Явление "прижизненного Иоанна Кронштадтского"
Иногда меня спрашивают: «Батюшка, а вам являлся когда-нибудь в Мемориальной Квартире Иоанн Кронштадтский?» Я смело отвечаю: «Являлся и не раз…» Дело в том, что обретение портретов Дорогого Батюшки я воспринимаю как его явления. Положа руку на сердце, я даже не знаю, чему бы я больше обрадовался: если бы явился Иоанн Кронштадтский или же когда удается обрести его прижизненный портрет.
По крайней мере, во втором случае явление остается навсегда и для всех.
Именно такое явление произошло в этот праздник св.Иоанна Кронштадтского 2 января с.г. в Мемориальной Квартире.
Утром служил Литургию на Леушинском подворье, причем служил, как мы сейчас говорим, в верхнем храме, где идет ремонт. Накануне, 1 января, насколько смогли, навели порядок. Месяц назад здесь залили бетоном полы, и теперь есть, на чем стоять. Всенощное бдение с акафистом служили еще внизу, только на литию поднимались наверх, а Литургию в сам праздник совершали в верхнем храме. И не ошиблись - как всегда, на этот праздник собралось много прихожан и богомольцев. Из Новгорода приехал целый автобус паломников. В общем, даже наш большой храм едва вместил всех.
Служили втроем. Пришли два знакомых батюшки: отец Александр из Царского Села и отец Николай из Карташевской.
Это была вторая Литургия в этом храме после разбора бетонного потолка в прошлом году, и стало быть, первая в таком виде на память св.Иоанна Кронштадтского. Это придавало службе особую благодать. Служили на одном дыхании. Служба прошла быстро. Причастников было более 100 человек, что для нас - немало.
А после службы мы совершили традиционное паломничество в Кронштадт в Квартиру св.Иоанна Кронштадтского. Собралось два автобуса паломников, а если прибавить автобус из Великого Новгорода и несколько присоединившихся машин, то можно представить, какой получился кортеж. Доехали в Кронштадт новым путем: по КАДу южного берега Финского залива и новой части дамбы от Ораниенбаума. Ехали с благодарностью этому сооружению за спасение Петербурга от последнего наводнения. Теперь Кронштадт в буквальном смысле слова стал щитом Петербурга: принимает удары водной стихии на себя.
В Кронштадте проехали по главным святыням. Делали остановку у Морского собора, которым невозможно не любоваться даже в такую пасмурную зимнюю погоду. Он сам теперь как солнце светит в Кронштадте. Выходили на место разрушенного Андреевского собора.
И завершили молитвой в Квартире Дорогого Батюшки. Для трех автобусов было, конечно, тесновато, но тем не менее - в тесноте да не в обиде. Рассказываю обо всем кратко, так как спешу подойти к самому главному.
В Квартире во время моего рассказа одна незнакомая паломница, пожилая женщина интеллигентного вида, как-то пристально всматривалась в портреты Иоанна Кронштадтского, приближаясь к ним почти вплотную. Впрочем, я в тот момент не обратил на это особенного внимания. Когда мы, попив чаю и теплоты, которыми в нижнем зале наши сестры угощали всех паломников, выходили в садик, эта женщина подошла ко мне: «Я хотела вам сказать, что у меня есть портрет Иоанна Кронштадтского». Надо сказать, что ко мне периодически обращаются с такими словами, но как правило, это оказывается хромолитография на металле начала ХХ века, которая выпускалась большим тиражом. Я сразу уточнил: «На металле?» - «Нет-нет, на холсте, маслом». Я остановился: «А какого времени?» - «20-х годов…». Я не мог представить себе портрет о.Иоанна, написанный в 1920-е гг. «Вы знаете, что в 20-е годы не то что портреты, имя отца Иоанна нельзя было произносить?! Надо посмотреть». - «Я хочу его вам передать». Какое-то предчувствие большого открытия охватило меня. Мы познакомились, и я тут же предложил: «Мария Васильевна, давайте сделаем это сегодня, именно в день памяти Дорогого Батюшки». - «А вы будете еще сегодня в храме?» - «Я могу приехать к вам или ждать вас в храме, сколько угодно». Она сказала, что подумает, как сделать лучше. Когда мы вернулись из Кронштадта в Петербург, она позвонила мужу и попросила его привезти портрет на Леушинское подворье.
Пока мы ждали, я успел расспросить Марию Васильевну о том, как этот портрет попал в их семью. Вот ее рассказ.
- Этот портрет принадлежал моему дедушке - Ивану Евграфовичу Большакову.
Он был большим почитателем о.Иоанна Кронштадтского, знал его еще при жизни лично. Отец Иоанн спас его от одной пагубной страсти. Будучи еще молодым человеком, он увлекся карточной игрой, и за долги было описано все его имущество. Батюшка Иоанн смог отвратить его от этой страсти. Я не знаю, каким образом. То ли он ему деньгами, то ли советом помог, - я не знаю. Но с него было взято слово, чтобы он карты в руки больше никогда не брал. Так и получилось.
