***
***
***
вчера в Порядке Слов представляла свою новую книгу Полина Барскова. Без риска можно сказать - так в России сегодня не пишет никто. Так - это не только качественная хар-ка, но скорее "так" языка, нечто бесконечно узнаваемое (еще бы постакмеизм из крови постсоветской интеллигенции не выводим) и бесконечно далекое (недоступное схватыванию) и отсюда удушающе сжимающее горло нежными пальцами убийцы с детским лицом (не есть ли это синдром вундеркинда или как сама Поина про себя говорила где-то "что-то среднее между манией величия и комплексом неполноценности"). Уехав более 10 лет назад в Штаты, Полина взяла с собой весь великий и могучий подмышку, но не закрыла его в консервную банку протухших смыслов приправив великоросской тоской и холодной эмигрантской желчью невостребованности на родине. Ничего этого и в помине. Язык Барсковой просто вобрал в себя как губка все новые контексты и реалии и всеядно облизался. При этом форма менее всего подверглась синтезу. звукописное, наводненное тропами и взаимонакладывающимися аллюзиями Письмо без разрывов, цезур, насилий - Никаких Элиотов, битников, лэгвидж скулл, - чистой воды русский серебряный модернизм (отсюда кажущеяся легкость восприятия и иллюзия "твоего" языка) + советская неподцензурная поэзия (30-50-х). Но что произошло с контентом и контекстом, с "непредзаданностью смыслов", с дистанцией говорящего, что произошло с интонацией и интенцией. Эта легкость и традиционность формы (при этом преодолевшая всякую тоску по мировой культуре) и совершенно другой (внеположной) Речи и Текста вплетенных в нее, и позволила даже самого неподготовленному уху внимать без сожаления, а самому искушенному успевать вчувствываться и тут же разделять этот свой опыт с сами собой.
***
вчера в Порядке Слов представляла свою новую книгу Полина Барскова. Без риска можно сказать - так в России сегодня не пишет никто. Так - это не только качественная хар-ка, но скорее "так" языка, нечто бесконечно узнаваемое (еще бы постакмеизм из крови постсоветской интеллигенции не выводим) и бесконечно далекое (недоступное схватыванию) и отсюда удушающе сжимающее горло нежными пальцами убийцы с детским лицом (не есть ли это синдром вундеркинда или как сама Поина про себя говорила где-то "что-то среднее между манией величия и комплексом неполноценности"). Уехав более 10 лет назад в Штаты, Полина взяла с собой весь великий и могучий подмышку, но не закрыла его в консервную банку протухших смыслов приправив великоросской тоской и холодной эмигрантской желчью невостребованности на родине. Ничего этого и в помине. Язык Барсковой просто вобрал в себя как губка все новые контексты и реалии и всеядно облизался. При этом форма менее всего подверглась синтезу. звукописное, наводненное тропами и взаимонакладывающимися аллюзиями Письмо без разрывов, цезур, насилий - Никаких Элиотов, битников, лэгвидж скулл, - чистой воды русский серебряный модернизм (отсюда кажущеяся легкость восприятия и иллюзия "твоего" языка) + советская неподцензурная поэзия (30-50-х). Но что произошло с контентом и контекстом, с "непредзаданностью смыслов", с дистанцией говорящего, что произошло с интонацией и интенцией. Эта легкость и традиционность формы (при этом преодолевшая всякую тоску по мировой культуре) и совершенно другой (внеположной) Речи и Текста вплетенных в нее, и позволила даже самого неподготовленному уху внимать без сожаления, а самому искушенному успевать вчувствываться и тут же разделять этот свой опыт с сами собой.