Молитва историка. Продолжение
Г.Б. Первым известным инквизитором был Конрад Марбургский, секулярный священник.
Ну, во-первых, не первым известным инквизитором. Просто папе, как уже говорилось, нужна была более эффективная система, чем епископские суды, и он желал поручить расследование и вынесение приговоров в области ереси людям, не имевшим личных связей в данной местности. Конрад Марбургский был одним из тех, кому такая миссия была доверена на территории Германии между 1229 и 1233 годами. Он, конечно, носил титул Inquisitor haereticae pravitatis, но это была проба пера. Причем Конрад очень и очень пренебрегал предписанными для следствия процедурами, мало того, он обвинил в ереси членов высшей знати - приближённых германского короля Генриха VII, сына Фридриха II, после чего, естественно, был убит.
Г.Б. В 1231 совместное решение папы и императора привело к созданию Инквизиции, которая с того времени стала действовать в Германии и Италии. Этот трибунал был введен в северной Франции с 1233 г., а на Юге - с начала 1234 г.
Ну, это снова не совсем так. Прежде всего Фридрих ІІ Гогенштауфен никогда не принимал никаких совместных решений с папами. Он, наоборот, с детства был жертвой политических игр, и прежде всего, своего опекуна Иннокентия III. Когда последний на Латеранском Соборе поддержал Фридриха в борьбе с императором Оттоном, то хотел, чтобы Фридрих был его послушной марионеткой. Фридрих издавал свои первые антиеретические указы со времени коронации, отвечая требованиям папы, но мечтая освободиться от зависимости. В 1220 г. он инкорпорировал в антиеретические указы требования Латеранского Собора. Когда папой стал Григорий IX, родственник Иннокентия, в 1227 г, Фридрих принял в Равенне еще один имперский закон против еретиков, вводивший и смертную казнь на костре для тех, кого Церковь признает еретиками, и одинаковые наказания для еретиков и для их защитников, и специальную защиту для Ордена братьев-проповедников. Когда Фридрих столкнулся с тем, что Григорий IX назвал его лжецом и отлучил от Церкви за то, что он из-за болезни не смог участвовать в крестовом походе, то Фридрих был вынужден заплатить своими дальнейшими весьма жестокими Статутами 1231 года по борьбе с еретиками и ограничением своих имперских привилегий за снятие этого отлучения. Однако Статуты эти были использованы самим Фридрихом не столько для борьбы с отступниками от веры, сколько с подстрекателями против имперской власти, то есть, со сторонниками папы - ведь Фридрих ІІ был самым ожесточенным противником папства в Средневековье - и в 1246 году специальным декретом Фридрих уточняет, что имеет в виду и римских клириков, агитирующих против него. Более того, за соблюдением этих Статутов должны были следить люди императора, а не доминиканцы, а вот доминиканцы в те времена, как правило, агитировали против императора. Более того, папа Григорий IX обвинял Фридриха в том, что он использует эти Статуты не для борьбы с еретиками, а с неугодными его государству людьми, поскольку юристы Фридриха на практике трактовали правовое сближение ереси и оскорбления величества, сделанное Иннокентием III не как то, что ересь одновременно является предательством государя, а как то, что предательство государя является ересью. И, несмотря на то, что эти Статуты должны были действовать на всей территории империи, на практике верные императору итальянские гибеллинские города, с полного попустительства императора, не вводили их в городские конституции. А вот в Тулузе, в 1229 году, в среде юристов римского права была разработана настоящая институция Инквизиции, «папской» Инквизиции (Тулузский Собор, первым пунктом повестки дня которого было: «очистить от еретической порчи эту землю, почти лишенную веры»). Эта Инквизиция была опробована в Риме в 1231 году против сторонников Фридриха, а также в Северной Франции и Германии - путем заслания туда прединквизиторских миссий Конрада Марбургского (наехавшего, вспомним, на имперскую знать) и Робера Ле Бугра. Официальным же актом рождения этой Инквизиции считаются две буллы - Excommunicamus 1231 года, согласно с которой понтифик создавал специальный трибунал, долженствующий рассматривать исключительно дела о ереси и булла Ille humani generis, которую папа Григорий IX обнародовал 8 февраля 1233 года и которой передавал этот трибунал для борьбы с еретическими извращениями доминиканцам. Странно не знать историю собственной Церкви. Как именно Фридрих «благоволил» к Инквизиции, уже описывалось мной вот тут http://credentes.livejournal.com/120377.html и тут http://credentes.livejournal.com/120606.html. Охотой на еретиков Фридрих не занимался. Еще раз хочу подчеркнуть, что Статуты Фридриха против еретиков 1231 г. (которыми он должен был заплатить за снятие своего первого отлучения от Церкви) на итальянских имперских территориях не работали, и их приходилось в гибеллинских городах вводить силой, и под нажимом не императора, а Церкви. К тому же, Инквизиция в Италии стала вводиться в более-менее полной мере только после смерти Фридриха, после 1250 года, а до того у нее были сильно связаны руки.
