И снова о расцерковлении
Как-то даже не хочется портить этот замечательный текст своими комментариями...
Просто читала и радовалась. Потому и делюсь. :)
Оригинал взят у alexander_nv в И снова о расцерковлении
Очередная статья о расцерковлении появилась в сети. Я ее увидел на странице игумена Петра Мещеринова. Ситуация такая: ходил, ходил в человек церковь, а потом вдруг задумался - а в чем смысл? Что вообще происходит, зачем мне ходить в церковь? Этот случай не является каким-то уникальным и особенным. Об этом писали и раньше, я сам знаю многих, "расцерковленных".
Какие предлагаются решения этой проблемы? Игумен Петр Мещеринов предлагает искать ответы в опыте инославных конфессий. Сергей Худиев пишет, что в церковь надо ходить из послушания Христу. Кто-то писал в комментариях, что это «искушение» и его надо перетерпеть. Кто-то говорил о необходимости внятного и понятного богослужения. Я думаю, что все они правы в той или иной степени. Все так. Но, боюсь, что это не дает все-таки ответа на вопрос «что делать».
На мой взгляд, проблема корениться вообще в самом понятии «церковь». Что значит «церковь» в понимании современного верующего, члена РПЦ МП? Наверное, на это вопрос можно получить очень разные ответы. Но в целом все они уложатся в схему «Бог - человек», и церковь - это специальное место, где возможно вот такое вот максимальное взаимодействие, осуществляющееся, прежде всего, через богослужение и таинства. То есть, церковный человек, это человек, который регулярно участвует в богослужебной деятельности, ну, сюда, конечно, еще можно добавить согласие и принятие вероучения, догматов и пр. Но последнее особого значения для эмпирической реальности верующего не имеет. Хотя у нас в церкви и любят больше всего разоблачать еретиков, но уровень духовной грамотности, как правило, очень низкий: в догматике, написанный языком греческой философии мало кто разбирается. Главное богослужение. И вот церковный человек - этот тот, кто регулярно участвует в богослужении. Сюда еще могут добавить «следование за Христом, соединение со Христом» и пр. В чем это выражается? В таинствах. Прежде всего, в таинстве Причастия, то есть, соединяясь со Христом, человек обоживается, стяжает благодать, спасается. Для этого опять таки важно регулярно посещать богослужение. Вот таким образом, думаю, можно раскрыть схему «Бог - человек».
Что мы здесь видим? Здесь есть очень серьезная лакуна. В схеме «Бог - человек» не хватает одной важной составляющей, без которой она начинает сильно хромать, если не перестает быть рабочей вообще. И я думаю, что именно здесь таится глубинная причина феномена «расцерковления». Как бы я дополнил эту схему? Как мне видится Церковь условно можно выразить такой вот схемой: человек - Бог - человек. К сожалению, совершенно забывается, что Церковь - это не только мое взаимоотношение с Богом, но и взаимоотношение с другим человеком. Эти два фактора напрямую зависят друг от друга. Так устроена Церковь, устроена Богом. "Ибо где двое или трое собрались во имя Мое, там и Я посреди них". /От Матфея 18:20/. Церковь - это собрание со Христом. И условие присутствия Христа - наличие моего брата или сестры и наша глубочайшая связь, любовь между нами. Вот залог присутствия Христа среди нас, а значит, Церкви. Церковь родилась в день Пятидесятницы, когда Дух был ниспослан собранию, не отдельному человеку!
По этому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою /От Иоанна 13:35/. Вот что, прежде всего, является признаком Церкви! Не богослужения и догматы, не таинства. Все это, конечно, важно, но без этого Церковь могла существовать, и смею предположить, что если завтра случится какая-нибудь глобальная катастрофа и все книги и знания будут утеряны, то Церковь останется. А вот без собрания Церкви быть не может.
Но в схеме, которую мы описали первой, также как и в статье расцерковленного прихожанина, мы видим, что никакого собрания, как союза любви и дружбы, уникальных отношений, которые гораздо крепче и глубже, чем любые родственные отношения, нет. Это в принципе, может быть, никто не будет против любви, но это хорошо, как некий бонус или благопожелание, в реальности вполне можно обойтись без этого. Есть служба, есть таинство. Наличие остальных людей для меня может быть фактором совершенно факультативным.
