Не читайте классику в комиксах...
В каждом втором посте для обоснования пацифистской позиции используется апелляция к авторитету великого Достоевского, который не допускал мировой гармонии, построенной на слезе ребенка. Утомили, ребята. Фраза про слезу ребенка вложена Достоевским в уста Ивана Карамазова, героя, с которым писатель вовсе не солидаризируется. Более того, в «Дневнике писателя» и в переписке он частично раскрывает свой предварительный замысел относительно романа «Братья Карамазовы»: среди прочего, дать высокий образец убежденного атеиста, в полемике, в противостоянии с которым была бы полностью раскрыта всепобеждающая сила мировоззрения главного героя, русского инока, Алеши. То есть Иван - один из антигероев, философия которого должна быть развенчана в романе. Что и происходит, ведь Иван нравственно санкционирует убийство отца, и, понимая чудовищную греховность своего поступка, сходит с ума, потому что «совесть без Бога - страшная мука».
Достоевский издавал моножурнал (фактически аналог современного блога) как раз в период, когда назревала (1876) и была развязана (1877) очередная заваруха на Балканах. Схема классическая - Турция провоцирует, русские вступаются «за наших», держа, конечно, в уме вожделенные проливы, Европа давит со всех сторон и требует от России убраться восвояси, а заодно преследует вечную цель - экономически ослабить русских, одновременно объявив крестовый поход чужими руками против зарвавшихся варваров. Позиции Достоевского были выражены весьма ясно. Привожу только несколько ярких цитат, с сокращениями, кому интересно, обратитесь к оригиналу («Дневник писателя»). Просто поставьте вместо турок «сами знаете, кого», а вместо болгар - Донбасс, и получится очень современно…
«В наше время чуть не вся Европа влюбилась в турок, более или менее. Прежде, например, ну хоть год назад, хоть и старались в Европе отыскать в турках какие-то национальные великие силы, но в то же время почти все про себя понимали, что делают они это единственно из ненависти к России. Не могли же они в самом деле не понимать, что в Турции нет и не может быть сил правильного и здорового национального организма, мало того, - что и организма-то, может быть, уже не осталось никакого, - до того он расшатан, заражен и сгнил; что турки азиатская орда, а не правильное государство. Но теперь, с тех пор как Турция в войне с Россиею, мало-помалу укрепилось и установилось, в иных местах в Европе, даже уже действительное и серьезное убеждение, что нация эта не только организм, но и имеющий большую силу… мы в сущности воюем не с одними турками, а и с европейскими державами, что множество англичан служат офицерами в турецком войске, что вооружены турки на европейские деньги, что европейская дипломатия во многом стала поперек нашей дороги с самого начала войны, лишив нас помощи естественных союзников наших, лишив нас даже настоящих дорог наших в Турцию. Кроме того, Европа, ненавистью к нам, несомненно ободрила и фанатизм турок…. В довершение там состряпали недавно и заем для турок, в огромный ущерб своему карману…».
«Подвоз патронов в турецкую армию из Англии и Америки колоссальный; достоверно теперь вполне, что турецкий солдат в Плевно тратит в день иной раз по 500 патронов; ни средств, ни денег не могло быть у турок, чтобы так вооружить армию».
«Теперь, конечно, турки рассвирепели и истребляют Болгарию вконец. Они жалеют, что не истребили вовсе. Если мы возьмем Плевно и замедлим двинуться далее, то турки, видя, что, может быть, придется проститься навеки с Болгарией, истребят всё, что только можно в ней истребить, пока есть еще время. Замечательны два мнения: у нас утверждают мудрые до сих пор, что без вмешательства русских болгарин жил бы как у Христа за пазухой и что русские - причина всех его несчастий».
«Положительно есть русские люди, боящиеся даже русских успехов и русских побед. Не потому боятся они, что желают зла русским… вся ошибка этих добрых людей в том, что они всегда видели русский прогресс единственно в самооплевании… Самоуважение нам нужно, наконец, а не самооплевание. Не беспокойтесь: застоя не будет. Война осветит столько нового и заставит столько изменить старого, что вы бы никогда не добились того самооплеванием и поддразниваньем, которые обратились в последнее время лишь в простую забаву».
