марусятерапия
мини-эссе
посвящается
девочке ландышу серебристому
капризному облаку принцессе на горошине
снежинке на моей ладони
- …чего-то там «ла-ла-ла»… Короче, - девчонки ушли…
Странно… Зачем рассказывать то, в чём нет никакого казуса? Что не составляет события. Разве это событие - «девчонки ушли»? - Да они всё время уходят. И об этом говорится всегда одними и теми же словами: «девчонки ушли», - не говорится, а констатируется… (Николай Байтов "Событие")
вот она у меня спрашивает: поправишь прядь моих волос ещё раз?
(и смотрит как мифическая андрогиня)
далее проследовали три месяца любви и полтора месяца страданий
или три месяца страданий и полтора месяца любви. или...
Утро было светлым, чистым, как кристалл.
Ты терять свою свободу не хотела.
Ждал тебя, на птиц смотрел и знал:
Предстоит страданье, что бы я ни сделал. (Мишель Уэльбек)
в руководстве для начинающих Мишель Уэльбек пишет:
"Мир - это непрерывно расширяющееся пространство страдания. В основе мира - ядро страдания.
Всякое существование есть разрастание и сжатие. Вещи страдают, пока не начинают быть.
Небытие, прежде чем стать бытием, содрогается от боли: в отвратительных пароксизмах.
Живые организмы развиваются, усложняются, делаются разнообразнее, но их основа остается неизменной.
Когда достигается определенный уровень сознания, раздается крик. С него начинается поэзия.
Членораздельная речь также. Первый поэтический импульс - обратиться к началу начал. То есть - к страданию."
обратимся же к тому самому началу начал:
она говорила мне что она сфера, такая объемная сфера с бесконечным множеством точек соприкосновения.
и я решительно начал искать эти точки.
но точки это же конечные константы, путь к которым лежит через три ортогональных вектора,
которые и задают трёхмерное пространство нашего существования в пределах этого физического мира.
ага. определим три вектора на которых располагается её сферическое тело:
ось х - это мальчики
ось у - это наркотики
ось z - это искусство
по мере обнаружения новых точек (знакомства с мальчиками, новыми видами наркотиков, областями искусства)
сфера бесконечно расширяется и в хаотичном порядке захватывает экстенсивным путём всё новое пространство вокруг себя. но любое разрастание ограничено собственными возможностями сиречь максимально допустимым растяжением стенок сознания; и если бесконечно надувать воздушный шарик, то он в конце концов лопнет.
а чтобы этого не произошло нужно спустить этот шарик. а спустить его может только страдание,
страдание, вытекающее из заблуждения о смысле своей жизни, страдание, способное остановить бесконечный процесс неподотчётного расширения своих грехов и сказать: ау детка, выгребная яма вашей души полна, загляните внутрь себя и вы отпрянете в ужасе от трупного запаха перегнивших тел и веществ. вы познаёте мир с помощью мальчиков и наркотиков - отлично, но познание не самоцель - оно должно соскребать язвы заблуждений и открывать путь в истинную жизнь,
который будучи найден, наполнит смыслом всё ваше предыдущее нынешнее и будущее бытие.
и она это понимает. она так и говорит: меня все очень любили и боялись потерять, но никто ещё не бросал. и я ищу того, кто бы меня бросил. она понимает и сама ищет страдания, она жаждет его, как жаждут чего-то таинственного и неизведанного. она часто думала о нём и даже представляла его себе, предуготовляя себя к нему, но разве страдание может быть до конца представимым, наших мыслей о нём всегда будет недостаточно, пока мы не познаем всю его глубину. страдание обостряет чувства и ведёт к духовному прозрению, а без этого нету любви.
Лев Толстой говорил:
Для человека два выбора: или, не признавая связи между испытываемыми страданиями и своей жизнью, продолжать нести большинство своих страданий, как мучения, не имеющие никакого смысла, или признать то, что мои заблуждения и поступки, совершенные вследствие их, - мои грехи, какие бы они ни были, - причиною моих страданий, какие бы они ни были, и что мои страдания суть избавление и искупление от грехов моих и других людей каких бы то ни было.
ps: вчера, пока я её ждал, ко мне подошёл босоногий юродивый с отёкшими ступнями и опухшими кистями рук и начал молиться. потом мы говорили с ним о Христе и о том, что для Христа не было праведных и неправедных, он страдал за всех людей одинаково. - Смотри, говорил он мне, показывая на стоящую рядом девушку, - она проститутка, но мы ничем не лучше неё. девушка подошла ко мне, погладила меня по голове и запела незатейливую английскую песенку.
потом мы разговаривали уже втроём - юродивый, проститутка и маленький мальчик.
и в глазах этих людей я увидел ту самую глубину страдания, страдания, которое они сознательно или нет несут во искупление грехов своих моих и других людей. они, этот юродивый и эта проститутка, были намного чище и светлее меня. они ни разу не выругались, ни разу не пожаловались на жизнь, они были так далеки и одновременно ближе всех в тот момент.