Г.Б. Эта институция может быть определена как чрезвычайный трибунал, действующий на постоянной основе и рассматривающий все вопросы, связанные с защитой Веры, используя следственную процедуру, которая была весьма гибкой и эффективной. Это вовсе не была «религиозная полиция». Ее целью было убедить еретика в том, что он придерживается точки зрения, противоречащей Христианской Вере и обратить его. Таким образом, инквизитор должен был быть хорошим проповедником. За меньшие грехи трибунал налагал чисто религиозные наказания: носить крест, посещать храмы, совершать паломничества - или более тяжелые.
Говорить о том, что Инквизиция не была «религиозной полицией» - это уж совсем уходить от правды в сторону. Отчего же ув. Ги Бедуэлл ни слова не говорит о том, что Инквизиция имела функции розыска, арестов, облав, наказаний - а не только следствия? Что она имела собственные тюрьмы? Фактически, соединяя судебные полномочия с полномочиями института покаяния, этот религиозный трибунал, не зависящий ни от кого, кроме папы, функционировал, как настоящая передвижная принудительная исповедальня. Инквизиция использовала исповеди в качестве свидетельских показаний против подпольных еретиков и их скрытых защитников. Путешествуя под эскортом солдат, окруженные писарями и нотариусами, эти судьи в каждой деревне и городе, подвергали допросам всё взрослое население, призывая всех к доносам насчет еретической заразы, этого оскорбления величия Бога.
Инквизиция убивала немногих. Ее роль состояла не в этом. Чтобы уничтожить запрещенную Церковь, ей достаточно было поймать и приговорить к смерти подпольный клир. Инквизиция расследовала, запугивала, сделала доносы системой, конфисковывала имущество, бросала в тюрьму верующих мужчин и женщин, разыскивала еретиков. Вместо массовых сожжений времен крестовых походов, она практиковала индивидуальные казни на кострах. Ее нотариусы тщательно копировали тысячи показаний жителей городов и деревень, записывая их в картотеках массивных реестров. Цель следственных действий была простой: выявить, путем сопоставления показаний, всех Добрых Людей, мужчин и женщин подполья, всех служителей и пастырей диссидентской религии. Реестры допросов и показаний, таким образом, представляли собой настоящие досье, где были собраны имена и названия местностей. Всякого выявленного Доброго человека арестовывали, а затем систематически «передавали светской власти», то есть, отправляли на костер, при отказе отречься. Если Добрые люди отрекались, то наказание было меньшим: их осуждали на «мур», тюрьму, пожизненное заключение или тюремный срок, «тесный» или «общий» мур («тесный мур» приравнивался к осуждению на медленную смерть); если они отрекались и решали сотрудничать с Инквизицией, их освобождали, но они жили под вооруженной защитой. Костер был главным наказанием для heretici perfecti, Добрых мужчин и женщин. Целью Инквизиции вовсе не было уничтожить всех верующих: прежде всего, для следователей верующие были основным источником свидетельских показаний - главного механизма выявления подпольных Добрых Людей. Само собой, они делали все, чтобы запугать и отвратить их от веры. У них требовали исповеди в том, поклонялись ли они совершенным, верили ли в то, что те - добрые мужчины и добрые женщины, ели ли хлеб, благословленный ими, участвовали ли в consolament или других катарских церемониях. Наказания, которым подвергали верующих, были мягче: ношение крестов из желтой ткани, нашитых на одежду, штрафы. Однако, в случае рецидива, наказания были более тяжелыми: мур или даже смертная казнь, в принципе применявшаяся только к убежденным