Автобиография моего прадеда (часть 4)
4. Моя самостоятельная деятельность.
а) Служба в Сенгилее и б. Симбирске.
Итак, курс учительского института мною кончен \ 19/V 1890 г.\. С торжеством предав «аутодафе» ненавистные учебные записки и учебники, мы распростились с alma mater и разбрелись все по разным палестинам.
Когда я стал представлять себе ожидающую меня ответственную работу, то невольно ужаснулся: так жидок был багаж приобретенных мною знаний!.. Будучи связан письменным обязательством прослужить не менее 6 лет на указанной начальством должности, я был назначен учителем математики в Сенгилеевское \ Симбирской губ.\ уездное училище, куда и отправился немедленно последним рейсом волжского парохода.
Запасшись форменною экипировкою, я буквально с рублем в кармане явился на первое место своей службы. Впечатление от школы осталось у меня самое жалкое: нищенски бедное помещение, разношерстный состав сотрудников, мизерная зарплата \24р.50к.\, конечно ни к какой степени не могли удовлетворить моих скромных потребностей. Несмотря на мою добросовестную подготовку к урокам, я чувствовал, что аудитория понимает меня плохо, слабо интересуется преподаваемыми мною предметами и от скуки начинает шалить…
Для сослуживцев я был компаньон мало интересный, так как не пил вина и не играл в карты. Вся моя отрада была запереться в своей комнатке и на свободе самостоятельно учиться играть на скрипке.
В середине учебного года к нам приехал директор нар. училищ \некто И.В. Ижерский, заместитель И.Н. Ульянова\ , который, на мое счастье, оказался страстным меломаном-певцом. Встретив в моем лице такого же меломана, он пообещал «вытащить» меня из глухого Сенгилея, что и сделал в течение летних каникул: 1/VII 1891 г. я был, по его представлению, перемещен младшим учителем в Симбирское городское училище с зарплатою в 29р. 40к. в месяц.
Почему-то мне был поручен самый многочисленный класс \3 класс с 75 учениками\ ! Водворять и поддерживать на уроках дисциплину мне было крайне тяжело: случалось, что я в страшном волнении выбегал из класса в коридор, где плакал от неудачи как ребенок, а затем, наскоро вытерев слезы, шел опять в класс тянуть эту невыносимую лямку!
Интересен был состав моих сослуживцев. Инспектор училища интересовался, кажется, всем на свете кроме вверенной ему школы, что не мешало ему пользоваться неограниченным доверием директора училищ. Один из преподавателей был помешан на своих болезнях, завидуя всем здоровым людям на свете. Другой, бывший когда-то «радикалом», пустился копить деньги и устраивать всевозможные аферы, чем, кажется, уже успел нажить «приличный» капиталец… Третий - Д.Т. Милешкин - сохранил в чистоте те юношеские высокие стремления, какие вложили в него самообразовательные кружки Казани. С ним только и можно было вести приличную и интересную товарищескую компанию \к сожалению, я потерял всякую связь с этим глубоко симпатичным человеком \.
Чем дальше в учении следовал мой класс \4 и 5\, тем я чувствоал себя все менее и менее удовлетворенным как учитель.
И тут меня выручил мой незабвенный наставник И.А. Игнатьев, который в то время стоял во главе Нижегородского Кулибинского ремесленного училища. Он очень кстати пригласил меня к себе в сотрудники в качестве преподавателя пения и воспитателя. Я, конечно, поспешил согласиться и охотно развязался с невыносимо тяжелою службою в Симбирске \1895г.\.
b) Служба в Н.Новгороде.
Новая работа в более живом городе мне понравилась. Но это было только на первых порах. Отсутствие классных занятий с учениками создали мне в школе не совсем нормальное положение, а главное - меня вскоре стало тяготить дирижерство школьно-церковным хором. Так как члены хора не видали во мне полноправного преподавателя, то вскоре стали неглижировать своими обязанностями, а это заметно стало отражаться на качестве хорового исполнения Мой начальник, к великому моему огорчению, не входя в мое тяжелое положение, стал выражать мне свое недовольство хором. Это окончательно уронило мой престиж в глазах учащихся, и я стал задумывать о перемене службы. Здесь меня опять выручил счастливый случай.
