не спится
А настроение такое знакомое, такое щемящее, предпасхальное.
Николай Саныч со Славиком в бане, Александр Иванович в своем кабинете, Виктор Алексеевич спит. В кают-компании никого. За окном только что горел такой красивый закат, а теперь уж стемнело. Хожу по нашему домику в одиночестве и совсем не чувствую, не ощущаю, что я в Антарктиде. По телику - служба в Храме Христа Спасителя. Сижу, как дома в зале, смотрю. Представляю, что скоро моя бабушка в Строгино будет потчевать своих любимых внуков - моих братьев. Старший приедет с ночной службы, а младшенький - не знаю где, наверное, уже дома. Дома чисто, уютно (а как иначе, когда бабушка дома?) и тоже, наверное, служба по телику. Олежка - за компом - могу поспорить! А бабушка всё на кухне хлопочет. Я даже запах слышу. О, бабушкина кухня! С какой полярной тоской я вспоминаю твои сложные омлеты - эти произведения искусства! Особенно сейчас, когда выяснилось, что у нас на складе почти нет яиц.
Пойду, заварю себе чайку.
А родители на даче, в Храме в деревне Нудоль. Мама, наверняка, еще с утра в церкви, так и не уходила, помогает. Батюшка, наверняка, уставший очень, но после 12 ночи открылось новое, уж и не знаю, какое по счёту, дыхание, и он служит с особой - Пасхальной - радостью. Наверняка, в небольшой Нудольский Храм набилось много людей, и вся деревенская шпана оккупировала скамеечки у входа. Скоро батюшка пригласит всех в трапезную на второй этаж, и мама будет разрезать и разносить всем свои красивейшие, вкуснейшие куличи. А может, не куличи, а Пасхальный пирог. Но всё равно вкуснейший и обязательно - красивейший.
Вспомнила, как однажды вечером, перед сном, родители строили планы на Пасху, и мама вдруг осеклась: «Ой, - говорит, - а Олёшки-то с нами не будет!» «А, подожди ещё», - сказал ей папа, который до последнего надеялся, что я останусь.
Я с вами, мои дорогие и любимые.
Христос Воскресе!
Николай Саныч со Славиком в бане, Александр Иванович в своем кабинете, Виктор Алексеевич спит. В кают-компании никого. За окном только что горел такой красивый закат, а теперь уж стемнело. Хожу по нашему домику в одиночестве и совсем не чувствую, не ощущаю, что я в Антарктиде. По телику - служба в Храме Христа Спасителя. Сижу, как дома в зале, смотрю. Представляю, что скоро моя бабушка в Строгино будет потчевать своих любимых внуков - моих братьев. Старший приедет с ночной службы, а младшенький - не знаю где, наверное, уже дома. Дома чисто, уютно (а как иначе, когда бабушка дома?) и тоже, наверное, служба по телику. Олежка - за компом - могу поспорить! А бабушка всё на кухне хлопочет. Я даже запах слышу. О, бабушкина кухня! С какой полярной тоской я вспоминаю твои сложные омлеты - эти произведения искусства! Особенно сейчас, когда выяснилось, что у нас на складе почти нет яиц.
Пойду, заварю себе чайку.
А родители на даче, в Храме в деревне Нудоль. Мама, наверняка, еще с утра в церкви, так и не уходила, помогает. Батюшка, наверняка, уставший очень, но после 12 ночи открылось новое, уж и не знаю, какое по счёту, дыхание, и он служит с особой - Пасхальной - радостью. Наверняка, в небольшой Нудольский Храм набилось много людей, и вся деревенская шпана оккупировала скамеечки у входа. Скоро батюшка пригласит всех в трапезную на второй этаж, и мама будет разрезать и разносить всем свои красивейшие, вкуснейшие куличи. А может, не куличи, а Пасхальный пирог. Но всё равно вкуснейший и обязательно - красивейший.
Вспомнила, как однажды вечером, перед сном, родители строили планы на Пасху, и мама вдруг осеклась: «Ой, - говорит, - а Олёшки-то с нами не будет!» «А, подожди ещё», - сказал ей папа, который до последнего надеялся, что я останусь.
Я с вами, мои дорогие и любимые.
Христос Воскресе!