еретикам. Реестры показаний помогали определять вновь впавших в ересь. Поскольку нотариус инквизитора записывал и подписывал первое покаяние, то часто бывало так, что если, возвратившись к бывшим заблуждениям, несчастный вновь был вызван в суд, например, по доносу злого соседа, то новый инквизитор и через десять лет мог сравнить показания: ведение реестров-досье было в превосходном состоянии. Инквизиция, как следственная процедура, основанная на свидетельских показаниях и требующая имен, нуждалась в системе доносительства. Ее целью было убить религию через уничтожение ее пастырей и разрушение связей солидарности. Это было смыслом ее функционирования, так она исполняла свою роль. Тщетно было предъявлять ей какие-либо иски. Используя те же методы, она организовывала посмертные процессы с целью эксгумации и сожжения трупов. Она была инструментом защиты и идеологической контратаки доминирующей религиозной власти, а не машиной для убийства.
Г.Б. Если еретик оказывался упорствующим, Церковь передавала его светской власти, которая, с тринадцатого столетия, могла приговорить его к смертной казни, хотя это было запрещено Третьим Латеранским Собором. С 1252 г. Инквизиция получила право использовать пытки против обвиненных в ереси, но это было обычным делом в уголовном праве. Мы можем видеть из этого только важность роли Инквизиции.
Ну, это уж совсем никуда не годится. Казни за ересь по настоянию Церкви стали вводиться где-то с середины XII века. Костры в Рейнских землях второй половины XII столетия уже имели место с одобрения епископской власти, и имели под собой религиозное обоснование: к примеру, Хильдегарды Бингенской, а также рейнских теологов и интеллектуалов. Никто из них при этом не ссылался на ІІІ Латеранский Собор. Папа Иннокентий ІІІ, сам будучи юристом, подготовил почву для введения этих мер в каноническое право. Так, в 1199 году в декреталии Vergentis in senium, он заявил, что еретики подлежат процедурам и карам, предусмотренным римским правом за предательство и измену. Ересь теперь стала не только грехом - преступлением, за которое предусматривалась смертная казнь. В частности, массовые костры еретиков во время крестового похода против альбигойцев вовсе не осуждались ни папой, ни римской курией. Латеранский Собор 1215 года закрепил завоевания и «достижения» этого похода. Хотя публично Иннокений ІІІ ничего не говорил о смертной казни за ересь, однако это наказание практиковалось, как мы видим, задолго до 1231 года, когда оно сделалось «каноническим», и ни один папа этого не осудил. Именно положения и каноны Латеранского собора были включены в антиеретические Статуты Фридриха, принятые под давлением Церкви, и тогда жестокие антиеретические наказания реализовались в этих статутах в полной мере, и тут же были внедрены в каноническое право. Передача еретиков светской власти была не просто передачей - согласно требованиям всех вышеописанных антиеретических мер, вошедших в канонправо, эта передача должна была сопровождаться "debita аnimadversione puniendum” «исполнением должного наказания». Более того, известные всем фразы о том, что такое наказание не должно причинять смерти или калеченья и обходиться «без пролития крови» в приговорах первой, папской Инквизиции не встречаются. (Coll. Doat, XXI. 143.- MSS. Bib. Nat., fonds latin, No. 9992). Что касается пыток, то как правило, первая Инквизиция употребляла их для того, чтобы заставить верующих выдать место пребывания Добрых Людей, а потом поймать их и сжечь. А это, в свою очередь означает, что ни обещаниями, ни запугиваниями, такие сведения им часто не удавалось добыть.