Конечно, такой индивидуализированный подход к Церкви, где Церковь - это я и Бог, не вчера появился. Об этом замечательно писал о. Александр Шмеман, что в ранней церкви христиане так говорили о Евхаристии: «Мы собрались здесь, поэтому то, что на престоле - Тело и Кровь Господни. Позднее стали так говорить: «На престоле Тело и Кровь, поэтому мы тут собрались». И здесь принципиальная разница между этими двумя подходами к Евхаристии, тут очень разные представления о Церкви. Последний образ Евхаристии, в конце концов, и порождает такую вот культоцентричность. Об этом я писал здесь. Да, таинства важны. Но когда они возможны? Они возможны в Церкви, таинств вне Церкви нет. А что такое тогда Церковь? Успешно функционирующая религиозная организация, регулярно отправляющая культ? Писание говорит нам о другом. Писание говорит, что мы, люди, являемся сосудами Духа. Христос незримо присутствует среди нас, когда мы объединены верой и любовью к Нему и к друг другу. Одно без другого не возможно. И только это делает Причастие Причастием, таинство таинством. Вот поэтому главным условием подготовки к Причастию является все-таки не пост и вычитка молитв, а примирение с ближним. Человек может причаститься, нарушив по уважительной причине какие-то дисциплинарные требования, но он, в нормальном случае, не может причащаться, если есть обида и немирное отношению к ближнему.
Дитрих Бонхеффер говорит, что «Христос в сердце брата говорит громче, чем в своем собственном сердце». Протопресвитер Виталий Боровой как-то на одной службе, выйдя на амвон после Причастия, сказал, что мы причащались не только Христу, но и друг другу, и если мы не причастились друг другу, то мы не причастились и Христу. То есть, в таинстве мы соединяемся и с Богом и с человеком. Многие ли стоящие в храме осознают, что в данный момент, в момент Причастия, они соединяются с рядом стоящим причащающимся, вступают с ним в теснейший союз любви во Христе? Именно поэтому есть древний чин целования мира, который сейчас, как правило, совершается только в алтаре. Можем ли мы сейчас искренне и с любовью поцеловать рядом стоящего на богослужении верующего?
Конечно, если церковность выражается, прежде всего, в индивидуальном посещении богослужения, то проблема, с которой столкнулся автор статьи, неизбежна. В конце концов, каждый нормальный человек спросит: а зачем это все нужно. Соединиться с Богом? А почему я дома не могу это сделать или для того, чтобы Богу со мной соединиться обязательны какие-то средневековые ритуалы? И это будет самая адекватная реакция, я бы даже сказал здоровая реакция. Гораздо более странным, на мой взгляд, является случай, когда человек в такой вот индивидуализированной парадигме церковной жизни чувствует себя совершенно комфортно.
Когда Церковь для человека будет прежде всего уникальными отношениями любви, дружбы и доверия между людьми, объединенными верой и любовью к Богу во Христе, тогда для человека откроется совсем другая реальность. Евхаристия в таком случае будет плодом совместной братской жизни, она будет пиром любви, на который собираются братья и сестры, друзья, для того, чтобы встретиться с Богом и с друг другом, для того, чтобы прославить и возблагодарить Бога за Его Сына, за друг друга, за Церковь, за всю ту полноту бытия, которую они обрели в общении с Богом и братьями и сестрами во Христе.
И здесь должна открыться еще и другая реальность. Церковное собрание - это не только молитвенное собрание, богослужение - это не только молитва. Это еще и служение Богу. В нормальном случае в Церкви человеку дается дар Духа, дар для служения. И человек понимает, что ему нужно делать и зачем. Апостол Павел говорит о дарах Духа и о служениях, которые обретает человек в Церкви. Мы все получаем дар Духа в крещении, но дар в Церкви, и мы это знаем из Писания, дается для служения, не просто для себя, для своего индивидуального спасения. Поэтому в нормальном случае человек не просто посещает богослужения для собственного совершенствования, а он активно участвует в делах Бога на земле, он продолжает служение Христа.