Поэтому дедушка Иван был очень большой почитатель Батюшки Иоанна. Я его хорошо помню. Я сегодня в Квартире внимательно посмотрела на фотографию Батюшки о.Иоанна, и у меня такое ощущение, что дедушка ему даже внешне подражал: он также волосы на прямой пробор расчесывал…
Впоследствии дедушка был очень религиозным и всегда у него в друзьях были священнослужители.
Сам Иван Евграфович был родом из Торжка. До революции он был коммерсантом и занимался зерном. Там у него был большой дом и семья большая. (Дядя мне рассказывал, что в 1920-е гг. с мамой они там спаслись от голода). А после революции у него дела, естественно, не пошли.
В 1920-е гг. он жил в Петербурге на Охте. Принадлежал к иосифлянам и состоял в двадцатке храма Спаса-на-Крови. Именно в это время ему и передала портрет Иоанна Кронштадтского какая-то игумения.
- А откуда это вам известно?
- Мне это мой дядя говорил, Алексей Иванович. Он был уже пожилой. Я спросила его, откуда у нас этот портрет? Он ответил: я не знаю. Я попросила - вспомни. Он потом позвонил мне и сказал, что вспомнил. Дедушка свел дружбу с настоятельницей женского монастыря. И она в годы гонений отдала ему портрет. Почему отдала? Я думаю, что отдала просто, чтобы спасти от разорения, для сохранности. Дедушка жил тогда на Охте, там было одно время подворье Шенкурского женского монастыря Архангельской епархии, на улице Шепитовской. И видимо это было в преддверии закрытия, потому что с 1928 г. этот храм, это подворье, принадлежало иосифлянам. Других там не было. Вот я и подумала, что может быть, это игуменья с этого подворья. Но я не настаиваю.
- Если буквально понимать свидетельство вашего дяди о том, что портрет передала настоятельница женского монастыря, то можно более основательно предположить, что это игумения Ангелина, настоятельница Иоанновского монастыря. Ведь в Питере тогда было всего два женских монастыря: Новодевичий и Иоанновский. А если считать, что она была настоятельница подворья, то монастырских подворий было в Питере несколько десятков, в том числе и Леушинское. Понятно, что большой живописный портрет мог находиться в монастыре или на подворье, тесно связанном с именем о.Иоанна. Шенкурское подворье вряд ли относится к таким. Мне кажется, что наиболее вероятное место происхождения портрета - Иоанновский монастырь. А что же было дальше?
- Дальше дедушка за свои религиозные убеждения пострадал: он как член 20-ки храма на Крови был арестован, посидел даже в тюрьме, но к счастью для него это кончилось не так страшно. Однако ему было запрещено появляться в городе.
Кстати, у меня есть крест деревянный ручной работы, который моему дедушке сделал какой-то заключенный. Этот крест был при дедушке всю жизнь, а теперь он у меня, наша семейная святыня. Причем крестик открывается сзади, и там в него положена ваточка. Видимо, она была чем-то пропитана, до сих пор иногда благоухает. Откуда, что - не знаю.
Дедушка до конца своих дней боялся появляться в Питере. Когда он освободился, работал агрономом в разных местах по области. Характером он был довольно строптивый, и больше 2 лет на одном месте не работал. Переписывался, где-то, видимо, встречались. Но писем не сохранилось. Очень много уничтожили в тот момент, когда моего отца арестовали.
Моя мама - дочь Ивана Евграфовича - вышла замуж за летчика, москвича. И когда в 1937 году начались гонения в армии и расстрелы, его отстранили от работы, и он приехал сюда. Моя мама должна была родить. Его здесь арестовали по запросу из Ростова-на- Дону и этапировали в Ростов. И после этого много документов было сожжено.
А потом - война как-то нас всех разбросала, растерялись все пути. Дедушка даже в оккупации побывал. Где он был - не знаю, этот факт тщательно скрывался, но потом он жил в основном в Ленобласти. Сразу после войны, когда он нас нашел, еще война даже не кончилась, он жил в Тосно, в Лисино-корпус агрономом работал. Потом какое-то время работал во Всеволожске в сельскохозяйственном техникуме. Потом работал на станции Рябово на предприятии Пельгорское, уже с моим дядей, потому что уже был достаточно престарелый.
- А где же все это время был портрет Иоанна Кронштадтского?
- Когда еще не успели арестовать дедушку Ивана Евграфовича, он видимо передал портрет своему сыну Алексею Ивановичу и своей жене. Мы все на тот момент жили на Мытнинской.
У Ивана Евграфовича было двое детей: моя мама - Татьяна Ивановна, и сын Алексей Иванович. Мама моя умерла в 1949 году, и я воспитывалась у дядюшки. Он никогда не был женат, и потомства у него не было, и я росла с ним и с бабушкой. В последнее время я хоть с ним не жила, но за ним и при нем все время была.