Известнейшие христианские теологи оправдывают эти казни и требуют их (что еще раз доказывает, что необходимость подобных казней нуждалась в теоретическом оправдании) - еретик, говорит Фома Аквинат, это католик, который, даже будучи призван хорошо подумать, выбирает отказ от важных принципов католической веры. (Кстати, Аквинат подчеркивает греческое происхождение слова «ересь» - выбор. Речь идёт о сознательном выборе определенных догматов или позиций, которые противоречат католической вере.) И такой выбор надо наказывать, наказывать смертью худшей, чем фальшивомонетчиков. Еретики должны быть не только отлучены, но казнены смертью. А светские власти не имеют права уклоняться от исполнения этих наказаний. (Ст. 3, Вопрос 11, Secunda Secundae). В свою очередь, сами инквизиторы тоже обосновывают теоретически необходимость казней за веру. К примеру, неизвестный нам инквизитор 13 века, которого цитирует Бернард Ги в своем «Учебнике инквизитора» говорит следующее: «Целью Инквизиции является уничтожение ереси. Ересь не может быть уничтожена, пока не будут уничтожены еретики; еретики не могут быть уничтожены, пока не будут уничтожены их защитники и помощники, и это осуществимо двумя путями - или они будут обращены в истинную католическую веру, или, будучи переданы светской власти, они будут телесно преданы сожжению». Таким образом, нераскаявшийся еретик, преступник, согласно каноническому праву, против величества Бога, осуждался инквизитором, делегированной ему непосредственно папой (викарием Бога на земле) властью, и передавался светской власти для сожжения живьем «в знак его вечного проклятия», как часто писал Бернард Ги в своих приговорах, а также в качестве спектакля для других, чтобы показать им, что ждет того, кто посмеет ослушаться Церкви, и каково гореть в аду. Недаром доминиканские хронисты пишут о таких сожженных, что они «идут из огня земного прямо в огонь вечный» (Гийом Пюилоранский) или «и многие другие были осуждены этими братьями-инквизиторами и их последователями. Их имена вычеркнуты из Книги Жизни, их тела сожжены в этом мире, а души пытаемы в аду» (Гийом Пельиссон).
Вот, к примеру, отрывки из двух приговоров Бернарда Ги - даже не упорствующим еретикам, а двум верующим, уличенным в рецидиве:
«Ты, Понс Амиель, и ты, Фелипа из Тунис, подобно псам, возвращающимся к своей блевотине, вы не побоялись вернуться к своему прошлому преступлению. И не опасаясь даже Суда Божьего, вы впали в ересь, от коей прежде отреклись. Лживо сожалеющие, лживые кающиеся, неисправимые в сем ужасном преступлении, вы отныне недостойны никакой жалости, никакого милосердия. Вы - рецидивисты, и больше никакие обещания и клятвы с вашей стороны не восстановят нашего к вам доверия.
Вследствие чего мы, брат Бернард, инквизитор, посоветовавшись, как должно, с мудрыми людьми, экспертами в гражданском и каноническом праве, а также с набожными лицами, ради чистоты и правоты святой католической веры, положив перед собою святейшее четвероевангелие, чтобы суд наш исходил от лица самого Бога, призываем вас выслушать ваш приговор. Мы объявляем вас повторно впавшими в преступление ереси. Вследствие чего, тебя, Понс Амиель, из Ла Гарда возле Верфей, и тебя, Фелипа Морель, с острова Тунис, в этот день 5 марта 1308 года, мы передаем в руки светской власти из-за мерзости вашего ненавистного преступления и в знак вашего вечного проклятия».