Конечно, огромную трудность тут представляет состояние нашего российского общества, пережившего страшный 20 век. К сожалению, можно констатировать факт, что как такового гражданского общества нет, нет, к сожалению, и церковного. Как и светское сообщество церковное максимально атомизированно. Поэтому человек, приходя в храм, не находит какое-то сообщество, не находит общения, он находит культ, и вся его дальнейшая церковная жизнь строится вокруг культа. Поэтому и в современной церкви главное усилие делается в направлении строительства храмов, то есть мест отправления культа, а их же заполнение считается уже чем-то второстепенным, что должно происходить само по себе. Ведь всегда будет прослойка людей, чьи религиозные потребности сможет удовлетворять участие в каком-то культе, только далеко не всегда при этом можно говорить о Церкви, о Боге, о Христе. В такой культоцентричной парадигме они могут оказаться совершенно лишними. А вот тот, кто будет искать подлинных отношений с Богом, может начать задаваться вопросами, обозначенными выше: что я здесь делаю, зачем все это нужно.
Что касается понятного богослужения. Да, безусловно, это дело важное и нужное. Но опять таки оно важно в контексте собрания, конкретного собрания. Опыт показывает, что можно сделать максимальное доступное и качественное богослужение: на понятном языке, с молитвами вслух и пр., но если это богослужение не является плодом жизни конкретной общины, то мы опять не выходим из культоцентричной парадигмы.
Поэтому для каких-то серьезных сдвигов в этой вопросе важно начать внутрицерковное общение. Важно преодолевать атомизацию и разрозненность, вступать диалог, пытаться актуализировать соборное начало Церкви, которое на местах выражается в рождении общин. Потому что если для человека Церковь в земном воплощении - это, прежде всего, конкретные братья и сестры, с которыми он связан теснейшими личными отношениями, если главным условием присутствия Христа, Церковным пространством для человека является собрание конкретных людей, друзей, с которыми он являет духовную семью, то, как мне видится, вопрос о расцерковлении станет ставиться гораздо реже, и пребывание в Церкви в таком случае для человека станет не абстракцией, а конкретной воплощенной реальностью.
Просто читала и радовалась. Потому и делюсь. :)
Оригинал взят у alexander_nv в И снова о расцерковлении
Очередная статья о расцерковлении появилась в сети. Я ее увидел на странице игумена Петра Мещеринова. Ситуация такая: ходил, ходил в человек церковь, а потом вдруг задумался - а в чем смысл? Что вообще происходит, зачем мне ходить в церковь? Этот случай не является каким-то уникальным и особенным. Об этом писали и раньше, я сам знаю многих, "расцерковленных".
Какие предлагаются решения этой проблемы? Игумен Петр Мещеринов предлагает искать ответы в опыте инославных конфессий. Сергей Худиев пишет, что в церковь надо ходить из послушания Христу. Кто-то писал в комментариях, что это «искушение» и его надо перетерпеть. Кто-то говорил о необходимости внятного и понятного богослужения. Я думаю, что все они правы в той или иной степени. Все так. Но, боюсь, что это не дает все-таки ответа на вопрос «что делать».
На мой взгляд, проблема корениться вообще в самом понятии «церковь». Что значит «церковь» в понимании современного верующего, члена РПЦ МП? Наверное, на это вопрос можно получить очень разные ответы. Но в целом все они уложатся в схему «Бог - человек», и церковь - это специальное место, где возможно вот такое вот максимальное взаимодействие, осуществляющееся, прежде всего, через богослужение и таинства. То есть, церковный человек, это человек, который регулярно участвует в богослужебной деятельности, ну, сюда, конечно, еще можно добавить согласие и принятие вероучения, догматов и пр. Но последнее особого значения для эмпирической реальности верующего не имеет. Хотя у нас в церкви и любят больше всего разоблачать еретиков, но уровень духовной грамотности, как правило, очень низкий: в догматике, написанный языком греческой философии мало кто разбирается. Главное богослужение. И вот церковный человек - этот тот, кто регулярно участвует в богослужении. Сюда еще могут добавить «следование за Христом, соединение со Христом» и пр. В чем это выражается? В таинствах. Прежде всего, в таинстве Причастия, то есть, соединяясь со Христом, человек обоживается, стяжает благодать, спасается. Для этого опять таки важно регулярно посещать богослужение. Вот таким образом, думаю, можно раскрыть схему «Бог - человек».
