Немного фошызма.
Лауреат Нобелевской премии по экономике Gunnar Myrdal
Получил в одном году вместе с Хайеком.
Однако ...
http://en.wikipedia.org/wiki/Gunnar_Myrdal
Gunnar Myrdal headed a comprehensive study of sociological, economic, anthropological and legal data on race relations in the United States funded by the Carnegie Corporation, starting in 1938. The result of the effort was Gunnar Myrdal's best known work, An American Dilemma: The Negro Problem and Modern Democracy, published in 1944, written with the collaboration of R. M. E. Sterner and Arnold Rose.[6] He characterized the problem of race relations as a dilemma because of a perceived conflict between high ideals, embodied in what he called the "American Creed," on the one hand and poor performance on the other. In the generations since the Civil War, the U.S. had been unable to put its human rights ideals into practice for the African-American tenth of its population.[7] This book was cited by the U.S. Supreme Court in its 1954 decision in Brown v. Board of Education, which outlawed racial segregation in public schools. Myrdal planned on doing a similar study on gender inequality, but he could not find funding for this project so he never completed it.
http://kamen-jahr.livejournal.com/390971.html
http://vivovoco.rsl.ru/VV/JOURNAL/VIET/ROSS.HTM ....
В 1909 г. в Стокгольме было основано общество расовой гигиены, и только годом позднее появилось первое генетическое общество - Общество Менделя. Примерно в это же время возник селекционный центр в Свалефе - один из первых в мире, в котором уже в это время началось соединение селекции и генетики. Г. Нильсон-Эле, связанный с этим центром и получивший мировую известность благодаря исследованиям о наследовании количественных признаков, писал, что расовая биология бесконечно важнее, чем его собственные исследования. В работах государственного Института расовой биологии, созданного в Упсале по специальному решению парламента в 1922 г., вопросы расы занимали центральную роль. Его первый директор Герман Лундборг занимался антропологическим изучением потомства от межрасовых браков, сотрудничая при этом с Ч. Дэвенпортом и С. Холмсом в Америке. Вред межрасовых браков, упадок традиционных шведских ценностей, отрицательное влияние индустриализации и урбанизации на состав населения, утрачивавшее самые ценные расовые элементы, антисемитизм - в эти идеологические тона в той или иной степени окрашивались евгенические исследования при Лундборге. Все резко изменилось после 1933 г., когда с приходом нацистов к власти в Германии направление деятельности института подверглось критике. Социал-демократические политики отвергали расизм и, кроме того, стремились держаться подальше от всего, что пахло нацизмом. Новый директор Гуннар Дальберг был назначен во многом благодаря хорошим связям с левыми политиками, хотя сам институт предпочел бы видеть на этой должности другого ученого, - последователя Лундборга Торстена Сьегрена. Экспедиционные исследования и работы в области физической антропологии были свернуты, а на место расовой биологии пришло изучение наследственных болезней - работа в больницах и архивах, эксперименты на животных с целью определения наследственной природы ряда соматических заболеваний. Именно тогда, в 1936 г., шведским парламентом был принят закон о стерилизации. Один из теоретиков шведской модели социализма Гуннар Мюрдаль охарактеризовал стерилизацию неполноценных как необходимый элемент “великого социального процесса приспособления” человека к современному городскому и индустриальному обществу. Стерилизация была частью социальной инженерии, по словам авторов, очень прочно связанной с другими ее составляющими. С одной стороны, образование и “качество” человеческого материала приобретали все большее значение по мере развития современной экономики. С другой - развитие техники и социальной помощи позволяло все большему числу женщин оставаться дома, посвящая себя воспитанию детей. Но поскольку общество инвестировало средства в деторождение, последнее теряло черты непосредственно частного дела. И возникало опасение, что женщины, которые останутся дома, будут не лучшими с точки зрения наследственности. Таким образом, программа стерилизации основывалась не на расовом фундаменте, - на ценностях расы и крови всегда остается