Или доминиканские историки не читают приговоров, вынесенных своими дорогими собратьями?
Ну, во-первых, не первым известным инквизитором. Просто папе, как уже говорилось, нужна была более эффективная система, чем епископские суды, и он желал поручить расследование и вынесение приговоров в области ереси людям, не имевшим личных связей в данной местности. Конрад Марбургский был одним из тех, кому такая миссия была доверена на территории Германии между 1229 и 1233 годами. Он, конечно, носил титул Inquisitor haereticae pravitatis, но это была проба пера. Причем Конрад очень и очень пренебрегал предписанными для следствия процедурами, мало того, он обвинил в ереси членов высшей знати - приближённых германского короля Генриха VII, сына Фридриха II, после чего, естественно, был убит.
Г.Б. В 1231 совместное решение папы и императора привело к созданию Инквизиции, которая с того времени стала действовать в Германии и Италии. Этот трибунал был введен в северной Франции с 1233 г., а на Юге - с начала 1234 г.
Ну, это снова не совсем так. Прежде всего Фридрих ІІ Гогенштауфен никогда не принимал никаких совместных решений с папами. Он, наоборот, с детства был жертвой политических игр, и прежде всего, своего опекуна Иннокентия III. Когда последний на Латеранском Соборе поддержал Фридриха в борьбе с императором Оттоном, то хотел, чтобы Фридрих был его послушной марионеткой. Фридрих издавал свои первые антиеретические указы со времени коронации, отвечая требованиям папы, но мечтая освободиться от зависимости. В 1220 г. он инкорпорировал в антиеретические указы требования Латеранского Собора. Когда папой стал Григорий IX, родственник Иннокентия, в 1227 г, Фридрих принял в Равенне еще один имперский закон против еретиков, вводивший и смертную казнь на костре для тех, кого Церковь признает еретиками, и одинаковые наказания для еретиков и для их защитников, и специальную защиту для Ордена братьев-проповедников. Когда Фридрих столкнулся с тем, что Григорий IX назвал его лжецом и отлучил от Церкви за то, что он из-за болезни не смог участвовать в крестовом походе, то Фридрих был вынужден заплатить своими дальнейшими весьма жестокими Статутами 1231 года по борьбе с еретиками и ограничением своих имперских привилегий за снятие этого отлучения. Однако Статуты эти были использованы самим Фридрихом не столько для борьбы с отступниками от веры, сколько с подстрекателями против имперской власти, то есть, со сторонниками папы - ведь Фридрих ІІ был самым ожесточенным противником папства в Средневековье - и в 1246 году специальным декретом Фридрих уточняет, что имеет в виду и римских клириков, агитирующих против него. Более того, за соблюдением этих Статутов должны были следить люди императора, а не доминиканцы, а вот доминиканцы в те времена, как правило, агитировали против императора. Более того, папа Григорий IX обвинял Фридриха в том, что он использует эти Статуты не для борьбы с еретиками, а с неугодными его государству людьми, поскольку юристы Фридриха на практике трактовали правовое сближение ереси и оскорбления величества, сделанное Иннокентием III не как то, что ересь одновременно является предательством государя, а как то, что предательство государя является ересью. И, несмотря на то, что эти Статуты должны были действовать на всей территории империи, на практике верные императору итальянские гибеллинские города, с полного попустительства императора, не вводили их в городские конституции. А вот в Тулузе, в 1229 году, в среде юристов римского права была разработана настоящая институция Инквизиции, «папской» Инквизиции (Тулузский Собор, первым пунктом повестки дня которого было: «очистить от еретической порчи эту землю, почти лишенную веры»). Эта Инквизиция была опробована в Риме в 1231 году против сторонников Фридриха, а также в Северной Франции и Германии - путем заслания туда прединквизиторских миссий Конрада Марбургского (наехавшего, вспомним, на имперскую знать) и Робера Ле Бугра. Официальным же актом рождения этой Инквизиции считаются две буллы - Excommunicamus 1231 года, согласно с которой понтифик создавал специальный трибунал, долженствующий рассматривать исключительно дела о ереси и булла Ille humani generis, которую папа Григорий IX обнародовал 8 февраля 1233 года и которой передавал этот трибунал для борьбы с еретическими извращениями доминиканцам. Странно не знать историю собственной Церкви. Как именно Фридрих «благоволил» к Инквизиции, уже описывалось мной вот тут http://credentes.livejournal.com/120377.html и тут http://credentes.livejournal.com/120606.html. Охотой на еретиков Фридрих не занимался. Еще раз хочу подчеркнуть, что Статуты Фридриха против еретиков 1231 г. (которыми он должен был заплатить за снятие своего первого отлучения от Церкви) на итальянских имперских территориях не работали, и их приходилось в гибеллинских городах вводить силой, и под нажимом не императора, а Церкви. К тому же, Инквизиция в Италии стала вводиться в более-менее полной мере только после смерти Фридриха, после 1250 года, а до того у нее были сильно связаны руки.