Что мы здесь видим? Здесь есть очень серьезная лакуна. В схеме «Бог - человек» не хватает одной важной составляющей, без которой она начинает сильно хромать, если не перестает быть рабочей вообще. И я думаю, что именно здесь таится глубинная причина феномена «расцерковления». Как бы я дополнил эту схему? Как мне видится Церковь условно можно выразить такой вот схемой: человек - Бог - человек. К сожалению, совершенно забывается, что Церковь - это не только мое взаимоотношение с Богом, но и взаимоотношение с другим человеком. Эти два фактора напрямую зависят друг от друга. Так устроена Церковь, устроена Богом. "Ибо где двое или трое собрались во имя Мое, там и Я посреди них". /От Матфея 18:20/. Церковь - это собрание со Христом. И условие присутствия Христа - наличие моего брата или сестры и наша глубочайшая связь, любовь между нами. Вот залог присутствия Христа среди нас, а значит, Церкви. Церковь родилась в день Пятидесятницы, когда Дух был ниспослан собранию, не отдельному человеку!
По этому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою /От Иоанна 13:35/. Вот что, прежде всего, является признаком Церкви! Не богослужения и догматы, не таинства. Все это, конечно, важно, но без этого Церковь могла существовать, и смею предположить, что если завтра случится какая-нибудь глобальная катастрофа и все книги и знания будут утеряны, то Церковь останется. А вот без собрания Церкви быть не может.
Но в схеме, которую мы описали первой, также как и в статье расцерковленного прихожанина, мы видим, что никакого собрания, как союза любви и дружбы, уникальных отношений, которые гораздо крепче и глубже, чем любые родственные отношения, нет. Это в принципе, может быть, никто не будет против любви, но это хорошо, как некий бонус или благопожелание, в реальности вполне можно обойтись без этого. Есть служба, есть таинство. Наличие остальных людей для меня может быть фактором совершенно факультативным.
Конечно, такой индивидуализированный подход к Церкви, где Церковь - это я и Бог, не вчера появился. Об этом замечательно писал о. Александр Шмеман, что в ранней церкви христиане так говорили о Евхаристии: «Мы собрались здесь, поэтому то, что на престоле - Тело и Кровь Господни. Позднее стали так говорить: «На престоле Тело и Кровь, поэтому мы тут собрались». И здесь принципиальная разница между этими двумя подходами к Евхаристии, тут очень разные представления о Церкви. Последний образ Евхаристии, в конце концов, и порождает такую вот культоцентричность. Об этом я писал здесь. Да, таинства важны. Но когда они возможны? Они возможны в Церкви, таинств вне Церкви нет. А что такое тогда Церковь? Успешно функционирующая религиозная организация, регулярно отправляющая культ? Писание говорит нам о другом. Писание говорит, что мы, люди, являемся сосудами Духа. Христос незримо присутствует среди нас, когда мы объединены верой и любовью к Нему и к друг другу. Одно без другого не возможно. И только это делает Причастие Причастием, таинство таинством. Вот поэтому главным условием подготовки к Причастию является все-таки не пост и вычитка молитв, а примирение с ближним. Человек может причаститься, нарушив по уважительной причине какие-то дисциплинарные требования, но он, в нормальном случае, не может причащаться, если есть обида и немирное отношению к ближнему.
Дитрих Бонхеффер говорит, что «Христос в сердце брата говорит громче, чем в своем собственном сердце». Протопресвитер Виталий Боровой как-то на одной службе, выйдя на амвон после Причастия, сказал, что мы причащались не только Христу, но и друг другу, и если мы не причастились друг другу, то мы не причастились и Христу. То есть, в таинстве мы соединяемся и с Богом и с человеком. Многие ли стоящие в храме осознают, что в данный момент, в момент Причастия, они соединяются с рядом стоящим причащающимся, вступают с ним в теснейший союз любви во Христе? Именно поэтому есть древний чин целования мира, который сейчас, как правило, совершается только в алтаре. Можем ли мы сейчас искренне и с любовью поцеловать рядом стоящего на богослужении верующего?