темный налет мистики, ведь их смысл можно понять только изнутри, тому, кто сам принадлежит к данной общности, - а напротив, вдохновлялась идеалом рационального и насквозь “прозрачного” - как модернистское здание из стекла и бетона - общественного устройства. Само понятие “приспособление” подразумевает, что стерилизация не сопровождалась прямым принуждением, как в нацистской Германии. Действительно, в документах, регулировавших стерилизацию в различных скандинавских странах, указывалось, что она не должна происходить с применением насилия. Зато использовались косвенные и цивилизованные формы принуждения, которые, как и следовало ожидать, были по-своему не менее эффективными. В качестве стимула могли выступать освобождение из больницы, разрешение на вступление в брак, прерывание беременности для женщин. Умственно отсталого ребенка, как это было в Дании, могли по результатам тестов забрать в закрытое заведение, а условием возвращения домой поставить стерилизацию. Взрослого, находящегося в больнице, следовало заранее поставить в известность о намечаемой стерилизации и получить его согласие, но даже если он отказывался, рекомендовалось все равно начать подготовку к операции и говорить о ней с пациентом как о решенной, неизбежной и само собой разумеющейся вещи. Инстанции, принимавшие решение о стерилизации, могли различаться в разное время в разных скандинавских странах. Это могли быть министерство здравоохранения, просто два врача, комиссия, включавшая пастора, врача и представителя опеки или органов народного образования. И хотя в Швеции, как и в других скандинавских странах, стерилизация применялась в значительно меньших масштабах, чем в Германии - лишь в 1942 г. ежегодное число стерилизованных превысило тысячу, - многие эксперты в 1930-е гг. были готовы перейти и к более радикальным вариантам: стерилизации следовало подвергнуть бродяг, проституток, всех тех, кто отличался “предрасположением к антисоциальному поведению”. Поскольку социал-демократы заведомо не ассоциировались с нацистами, отказ от евгенической стерилизации произошел не сразу после Второй мировой войны, какое-то время эта практика продолжалась в прежних или даже во все увеличивающихся масштабах. Область ее применения стала сужаться в 50-е гг. А затем, как правило, в 60-70-е гг., в разных скандинавских странах был формально измененен и сам закон. В статье Нильса Ролл-Хансена об истории стерилизации в Норвегии (“Норвежская евгеника: стерилизация как социальная реформа”) с особой остротой ставится вопрос об ответственности науки и ученых. Общество не было бы столь единодушным, если бы сами ученые не пришли к консенсусу. Борьба с вырождением сопровождалась экспансией евгеники как науки и появлением новых институтов и центров. Но ученым не был безразличен результат их рекомендаций и политики стерилизации в целом. И в этом - пафос статьи Ролл-Хансена. Часто генетики сами выступали в роли наиболее резких критиков радикальных евгенических предложений, а также односторонней популяризации, преувеличивавшей возможности этой меры.
Получил в одном году вместе с Хайеком.
Однако ...
http://en.wikipedia.org/wiki/Gunnar_Myrdal
Gunnar Myrdal headed a comprehensive study of sociological, economic, anthropological and legal data on race relations in the United States funded by the Carnegie Corporation, starting in 1938. The result of the effort was Gunnar Myrdal's best known work, An American Dilemma: The Negro Problem and Modern Democracy, published in 1944, written with the collaboration of R. M. E. Sterner and Arnold Rose.[6] He characterized the problem of race relations as a dilemma because of a perceived conflict between high ideals, embodied in what he called the "American Creed," on the one hand and poor performance on the other. In the generations since the Civil War, the U.S. had been unable to put its human rights ideals into practice for the African-American tenth of its population.[7] This book was cited by the U.S. Supreme Court in its 1954 decision in Brown v. Board of Education, which outlawed racial segregation in public schools. Myrdal planned on doing a similar study on gender inequality, but he could not find funding for this project so he never completed it.
http://kamen-jahr.livejournal.com/390971.html
http://vivovoco.rsl.ru/VV/JOURNAL/VIET/ROSS.HTM ....