Г.Б. Эта институция может быть определена как чрезвычайный трибунал, действующий на постоянной основе и рассматривающий все вопросы, связанные с защитой Веры, используя следственную процедуру, которая была весьма гибкой и эффективной. Это вовсе не была «религиозная полиция». Ее целью было убедить еретика в том, что он придерживается точки зрения, противоречащей Христианской Вере и обратить его. Таким образом, инквизитор должен был быть хорошим проповедником. За меньшие грехи трибунал налагал чисто религиозные наказания: носить крест, посещать храмы, совершать паломничества - или более тяжелые.
Говорить о том, что Инквизиция не была «религиозной полицией» - это уж совсем уходить от правды в сторону. Отчего же ув. Ги Бедуэлл ни слова не говорит о том, что Инквизиция имела функции розыска, арестов, облав, наказаний - а не только следствия? Что она имела собственные тюрьмы? Фактически, соединяя судебные полномочия с полномочиями института покаяния, этот религиозный трибунал, не зависящий ни от кого, кроме папы, функционировал, как настоящая передвижная принудительная исповедальня. Инквизиция использовала исповеди в качестве свидетельских показаний против подпольных еретиков и их скрытых защитников. Путешествуя под эскортом солдат, окруженные писарями и нотариусами, эти судьи в каждой деревне и городе, подвергали допросам всё взрослое население, призывая всех к доносам насчет еретической заразы, этого оскорбления величия Бога.
Инквизиция убивала немногих. Ее роль состояла не в этом. Чтобы уничтожить запрещенную Церковь, ей достаточно было поймать и приговорить к смерти подпольный клир. Инквизиция расследовала, запугивала, сделала доносы системой, конфисковывала имущество, бросала в тюрьму верующих мужчин и женщин, разыскивала еретиков. Вместо массовых сожжений времен крестовых походов, она практиковала индивидуальные казни на кострах. Ее нотариусы тщательно копировали тысячи показаний жителей городов и деревень, записывая их в картотеках массивных реестров. Цель следственных действий была простой: выявить, путем сопоставления показаний, всех Добрых Людей, мужчин и женщин подполья, всех служителей и пастырей диссидентской религии. Реестры допросов и показаний, таким образом, представляли собой настоящие досье, где были собраны имена и названия местностей. Всякого выявленного Доброго человека арестовывали, а затем систематически «передавали светской власти», то есть, отправляли на костер, при отказе отречься. Если Добрые люди отрекались, то наказание было меньшим: их осуждали на «мур», тюрьму, пожизненное заключение или тюремный срок, «тесный» или «общий» мур («тесный мур» приравнивался к осуждению на медленную смерть); если они отрекались и решали сотрудничать с Инквизицией, их освобождали, но они жили под вооруженной защитой. Костер был главным наказанием для heretici perfecti, Добрых мужчин и женщин. Целью Инквизиции вовсе не было уничтожить всех верующих: прежде всего, для следователей верующие были основным источником свидетельских показаний - главного механизма выявления подпольных Добрых Людей. Само собой, они делали все, чтобы запугать и отвратить их от веры. У них требовали исповеди в том, поклонялись ли они совершенным, верили ли в то, что те - добрые мужчины и добрые женщины, ели ли хлеб, благословленный ими, участвовали ли в consolament или других катарских церемониях. Наказания, которым подвергали верующих, были мягче: ношение крестов из желтой ткани, нашитых на одежду, штрафы. Однако, в случае рецидива, наказания были более тяжелыми: мур или даже смертная казнь, в принципе применявшаяся только к убежденным