Вопросы из книги Терри Мартина об утопической национальной политике большевиков/коммунистов
Простой личный вопрос, на который автор не смог ответить
Десять лет назад со мной проводила лето моя бабушка со стороны матери, Маргарет Хорст, вспоминавшая о том, как она, молодая меннонитка, жила в дореволюционном Дагестане, где её соседями были кумыкские татары. А потом, во время революции и гражданской войны, ей довелось стать свидетельницей яростных налётов крестьянских банд Махно на богатую южно-украинскую колонию меннонитов, и только потом, в 1924 году, она наконец покинула Советский Союз и переехала в Канаду, где вошла в состав тамошней диаспоры русских меннонитов. (Протестанты-меннониты, в основном немецко-говорящие, переселились и жили в Российской империи несколько веков. Странно, что Мартин не помнит о своих голландских или немецких корнях. Какие-то “граждане неба” без национальности).
И её рассказы заставили меня, впервые в жизни, задуматься над завораживающей проблемой этничности. Мне никогда не удавалось дать точный ответ на тот простой вопрос, который мне всегда задавали, когда я бывал в России или на Украине: «Кто вы по национальности?» «Меннонит» или «канадец» (единственные ответы, которые имели для меня хоть какой-то смысл) - эти ответы никогда никого не удовлетворяли. Первое относится к религии, а второе - это всего лишь гражданство, говорили мне. Так что можно было бы сказать, что эта книга является пространным объяснением того, почему я, чьи предки покинули России и Украину всего лишь два поколения назад, так до сих пор и не могу дать удовлетворительный ответ на этот, казалось бы, такой простой советский вопрос.
Украинский вопрос
На протяжении всего сталинского периода центральное место в эволюции советской национальной политики принадлежала Украине. Теперь украинский вопрос стал играть ту же роль, которую в дореволюционной России играл вопрос польский. Отчасти это объяснялось одной только численностью: в 1926 году украинцы составляли 21,3 процента общей численности населения Советского Союза, а следующей, по численности, наиболее крупной национальностью были белорусы, составлявшие всего лишь 3,2 процента населения СССР. Фактически украинцы составляли почти половину (45,6 процента) всего нерусского советского населения. Однако украинцы были не просто самой большой, по численности, титульной нацией; кроме того, по количеству их было ещё и вдвое больше любого другого национального меньшинства в РСФСР. И, наконец, на Украине имелись чрезвычайно сильные кадры опытных национальных коммунистов. Украина была расположена вдоль имевшей ключевое значение советско-польской границы. Её трансграничные этнические связи с многочисленным украинским населением Польши в двадцатых годах считались существенным внешнеполитическим преимуществом, а в тридцатых годах расценивались как угроза. Украина имела ключевое значение и в качестве сельскохозяйственного, и в качестве промышленного региона. И в силу всех этих причин Украина сыграла большую роль в определении курса советской национальной политики. А отражением этой роли является внимание, которое в этой книге посвящено Украине.
Русский вопрос
Однако ещё большее значение имел русский вопрос. Русские тоже были советской национальностью, хотя вначале Советское государство и пыталось преуменьшить значение этого неудобного факта. Русский вопрос (то есть вопрос о роли и статусе русского народа, русского языка и русской культуры в Советском Союзе) занимает центральное место в моей книге точно так же, как он занимал центральное место в размышлениях Ленина и Сталина по национальному вопросу. Русский вопрос невозможно понять в отрыве от нерусского вопроса. Политика по отношению к нерусским определяла политику по отношению к русским. Возьмём хотя бы только самый очевидный пример: «позитивные действия» в интересах всех нерусских неизбежно предполагали действия обратного порядка, то есть дискриминацию русских. И единственным наиболее значимым изменением в советской национальной политике является, пожалуй, реабилитация русских, которая началась после 1933 года. Советскую историю невозможно разделить на историю русскую и историю нерусскую: они неразрывно переплетались друг с другом. Советскую историю можно вполне понять только в том случае, если понимать её как историю многонационального государства и многонационального общества.