а) Служба в Сенгилее и б. Симбирске.
Итак, курс учительского института мною кончен \ 19/V 1890 г.\. С торжеством предав «аутодафе» ненавистные учебные записки и учебники, мы распростились с alma mater и разбрелись все по разным палестинам.
Когда я стал представлять себе ожидающую меня ответственную работу, то невольно ужаснулся: так жидок был багаж приобретенных мною знаний!.. Будучи связан письменным обязательством прослужить не менее 6 лет на указанной начальством должности, я был назначен учителем математики в Сенгилеевское \ Симбирской губ.\ уездное училище, куда и отправился немедленно последним рейсом волжского парохода.
Запасшись форменною экипировкою, я буквально с рублем в кармане явился на первое место своей службы. Впечатление от школы осталось у меня самое жалкое: нищенски бедное помещение, разношерстный состав сотрудников, мизерная зарплата \24р.50к.\, конечно ни к какой степени не могли удовлетворить моих скромных потребностей. Несмотря на мою добросовестную подготовку к урокам, я чувствовал, что аудитория понимает меня плохо, слабо интересуется преподаваемыми мною предметами и от скуки начинает шалить…
Для сослуживцев я был компаньон мало интересный, так как не пил вина и не играл в карты. Вся моя отрада была запереться в своей комнатке и на свободе самостоятельно учиться играть на скрипке.
В середине учебного года к нам приехал директор нар. училищ \некто И.В. Ижерский, заместитель И.Н. Ульянова\ , который, на мое счастье, оказался страстным меломаном-певцом. Встретив в моем лице такого же меломана, он пообещал «вытащить» меня из глухого Сенгилея, что и сделал в течение летних каникул: 1/VII 1891 г. я был, по его представлению, перемещен младшим учителем в Симбирское городское училище с зарплатою в 29р. 40к. в месяц.
Почему-то мне был поручен самый многочисленный класс \3 класс с 75 учениками\ ! Водворять и поддерживать на уроках дисциплину мне было крайне тяжело: случалось, что я в страшном волнении выбегал из класса в коридор, где плакал от неудачи как ребенок, а затем, наскоро вытерев слезы, шел опять в класс тянуть эту невыносимую лямку!
Интересен был состав моих сослуживцев. Инспектор училища интересовался, кажется, всем на свете кроме вверенной ему школы, что не мешало ему пользоваться неограниченным доверием директора училищ. Один из преподавателей был помешан на своих болезнях, завидуя всем здоровым людям на свете. Другой, бывший когда-то «радикалом», пустился копить деньги и устраивать всевозможные аферы, чем, кажется, уже успел нажить «приличный» капиталец… Третий - Д.Т. Милешкин - сохранил в чистоте те юношеские высокие стремления, какие вложили в него самообразовательные кружки Казани. С ним только и можно было вести приличную и интересную товарищескую компанию \к сожалению, я потерял всякую связь с этим глубоко симпатичным человеком \.
Чем дальше в учении следовал мой класс \4 и 5\, тем я чувствоал себя все менее и менее удовлетворенным как учитель.
И тут меня выручил мой незабвенный наставник И.А. Игнатьев, который в то время стоял во главе Нижегородского Кулибинского ремесленного училища. Он очень кстати пригласил меня к себе в сотрудники в качестве преподавателя пения и воспитателя. Я, конечно, поспешил согласиться и охотно развязался с невыносимо тяжелою службою в Симбирске \1895г.\.
b) Служба в Н.Новгороде.
Новая работа в более живом городе мне понравилась. Но это было только на первых порах. Отсутствие классных занятий с учениками создали мне в школе не совсем нормальное положение, а главное - меня вскоре стало тяготить дирижерство школьно-церковным хором. Так как члены хора не видали во мне полноправного преподавателя, то вскоре стали неглижировать своими обязанностями, а это заметно стало отражаться на качестве хорового исполнения Мой начальник, к великому моему огорчению, не входя в мое тяжелое положение, стал выражать мне свое недовольство хором. Это окончательно уронило мой престиж в глазах учащихся, и я стал задумывать о перемене службы. Здесь меня опять выручил счастливый случай.