еретикам. Реестры показаний помогали определять вновь впавших в ересь. Поскольку нотариус инквизитора записывал и подписывал первое покаяние, то часто бывало так, что если, возвратившись к бывшим заблуждениям, несчастный вновь был вызван в суд, например, по доносу злого соседа, то новый инквизитор и через десять лет мог сравнить показания: ведение реестров-досье было в превосходном состоянии. Инквизиция, как следственная процедура, основанная на свидетельских показаниях и требующая имен, нуждалась в системе доносительства. Ее целью было убить религию через уничтожение ее пастырей и разрушение связей солидарности. Это было смыслом ее функционирования, так она исполняла свою роль. Тщетно было предъявлять ей какие-либо иски. Используя те же методы, она организовывала посмертные процессы с целью эксгумации и сожжения трупов. Она была инструментом защиты и идеологической контратаки доминирующей религиозной власти, а не машиной для убийства.
Г.Б. Если еретик оказывался упорствующим, Церковь передавала его светской власти, которая, с тринадцатого столетия, могла приговорить его к смертной казни, хотя это было запрещено Третьим Латеранским Собором. С 1252 г. Инквизиция получила право использовать пытки против обвиненных в ереси, но это было обычным делом в уголовном праве. Мы можем видеть из этого только важность роли Инквизиции.
Ну, это уж совсем никуда не годится. Казни за ересь по настоянию Церкви стали вводиться где-то с середины XII века. Костры в Рейнских землях второй половины XII столетия уже имели место с одобрения епископской власти, и имели под собой религиозное обоснование: к примеру, Хильдегарды Бингенской, а также рейнских теологов и интеллектуалов. Никто из них при этом не ссылался на ІІІ Латеранский Собор. Папа Иннокентий ІІІ, сам будучи юристом, подготовил почву для введения этих мер в каноническое право. Так, в 1199 году в декреталии Vergentis in senium, он заявил, что еретики подлежат процедурам и карам, предусмотренным римским правом за предательство и измену. Ересь теперь стала не только грехом - преступлением, за которое предусматривалась смертная казнь. В частности, массовые костры еретиков во время крестового похода против альбигойцев вовсе не осуждались ни папой, ни римской курией. Латеранский Собор 1215 года закрепил завоевания и «достижения» этого похода. Хотя публично Иннокений ІІІ ничего не говорил о смертной казни за ересь, однако это наказание практиковалось, как мы видим, задолго до 1231 года, когда оно сделалось «каноническим», и ни один папа этого не осудил. Именно положения и каноны Латеранского собора были включены в антиеретические Статуты Фридриха, принятые под давлением Церкви, и тогда жестокие антиеретические наказания реализовались в этих статутах в полной мере, и тут же были внедрены в каноническое право. Передача еретиков светской власти была не просто передачей - согласно требованиям всех вышеописанных антиеретических мер, вошедших в канонправо, эта передача должна была сопровождаться "debita аnimadversione puniendum” «исполнением должного наказания». Более того, известные всем фразы о том, что такое наказание не должно причинять смерти или калеченья и обходиться «без пролития крови» в приговорах первой, папской Инквизиции не встречаются. (Coll. Doat, XXI. 143.- MSS. Bib. Nat., fonds latin, No. 9992). Что касается пыток, то как правило, первая Инквизиция употребляла их для того, чтобы заставить верующих выдать место пребывания Добрых Людей, а потом поймать их и сжечь. А это, в свою очередь означает, что ни обещаниями, ни запугиваниями, такие сведения им часто не удавалось добыть.
