важнейшие элементы их любимой теории. Дело, мол, не в коммунизме, а в том, что именно Маркс впервые показал, как трансформируется мир, как экономика определяет изменения в социуме, как борьба трудящихся вынуждает правящие классы к осуществлению всяких прогрессивных перемен.
Кое-что Маркс, конечно, показывал, но работой о развитии общества, по-настоящему единой, целостной, популярно написанной и основанной на солидном для того времени историческом материале, является «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Именно ее должны были чрезвычайно серьезно штудировать юные марксисты в советское время, тогда как работам Маркса на эту тему уделялось меньше внимания. По сути Энгельс в предисловии к своему «Происхождению…» разъясняет, как было дело. Этот его труд является реализацией завещания Маркса. Старший товарищ не успел его написать. При этом младший - скромно отмечает, что «моя работа может лишь в слабой степени заменить то, что уже не суждено было выполнить моему покойному другу». Скромность эта вызывает восхищение даже у меня, хотя я не симпатизирую марксизму. Мы никогда не узнаем, что сотворил бы Маркс, если бы занялся всерьез данной темой вместо труда над бесконечным, многотомным «Капиталом», совершенно неудобоваримым и ныне утратившим всякую актуальность. А вот «слабый» труд Энгельса до сих пор находится в марксизме на вооружении. В нем досконально прослеживается, как развивается производство на ранних этапах развития человечества, как возникает разделение труда, как формируются классы и как происходит формирование классового государства. Фундаментальное марксистское определение государства, как продукта развития общества и как силы, существующей для того, чтобы классы не пожрали друг друга, находится именно в данном труде Энгельса, в завершающем его разделе под названием «Варварство и цивилизация».
В «Анти-Дюринге» Энгельс распространяет свою логику развития общества и на мораль. Она у него тоже является «продуктом данного экономического положения общества» и, следовательно, всегда является моралью классовой: «она или оправдывала господство и интересы господствующего класса, или же, когда угнетенный класс становился достаточно сильным, выражала его возмущение против этого господства и представляла интересы будущности угнетенных». Выглядит это положение, как памятник давно ушедшей эпохе, когда сложные проблемы предельно упрощались ради борьбы за «светлое будущее», но, если мы хотим понять ту эпоху, нам следует читать, скорее, Энгельса, чем Маркса.
Там же, в «Анти-Дюринге» автор переходит от морали к праву и к проблеме достижения равенства. Он показывает, как в недрах феодализма возникает база для буржуазной революции, а вслед за этим возникают пролетариат и его требование справедливости. Здесь, конечно, нет той стройности и последовательности, которые были в «Происхождении…», поскольку Энгельс в основном воюет с неправильно мыслящим философом Дюрингом, лишь время от времени отвлекаясь на изложение позитивных положений марксизма. Во второй части книги вновь всплывает теория образования классов, а затем автора бросает на унылый политэкономический фронт сражения с Дюрингом. Тем не менее, в совокупности именно эти две работы заложили основы того, что по сей день интересует марксистов.
Возможно, к ним еще стоит добавить третью - «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», где подчеркивается, что познать законы истории мы можем, лишь исследовав движущие причины действия масс и их вождей. И это опять-таки работа Энгельса. То, что полтораста лет назад считалось наукой, и чему Маркс посвятил основные усилия, сегодня вполне можно подвергнуть грызущей критике мышей (как выразился однажды сам классик в отношении своих ранних рукописей). А то, что выглядело популяризацией, сделанной Энгельсом из-за безвременной кончины Маркса, сегодня худо-бедно сохраняет репутацию марксизма, как науки. Такова бывает ирония судьбы.