(а потом она всё-таки приехала)
посвящается
девочке ландышу серебристому
капризному облаку принцессе на горошине
снежинке на моей ладони
- …чего-то там «ла-ла-ла»… Короче, - девчонки ушли…
Странно… Зачем рассказывать то, в чём нет никакого казуса? Что не составляет события. Разве это событие - «девчонки ушли»? - Да они всё время уходят. И об этом говорится всегда одними и теми же словами: «девчонки ушли», - не говорится, а констатируется… (Николай Байтов "Событие")
вот она у меня спрашивает: поправишь прядь моих волос ещё раз?
(и смотрит как мифическая андрогиня)
далее проследовали три месяца любви и полтора месяца страданий
или три месяца страданий и полтора месяца любви. или...
Утро было светлым, чистым, как кристалл.
Ты терять свою свободу не хотела.
Ждал тебя, на птиц смотрел и знал:
Предстоит страданье, что бы я ни сделал. (Мишель Уэльбек)
в руководстве для начинающих Мишель Уэльбек пишет:
"Мир - это непрерывно расширяющееся пространство страдания. В основе мира - ядро страдания.
Всякое существование есть разрастание и сжатие. Вещи страдают, пока не начинают быть.
Небытие, прежде чем стать бытием, содрогается от боли: в отвратительных пароксизмах.
Живые организмы развиваются, усложняются, делаются разнообразнее, но их основа остается неизменной.
Когда достигается определенный уровень сознания, раздается крик. С него начинается поэзия.
Членораздельная речь также. Первый поэтический импульс - обратиться к началу начал. То есть - к страданию."
обратимся же к тому самому началу начал:
она говорила мне что она сфера, такая объемная сфера с бесконечным множеством точек соприкосновения.
и я решительно начал искать эти точки.
но точки это же конечные константы, путь к которым лежит через три ортогональных вектора,
которые и задают трёхмерное пространство нашего существования в пределах этого физического мира.
ага. определим три вектора на которых располагается её сферическое тело:
ось х - это мальчики
ось у - это наркотики
ось z - это искусство
по мере обнаружения новых точек (знакомства с мальчиками, новыми видами наркотиков, областями искусства)
сфера бесконечно расширяется и в хаотичном порядке захватывает экстенсивным путём всё новое пространство вокруг себя. но любое разрастание ограничено собственными возможностями сиречь максимально допустимым растяжением стенок сознания; и если бесконечно надувать воздушный шарик, то он в конце концов лопнет.
а чтобы этого не произошло нужно спустить этот шарик. а спустить его может только страдание,
страдание, вытекающее из заблуждения о смысле своей жизни, страдание, способное остановить бесконечный процесс неподотчётного расширения своих грехов и сказать: ау детка, выгребная яма вашей души полна, загляните внутрь себя и вы отпрянете в ужасе от трупного запаха перегнивших тел и веществ. вы познаёте мир с помощью мальчиков и наркотиков - отлично, но познание не самоцель - оно должно соскребать язвы заблуждений и открывать путь в истинную жизнь,
который будучи найден, наполнит смыслом всё ваше предыдущее нынешнее и будущее бытие.
и она это понимает. она так и говорит: меня все очень любили и боялись потерять, но никто ещё не бросал. и я ищу того, кто бы меня бросил. она понимает и сама ищет страдания, она жаждет его, как жаждут чего-то таинственного и неизведанного. она часто думала о нём и даже представляла его себе, предуготовляя себя к нему, но разве страдание может быть до конца представимым, наших мыслей о нём всегда будет недостаточно, пока мы не познаем всю его глубину. страдание обостряет чувства и ведёт к духовному прозрению, а без этого нету любви.
Лев Толстой говорил:
Для человека два выбора: или, не признавая связи между испытываемыми страданиями и своей жизнью, продолжать нести большинство своих страданий, как мучения, не имеющие никакого смысла, или признать то, что мои заблуждения и поступки, совершенные вследствие их, - мои грехи, какие бы они ни были, - причиною моих страданий, какие бы они ни были, и что мои страдания суть избавление и искупление от грехов моих и других людей каких бы то ни было.
ps: вчера, пока я её ждал, ко мне подошёл босоногий юродивый с отёкшими ступнями и опухшими кистями рук и начал молиться. потом мы говорили с ним о Христе и о том, что для Христа не было праведных и неправедных, он страдал за всех людей одинаково. - Смотри, говорил он мне, показывая на стоящую рядом девушку, - она проститутка, но мы ничем не лучше неё. девушка подошла ко мне, погладила меня по голове и запела незатейливую английскую песенку.
потом мы разговаривали уже втроём - юродивый, проститутка и маленький мальчик.
и в глазах этих людей я увидел ту самую глубину страдания, страдания, которое они сознательно или нет несут во искупление грехов своих моих и других людей. они, этот юродивый и эта проститутка, были намного чище и светлее меня. они ни разу не выругались, ни разу не пожаловались на жизнь, они были так далеки и одновременно ближе всех в тот момент.
(а потом она всё-таки приехала)