Известнейшие христианские теологи оправдывают эти казни и требуют их (что еще раз доказывает, что необходимость подобных казней нуждалась в теоретическом оправдании) - еретик, говорит Фома Аквинат, это католик, который, даже будучи призван хорошо подумать, выбирает отказ от важных принципов католической веры. (Кстати, Аквинат подчеркивает греческое происхождение слова «ересь» - выбор. Речь идёт о сознательном выборе определенных догматов или позиций, которые противоречат католической вере.) И такой выбор надо наказывать, наказывать смертью худшей, чем фальшивомонетчиков. Еретики должны быть не только отлучены, но казнены смертью. А светские власти не имеют права уклоняться от исполнения этих наказаний. (Ст. 3, Вопрос 11, Secunda Secundae). В свою очередь, сами инквизиторы тоже обосновывают теоретически необходимость казней за веру. К примеру, неизвестный нам инквизитор 13 века, которого цитирует Бернард Ги в своем «Учебнике инквизитора» говорит следующее: «Целью Инквизиции является уничтожение ереси. Ересь не может быть уничтожена, пока не будут уничтожены еретики; еретики не могут быть уничтожены, пока не будут уничтожены их защитники и помощники, и это осуществимо двумя путями - или они будут обращены в истинную католическую веру, или, будучи переданы светской власти, они будут телесно преданы сожжению». Таким образом, нераскаявшийся еретик, преступник, согласно каноническому праву, против величества Бога, осуждался инквизитором, делегированной ему непосредственно папой (викарием Бога на земле) властью, и передавался светской власти для сожжения живьем «в знак его вечного проклятия», как часто писал Бернард Ги в своих приговорах, а также в качестве спектакля для других, чтобы показать им, что ждет того, кто посмеет ослушаться Церкви, и каково гореть в аду. Недаром доминиканские хронисты пишут о таких сожженных, что они «идут из огня земного прямо в огонь вечный» (Гийом Пюилоранский) или «и многие другие были осуждены этими братьями-инквизиторами и их последователями. Их имена вычеркнуты из Книги Жизни, их тела сожжены в этом мире, а души пытаемы в аду» (Гийом Пельиссон).
Вот, к примеру, отрывки из двух приговоров Бернарда Ги - даже не упорствующим еретикам, а двум верующим, уличенным в рецидиве:
«Ты, Понс Амиель, и ты, Фелипа из Тунис, подобно псам, возвращающимся к своей блевотине, вы не побоялись вернуться к своему прошлому преступлению. И не опасаясь даже Суда Божьего, вы впали в ересь, от коей прежде отреклись. Лживо сожалеющие, лживые кающиеся, неисправимые в сем ужасном преступлении, вы отныне недостойны никакой жалости, никакого милосердия. Вы - рецидивисты, и больше никакие обещания и клятвы с вашей стороны не восстановят нашего к вам доверия.
Вследствие чего мы, брат Бернард, инквизитор, посоветовавшись, как должно, с мудрыми людьми, экспертами в гражданском и каноническом праве, а также с набожными лицами, ради чистоты и правоты святой католической веры, положив перед собою святейшее четвероевангелие, чтобы суд наш исходил от лица самого Бога, призываем вас выслушать ваш приговор. Мы объявляем вас повторно впавшими в преступление ереси. Вследствие чего, тебя, Понс Амиель, из Ла Гарда возле Верфей, и тебя, Фелипа Морель, с острова Тунис, в этот день 5 марта 1308 года, мы передаем в руки светской власти из-за мерзости вашего ненавистного преступления и в знак вашего вечного проклятия».
Или доминиканские историки не читают приговоров, вынесенных своими дорогими собратьями?