После блестящих побед русской армии, когда русские войска стояли у стен беззащитного Константинополя, весь «цивилизованный мир» сплотился - только шагните, мы набросимся все сразу, и тогда точно растерзаем. Пришлось пересмотреть Сан-Стефанский мир и подписать Берлинский трактат. Достоевский между тем писал: «Константинополь должен быть наш!». Даже если надо воевать со всем миром… Трудно предположить, что писал бы Федор Михайлович о происходящем сегодня - он отвергал один только тип войны, гражданскую, братоубийственную. Вряд ли он мог предвидеть такую коллизию, как сегодня, когда борются формально два суверенных народа, реально в гражданской войне, где при этом на одной из сторон играет коллективный Запад… О, как… Но, думаю, идея капитуляции ему не была бы близка в любом случае. Вот что он пишет о метафизике войны:
«Не всегда война бич, иногда и спасение… Долгий мир производит апатию, низменность мысли, разврат, притупляет чувства… Христианство само признает факт войны и пророчествует, что меч не прейдет до кончины мира: это очень замечательно и поражает. О, без сомнения, в высшем, в нравственном смысле оно отвергает войны и требует братолюбия. Я сам первый возрадуюсь, когда раскуют мечи на орала. Но вопрос: когда это может случиться? И стоит ли расковывать теперь мечи на орала? Теперешний мир всегда и везде хуже войны, до того хуже, что даже безнравственно становится под конец его поддерживать: нечего ценить, совсем нечего сохранять, совестно и пошло сохранять».
Я не пытаюсь вас убедить, что мы все должны разделять мнения Достоевского - он все-таки прям и резок порой до того, что аж страшно. Я всего лишь настаиваю на том, что перевирать классиков не надо, надо их наследие знать и любить таким, какое оно на самом деле. И перечитывать регулярно, а не бросаться фразочками, засевшими в голове со средней школы. Возвращаясь к великому роману, хочется напомнить, что семья Карамазовых - это символически изображенная Россия, где представлены все типы национального характера: русский инок Алеша; «благородный зверь» Митенька; Иван, страдалец в тупиковости своего надуманного безбожия… И, конечно, тип по верхам европеизировавшегося русского интеллигента - напомаженный бастард Смердяков, нахватавший «от образованных» разных цитаток, и вкручивающий их, не понимая смысла, в цветистую речь пред обомлевшей дурехой, соседкой горничной…
PS Лайфхак от специалиста: вы, если надо на скорую руку подобрать цитатку про пацифизм, загляните за этим лучше ко Льву Николаевичу. А к Федору Михайловичу не заглядывайте - у него все больше про победу христолюбивого русского воинства, да про козни Европы, да про великую Россию. Ну и что-то типа «Константинополь должен быть наш!».
PPS Ко Льву Николаевичу заглядывайте в последние тома собрания, поскольку он в пацифизм ближе к старости ударился, а в молодости браво командовал артиллерийской батареей, воюя за Крым против объединенной Европы...
PPPS Умные люди напомнили, что что о цене мировой гармонии в несколько иной форме Достоевский говорит в Пушкинской речи. О невозможности для Татьяны пути к личному счастью, при котором был бы оскорблен ее муж. Расширяя вопрос, Достоевский спрашивает у читателей, согласились ли бы они осчастливить всех, если бы надо было оскорбить этого честного старика. Не даю здесь цитат, поскольку эта тема очень глубоко вплетена в текст речи, и обыгрывается в обширном фрагменте. В какой мере Достоевский отвечает или не отвечает там на этот вопрос от себя... Мне кажется, что оставляет вопрос открытым. А вы решайте сами - предлагаю обратиться к полному тексту оригинала http://az.lib.ru/d/dostoewskij_f_m/text_0340.shtml