С 1933 года портрет все время хранился у нас - свернутый в трубочку и спрятанный от глаз подальше. Всю блокаду он пробыл в городе. После войны дядюшка мой сразу не вернулся в Ленинград, остался в Ленинградской области. Но квартира за ним оставалась. И уже где-то в 1975 году он окончательно вернулся в Ленинград, и тогда портрет достали и он занял место на стене.
- Это по какому адресу?
- Адрес - ул. Маяковского, д.19.
- Так это же рядом с Леушинским подворьем…
- Да, здесь с 1933 года жила моя семья, а до этого они жили на Мытнинской. Кстати, с моим дядей Алексеем Ивановичем дружила с ранней юности и до самой смерти Ирина Алексеевна Потапова, которая жила в доме на углу Некрасова и Греческого. Она умерла в марте 2001, а он умер 10 августа того же года. И после его смерти портрет перекочевал ко мне.
- Где же умер и похоронен Иван Евграфович?
Иван Евграфович умер в Тосненской больнице, жил в тот момент на станции Рябово в Ленобласти. Это было 26 или 28 сентября 1956 года, ему было 80 лет. Хоронили на Веру Надежду Любовь, значит, умер 28 сентября. Похоронен на Богословском кладбище рядом с братом. Могила сохранилась. Это на старом кладбище недалеко от могилы Маресьева, по Двинской дорожке, дальний вход.
А Алексей Иванович умер на даче, ст. Михайловская. И похоронен был в могилу своего отца.
- Вы должны хорошо помнить своего дедушку?
- Я 1938 года рождения, то есть когда он умер, мне было 18 лет. Если у меня какие-то начатки веры были, то это вот только от дедушки. А потом в советское время, сами понимаете, задурили мозги. Я не могу сказать, что я отреклась от Бога, но куда-то далеко спрятала свою веру. Мы не посещали церковь, молитвы я поначалу знала только из детства, те, что меня дедушка заставил заучить.
Чем больше рассказывала Мария Васильевна, тем с большим нетерпением я ожидал привоза портрета. Когда позвонил ее супруг, мы поспешили встретить его на крыльце храма. «Вы простите, мы портрет завели в рамку, а вообще-то он хранился в рулоне».
Когда я увидел портрет на крыльце храма, я просто ахнул! С первого взгляда было понятно, что передо мной дореволюционный и прижизненный портрет. На нем был запечатлен лик отца Иоанна крупным планом. Портрет не соответствовал ни одной известной мне фотографии. Было очевидно, что писан он с натуры. Таких портретов - по пальцам перечесть. Еще недавно была теория, что существует всего один прижизненный портрет Иоанна Кронштадтского - тот, который храниться в Иоанновском монастыре на Карповке. А это - уже будет пятым портретом только в нашем музее.
Но самое главное взгляд Всероссийского пастыря был наполнен какой-то особой пророческой силой, на его лице как будто был отсвет какого-то зарева, а на глаза, казалось, наворачивались слезы... У меня сразу же возникло ощущение, что на этом портрете отец Иоанн видит грядущую русскую катастрофу. И поэтому, когда на него смотришь, самому становится не по себе.
Я бережно внес святыню в келью игумении Таисии. Мы остановились у портрета и долго молча смотрели на него. Такого портрета я еще не видел. Думаю, что на сегодняшний день это один из самых сильных портретов отца Иоанна.
- Да это же "прижизненный Иоанн Кронштадтский"... - скаазал я довольно странную фразу. - Как же вам пришла мысль передать портрет именно нам, да еще в этот день?
- Мысль эта у меня эта засела давно. А я узнала, что Вы занимаетесь историей о.Иоанна, и подумала, что может быть для Вас представит интерес. Так случилось, что семья моя невоцерковленная, я одна среди них, и я задумалась: что если меня не будет, как они будут относиться к портрету? Но я все думала: как, как... Наконец решилась, пришла. Мне ответили, что у нас сейчас ремонт, батюшка уехал за стройматериалами… Это было где-то в 20-х числах декабря. Я ушла. А когда моя знакомая, Валентина, сказала, что 2-го числа будет поездка к о.Иоанну Кронштадтскому, я поняла, что непременно должна ехать. Я поняла, что это прямо знак. Здесь он будет на своем месте.
Вот такого явления Иоанна Кронштадтского мы сподобились в день его памяти. Конечно, портрет требует скрупулезной и профессиональной реставрации. Буду искать реставратора, а также средства на это.
Кстати, в связи с этим у меня возникла мысль. Реставрация, будет недешевой. Не откажусь, если кто-то пожелает помочь в восстановлении явленного портрета. Пожертвования принимаются в любой форме: перечисление на счет Квартиры, почтовый перевод на адрес храма или же лично в храме и музее.