В 1909 г. в Стокгольме было основано общество расовой гигиены, и только годом позднее появилось первое генетическое общество - Общество Менделя. Примерно в это же время возник селекционный центр в Свалефе - один из первых в мире, в котором уже в это время началось соединение селекции и генетики. Г. Нильсон-Эле, связанный с этим центром и получивший мировую известность благодаря исследованиям о наследовании количественных признаков, писал, что расовая биология бесконечно важнее, чем его собственные исследования. В работах государственного Института расовой биологии, созданного в Упсале по специальному решению парламента в 1922 г., вопросы расы занимали центральную роль. Его первый директор Герман Лундборг занимался антропологическим изучением потомства от межрасовых браков, сотрудничая при этом с Ч. Дэвенпортом и С. Холмсом в Америке. Вред межрасовых браков, упадок традиционных шведских ценностей, отрицательное влияние индустриализации и урбанизации на состав населения, утрачивавшее самые ценные расовые элементы, антисемитизм - в эти идеологические тона в той или иной степени окрашивались евгенические исследования при Лундборге. Все резко изменилось после 1933 г., когда с приходом нацистов к власти в Германии направление деятельности института подверглось критике. Социал-демократические политики отвергали расизм и, кроме того, стремились держаться подальше от всего, что пахло нацизмом. Новый директор Гуннар Дальберг был назначен во многом благодаря хорошим связям с левыми политиками, хотя сам институт предпочел бы видеть на этой должности другого ученого, - последователя Лундборга Торстена Сьегрена. Экспедиционные исследования и работы в области физической антропологии были свернуты, а на место расовой биологии пришло изучение наследственных болезней - работа в больницах и архивах, эксперименты на животных с целью определения наследственной природы ряда соматических заболеваний. Именно тогда, в 1936 г., шведским парламентом был принят закон о стерилизации. Один из теоретиков шведской модели социализма Гуннар Мюрдаль охарактеризовал стерилизацию неполноценных как необходимый элемент “великого социального процесса приспособления” человека к современному городскому и индустриальному обществу. Стерилизация была частью социальной инженерии, по словам авторов, очень прочно связанной с другими ее составляющими. С одной стороны, образование и “качество” человеческого материала приобретали все большее значение по мере развития современной экономики. С другой - развитие техники и социальной помощи позволяло все большему числу женщин оставаться дома, посвящая себя воспитанию детей. Но поскольку общество инвестировало средства в деторождение, последнее теряло черты непосредственно частного дела. И возникало опасение, что женщины, которые останутся дома, будут не лучшими с точки зрения наследственности. Таким образом, программа стерилизации основывалась не на расовом фундаменте, - на ценностях расы и крови всегда остается темный налет мистики, ведь их смысл можно понять только изнутри, тому, кто сам принадлежит к данной общности, - а напротив, вдохновлялась идеалом рационального и насквозь “прозрачного” - как модернистское здание из стекла и бетона - общественного устройства. Само понятие “приспособление” подразумевает, что стерилизация не сопровождалась прямым принуждением, как в нацистской Германии. Действительно, в документах, регулировавших стерилизацию в различных скандинавских странах, указывалось, что она не должна происходить с применением насилия. Зато использовались косвенные и цивилизованные формы принуждения, которые, как и следовало ожидать, были по-своему не менее эффективными. В качестве стимула могли выступать освобождение из больницы, разрешение на вступление в брак, прерывание беременности для женщин. Умственно отсталого ребенка, как это было в Дании, могли по результатам тестов забрать в закрытое заведение, а условием возвращения домой поставить стерилизацию. Взрослого, находящегося в больнице, следовало заранее поставить в известность о намечаемой стерилизации и получить его согласие, но даже если он отказывался, рекомендовалось все равно начать подготовку к операции и говорить о ней с пациентом как о решенной, неизбежной и само собой разумеющейся вещи. Инстанции, принимавшие решение о стерилизации, могли различаться в разное время в разных скандинавских странах. Это могли быть министерство здравоохранения, просто два врача, комиссия, включавшая пастора, врача и представителя опеки или органов народного образования. И хотя в Швеции, как и в других скандинавских странах, стерилизация применялась в значительно меньших масштабах, чем в Германии - лишь в 1942 г. ежегодное число стерилизованных превысило тысячу, - многие эксперты в 1930-е гг. были готовы перейти и к более радикальным вариантам: стерилизации следовало подвергнуть бродяг, проституток, всех тех, кто отличался “предрасположением к антисоциальному поведению”. Поскольку социал-демократы заведомо не ассоциировались с нацистами, отказ от евгенической стерилизации произошел не сразу после Второй мировой войны, какое-то время эта практика продолжалась в прежних или даже во все увеличивающихся масштабах. Область ее применения стала сужаться в 50-е гг. А затем, как правило, в 60-70-е гг., в разных скандинавских странах был формально измененен и сам закон. В статье Нильса Ролл-Хансена об истории стерилизации в Норвегии (“Норвежская евгеника: стерилизация как социальная реформа”) с особой остротой ставится вопрос об ответственности науки и ученых. Общество не было бы столь единодушным, если бы сами ученые не пришли к консенсусу. Борьба с вырождением сопровождалась экспансией евгеники как науки и появлением новых институтов и центров. Но ученым не был безразличен результат их рекомендаций и политики стерилизации в целом. И в этом - пафос статьи Ролл-Хансена. Часто генетики сами выступали в роли наиболее резких критиков радикальных евгенических предложений, а также односторонней популяризации, преувеличивавшей возможности этой меры.