Десять лет назад со мной проводила лето моя бабушка со стороны матери, Маргарет Хорст, вспоминавшая о том, как она, молодая меннонитка, жила в дореволюционном Дагестане, где её соседями были кумыкские татары. А потом, во время революции и гражданской войны, ей довелось стать свидетельницей яростных налётов крестьянских банд Махно на богатую южно-украинскую колонию меннонитов, и только потом, в 1924 году, она наконец покинула Советский Союз и переехала в Канаду, где вошла в состав тамошней диаспоры русских меннонитов. (Протестанты-меннониты, в основном немецко-говорящие, переселились и жили в Российской империи несколько веков. Странно, что Мартин не помнит о своих голландских или немецких корнях. Какие-то “граждане неба” без национальности).
И её рассказы заставили меня, впервые в жизни, задуматься над завораживающей проблемой этничности. Мне никогда не удавалось дать точный ответ на тот простой вопрос, который мне всегда задавали, когда я бывал в России или на Украине: «Кто вы по национальности?» «Меннонит» или «канадец» (единственные ответы, которые имели для меня хоть какой-то смысл) - эти ответы никогда никого не удовлетворяли. Первое относится к религии, а второе - это всего лишь гражданство, говорили мне. Так что можно было бы сказать, что эта книга является пространным объяснением того, почему я, чьи предки покинули России и Украину всего лишь два поколения назад, так до сих пор и не могу дать удовлетворительный ответ на этот, казалось бы, такой простой советский вопрос.
Украинский вопрос
На протяжении всего сталинского периода центральное место в эволюции советской национальной политики принадлежала Украине. Теперь украинский вопрос стал играть ту же роль, которую в дореволюционной России играл вопрос польский. Отчасти это объяснялось одной только численностью: в 1926 году украинцы составляли 21,3 процента общей численности населения Советского Союза, а следующей, по численности, наиболее крупной национальностью были белорусы, составлявшие всего лишь 3,2 процента населения СССР. Фактически украинцы составляли почти половину (45,6 процента) всего нерусского советского населения. Однако украинцы были не просто самой большой, по численности, титульной нацией; кроме того, по количеству их было ещё и вдвое больше любого другого национального меньшинства в РСФСР. И, наконец, на Украине имелись чрезвычайно сильные кадры опытных национальных коммунистов. Украина была расположена вдоль имевшей ключевое значение советско-польской границы. Её трансграничные этнические связи с многочисленным украинским населением Польши в двадцатых годах считались существенным внешнеполитическим преимуществом, а в тридцатых годах расценивались как угроза. Украина имела ключевое значение и в качестве сельскохозяйственного, и в качестве промышленного региона. И в силу всех этих причин Украина сыграла большую роль в определении курса советской национальной политики. А отражением этой роли является внимание, которое в этой книге посвящено Украине.
Русский вопрос
Однако ещё большее значение имел русский вопрос. Русские тоже были советской национальностью, хотя вначале Советское государство и пыталось преуменьшить значение этого неудобного факта. Русский вопрос (то есть вопрос о роли и статусе русского народа, русского языка и русской культуры в Советском Союзе) занимает центральное место в моей книге точно так же, как он занимал центральное место в размышлениях Ленина и Сталина по национальному вопросу. Русский вопрос невозможно понять в отрыве от нерусского вопроса. Политика по отношению к нерусским определяла политику по отношению к русским. Возьмём хотя бы только самый очевидный пример: «позитивные действия» в интересах всех нерусских неизбежно предполагали действия обратного порядка, то есть дискриминацию русских. И единственным наиболее значимым изменением в советской национальной политике является, пожалуй, реабилитация русских, которая началась после 1933 года. Советскую историю невозможно разделить на историю русскую и историю нерусскую: они неразрывно переплетались друг с другом. Советскую историю можно вполне понять только в том случае, если понимать её как историю многонационального государства и многонационального общества.