Менахем Бегин: «В белые ночи»
Глава 23. ОЧЕРЕДИ
«Что дают?» - этот вопрос несется по просторам Советского Союза, из одного конца страны в другой. Советский гражданин никогда не спросит: «Что продают?» Он спрашивает: «Что дают?» - и, получив ответ, становится в конец очереди, и если очень повезет, то после долгого, утомительного стояния он купит на свои деньги то, «что дают». Некоторые даже не задают обычный вопрос и, увидев длинную очередь, занимают место в хвосте. В конце концов выясняется, что это очередь не за хлебом или мылом, а за квитанциями на… дезинфекцию.
В Джизаке я познакомился с еврейкой, у которой муж был русский. У нее было лицо ангела, но судьба обошлась с ней очень жестоко. В результате аварии у нее оказались парализованы обе ноги, и она на всю жизнь была прикована к инвалидной коляске. Ее муж, молодой, энергичный, высокий и красивый человек, был ей предан всей душой. Детей у них не было, и мужу приходилось после работы до поздней ночи простаивать во всевозможных очередях.
Женщина очень жалела мужа, которому приходилось после тяжелой работы стоять в очередях. Не раз она мне жаловалась на жизнь в очередях, отнимающих последние остатки времени и энергии у людей. Я спросил, когда появились в Советском Союзе очереди: еще до войны или с началом войны и потоком беженцев? В ответ она засмеялась: «У нас без очереди невозможно, - сказала она. - Очереди были и до войны, всегда были очереди. Мы этого не стыдимся. Мы знаем, что вам за границей жилось лучше. Но у нас зато имеются высокие цели. Главное - с нами Сталин. А теперь, Менахем Вольфович, расскажите, как было у вас, расскажите, пожалуйста. Как вы доставали продукты?
- Очень просто, - ответил я ей. - Жена звонила утром в бакалейную лавку и заказывала булочки, масло, сыр, а потом мальчик-рассыльный приносил нам все заказанное домой.
Женщина долго весело смеялась.
- Почему вы смеетесь? - удивленно спросил я ее.
- Менахем Вольфович, - ответила она, справившись с приступом смеха. - Ведь мы говорим, как друзья. Я рассказала вам правду об условиях жизни в нашей стране. Почему же вы повторяете слова капиталистической пропаганды?
- Какой такой капиталистической пропаганды? - удивился я. - Я рассказал вам правду. Уверяю вас, что жена именно так и получала продукты, если ей не хотелось самой спуститься в магазин. Вы мне не верите?
- Бросьте, бросьте, Менахем Вольфович. Знаете, мне бы не пришло в голову обижать вас, почему же вы обижаете и оскорбляете меня, считаете дурочкой? Я кое-что слышала из пропаганды о жизни в капиталистических странах, но почему вы должны повторять эти нелепости? Я верю, что вам жилось, легче, чем нам. Но чтобы так, по телефону заказать масло, сыр… Да еще приносят домой?.. Бросьте, бросьте, Менахем Вольфович, и не рассказывайте мне больше сказки.
Все попытки убедить ее кончились провалом. Женщина смеялась и просила: «Бросьте, бросьте». Никак не могла и не хотела поверить, что можно жить без очередей, заказывать товары по телефону и получать с доставкой на дом такие «деликатесы», как масло или швейцарский сыр. Капиталистическая пропаганда - и все тут! Она и ее муж, ровесники революции, даже мечтать не могли о заказе по телефону. Может быть, они в душе желали избавиться от очередей, но сомневались в возможности этого. Если бы очереди немного уменьшились и пришлось простаивать в них меньше времени, они с радостью повторили бы вслед за Сталиным: «Жить стало лучше, жить стало веселей»…
«Что дают?» - этот вопрос несется по просторам Советского Союза, из одного конца страны в другой. Советский гражданин никогда не спросит: «Что продают?» Он спрашивает: «Что дают?» - и, получив ответ, становится в конец очереди, и если очень повезет, то после долгого, утомительного стояния он купит на свои деньги то, «что дают». Некоторые даже не задают обычный вопрос и, увидев длинную очередь, занимают место в хвосте. В конце концов выясняется, что это очередь не за хлебом или мылом, а за квитанциями на… дезинфекцию.
В Джизаке я познакомился с еврейкой, у которой муж был русский. У нее было лицо ангела, но судьба обошлась с ней очень жестоко. В результате аварии у нее оказались парализованы обе ноги, и она на всю жизнь была прикована к инвалидной коляске. Ее муж, молодой, энергичный, высокий и красивый человек, был ей предан всей душой. Детей у них не было, и мужу приходилось после работы до поздней ночи простаивать во всевозможных очередях.
Женщина очень жалела мужа, которому приходилось после тяжелой работы стоять в очередях. Не раз она мне жаловалась на жизнь в очередях, отнимающих последние остатки времени и энергии у людей. Я спросил, когда появились в Советском Союзе очереди: еще до войны или с началом войны и потоком беженцев? В ответ она засмеялась: «У нас без очереди невозможно, - сказала она. - Очереди были и до войны, всегда были очереди. Мы этого не стыдимся. Мы знаем, что вам за границей жилось лучше. Но у нас зато имеются высокие цели. Главное - с нами Сталин. А теперь, Менахем Вольфович, расскажите, как было у вас, расскажите, пожалуйста. Как вы доставали продукты?
- Очень просто, - ответил я ей. - Жена звонила утром в бакалейную лавку и заказывала булочки, масло, сыр, а потом мальчик-рассыльный приносил нам все заказанное домой.
Женщина долго весело смеялась.
- Почему вы смеетесь? - удивленно спросил я ее.
- Менахем Вольфович, - ответила она, справившись с приступом смеха. - Ведь мы говорим, как друзья. Я рассказала вам правду об условиях жизни в нашей стране. Почему же вы повторяете слова капиталистической пропаганды?
- Какой такой капиталистической пропаганды? - удивился я. - Я рассказал вам правду. Уверяю вас, что жена именно так и получала продукты, если ей не хотелось самой спуститься в магазин. Вы мне не верите?
- Бросьте, бросьте, Менахем Вольфович. Знаете, мне бы не пришло в голову обижать вас, почему же вы обижаете и оскорбляете меня, считаете дурочкой? Я кое-что слышала из пропаганды о жизни в капиталистических странах, но почему вы должны повторять эти нелепости? Я верю, что вам жилось, легче, чем нам. Но чтобы так, по телефону заказать масло, сыр… Да еще приносят домой?.. Бросьте, бросьте, Менахем Вольфович, и не рассказывайте мне больше сказки.
Все попытки убедить ее кончились провалом. Женщина смеялась и просила: «Бросьте, бросьте». Никак не могла и не хотела поверить, что можно жить без очередей, заказывать товары по телефону и получать с доставкой на дом такие «деликатесы», как масло или швейцарский сыр. Капиталистическая пропаганда - и все тут! Она и ее муж, ровесники революции, даже мечтать не могли о заказе по телефону. Может быть, они в душе желали избавиться от очередей, но сомневались в возможности этого. Если бы очереди немного уменьшились и пришлось простаивать в них меньше времени, они с радостью повторили бы вслед за Сталиным: «Жить стало лучше, жить стало веселей»…