Песнь самурая под опадающей сакурой.
Оригинал взят у tagaur в Песнь самурая под опадающей сакурой.
Мой долг - служить господину.
Мой господин - это мой народ.
Я - самурай.
Мой господин, как подобает настоящему кавказскому камикадзе, презирал смерть и жизнь. Поэтому он отверг меня, отказался от моего боевого искусства, устав от моего громкого боевого клича «Кияй!», которым я отгонял от него коварных наемников Лень и Равнодушие.
Я - изгнанный самурай.
Не в силах нести бремя отверженного, я оставил родные, горные края и поселился у океана. Долго не получал вестей из дома, но помнил, что если у самурая убили господина, то самурай должен на закате дня обнажить меч, повернуть его к себе острием, взглянуть в отражении клинка на солнце, преисполниться мужества и решительно загрустить.
Я грустный самурай.
Мой господин умер. Убит катаной. Уральский клан разжиревших ниндзь Угээмка перекупил голодных и жадных осетинских ниндзь из клана Кабинетов. Те отвлекли моего господина подлыми песнями сладкоголосых сирен в белых халатах, и столетний смердящий ниндзя с коротким именем Эцэ убил его со спины катаной из сплава кадмия и цинка. Эцэ подкрался под прикрытием зловонного тумана, ползущего из его осыпающейся песком выходной дыры.
Я - самурай без господина.
Теперь мой долг - воспевать глупость моего покойного господина.
Я поющий самурай.
Ветви сакуры склонились надо мной и роняют листву. Не цветет сакура там, откуда я уехал и поэтому жив, а мой господин остался, и поэтому мертв.
Я живой самурай.
А мой господин…
Я грущу о нем. Я кричу ему. Я зову его каждый месяц 5-го числа...
Мой долг - служить господину.
Мой господин - это мой народ.
Я - самурай.
Мой господин, как подобает настоящему кавказскому камикадзе, презирал смерть и жизнь. Поэтому он отверг меня, отказался от моего боевого искусства, устав от моего громкого боевого клича «Кияй!», которым я отгонял от него коварных наемников Лень и Равнодушие.
Я - изгнанный самурай.
Не в силах нести бремя отверженного, я оставил родные, горные края и поселился у океана. Долго не получал вестей из дома, но помнил, что если у самурая убили господина, то самурай должен на закате дня обнажить меч, повернуть его к себе острием, взглянуть в отражении клинка на солнце, преисполниться мужества и решительно загрустить.
Я грустный самурай.
Мой господин умер. Убит катаной. Уральский клан разжиревших ниндзь Угээмка перекупил голодных и жадных осетинских ниндзь из клана Кабинетов. Те отвлекли моего господина подлыми песнями сладкоголосых сирен в белых халатах, и столетний смердящий ниндзя с коротким именем Эцэ убил его со спины катаной из сплава кадмия и цинка. Эцэ подкрался под прикрытием зловонного тумана, ползущего из его осыпающейся песком выходной дыры.
Я - самурай без господина.
Теперь мой долг - воспевать глупость моего покойного господина.
Я поющий самурай.
Ветви сакуры склонились надо мной и роняют листву. Не цветет сакура там, откуда я уехал и поэтому жив, а мой господин остался, и поэтому мертв.
Я живой самурай.
А мой господин…
Я грущу о нем. Я кричу ему. Я зову его каждый месяц 5-го числа...