Конечно, если церковность выражается, прежде всего, в индивидуальном посещении богослужения, то проблема, с которой столкнулся автор статьи, неизбежна. В конце концов, каждый нормальный человек спросит: а зачем это все нужно. Соединиться с Богом? А почему я дома не могу это сделать или для того, чтобы Богу со мной соединиться обязательны какие-то средневековые ритуалы? И это будет самая адекватная реакция, я бы даже сказал здоровая реакция. Гораздо более странным, на мой взгляд, является случай, когда человек в такой вот индивидуализированной парадигме церковной жизни чувствует себя совершенно комфортно.
Когда Церковь для человека будет прежде всего уникальными отношениями любви, дружбы и доверия между людьми, объединенными верой и любовью к Богу во Христе, тогда для человека откроется совсем другая реальность. Евхаристия в таком случае будет плодом совместной братской жизни, она будет пиром любви, на который собираются братья и сестры, друзья, для того, чтобы встретиться с Богом и с друг другом, для того, чтобы прославить и возблагодарить Бога за Его Сына, за друг друга, за Церковь, за всю ту полноту бытия, которую они обрели в общении с Богом и братьями и сестрами во Христе.
И здесь должна открыться еще и другая реальность. Церковное собрание - это не только молитвенное собрание, богослужение - это не только молитва. Это еще и служение Богу. В нормальном случае в Церкви человеку дается дар Духа, дар для служения. И человек понимает, что ему нужно делать и зачем. Апостол Павел говорит о дарах Духа и о служениях, которые обретает человек в Церкви. Мы все получаем дар Духа в крещении, но дар в Церкви, и мы это знаем из Писания, дается для служения, не просто для себя, для своего индивидуального спасения. Поэтому в нормальном случае человек не просто посещает богослужения для собственного совершенствования, а он активно участвует в делах Бога на земле, он продолжает служение Христа.
Конечно, огромную трудность тут представляет состояние нашего российского общества, пережившего страшный 20 век. К сожалению, можно констатировать факт, что как такового гражданского общества нет, нет, к сожалению, и церковного. Как и светское сообщество церковное максимально атомизированно. Поэтому человек, приходя в храм, не находит какое-то сообщество, не находит общения, он находит культ, и вся его дальнейшая церковная жизнь строится вокруг культа. Поэтому и в современной церкви главное усилие делается в направлении строительства храмов, то есть мест отправления культа, а их же заполнение считается уже чем-то второстепенным, что должно происходить само по себе. Ведь всегда будет прослойка людей, чьи религиозные потребности сможет удовлетворять участие в каком-то культе, только далеко не всегда при этом можно говорить о Церкви, о Боге, о Христе. В такой культоцентричной парадигме они могут оказаться совершенно лишними. А вот тот, кто будет искать подлинных отношений с Богом, может начать задаваться вопросами, обозначенными выше: что я здесь делаю, зачем все это нужно.
Что касается понятного богослужения. Да, безусловно, это дело важное и нужное. Но опять таки оно важно в контексте собрания, конкретного собрания. Опыт показывает, что можно сделать максимальное доступное и качественное богослужение: на понятном языке, с молитвами вслух и пр., но если это богослужение не является плодом жизни конкретной общины, то мы опять не выходим из культоцентричной парадигмы.
Поэтому для каких-то серьезных сдвигов в этой вопросе важно начать внутрицерковное общение. Важно преодолевать атомизацию и разрозненность, вступать диалог, пытаться актуализировать соборное начало Церкви, которое на местах выражается в рождении общин. Потому что если для человека Церковь в земном воплощении - это, прежде всего, конкретные братья и сестры, с которыми он связан теснейшими личными отношениями, если главным условием присутствия Христа, Церковным пространством для человека является собрание конкретных людей, друзей, с которыми он являет духовную семью, то, как мне видится, вопрос о расцерковлении станет ставиться гораздо реже, и пребывание в Церкви в таком случае для человека станет не абстракцией, а конкретной воплощенной реальностью.