Памяти друга
5 лет назад погиб Айвазов Эдик. Мой друг, брат. Трагедия произошла 14 сентября 2016 года. Мы дружили лет с трех, а знакомы с первых месяцев жизни, выросли в одном владикавказском дворе на ул.Бородинской 4, где он жил и сегодня. Человек необычной души и благородства, искренний и светлый, особенный Человек. Они поехали на Волгу рыбачить, сам он не рыбак, но его попросили составить компанию. Близкие отговаривали в такую даль ехать. "Неудобно отказывать, помогу в дороге, трасса все-таки", - сказал он. И, уже приехав туда, он вдруг заторопился домой, не дожидаясь остальных. По пути в Осетию проезжали Калмыкию, он был на пассажирском сиденье, водитель на плохой дороге не справился с управлением и вылетел на встречку, лоб в лоб столкнувшись с легковушкой. Все остальные участники ДТП с обеих сторон выжили. Кроме Эдика. Он три дня лежал в реанимации в той глуши, где до цивилизации сотни километров и оказать медицинскую помощь в полном объеме было невозможно. Квалифицированных врачей нет, оборудования нет, вывезти по этим дорогам нельзя, хотели вертолетом, но там перепады давления, транспортировке он не подлежал. Была надежда, что выкарабкается, была слабая положительная динамика. Его отец был с ним в палате, когда он на несколько мгновений открыл глаза, приподнялся, собрав все силы, и вскоре его не стало. Когда его привезли вся наша улица и двор наполнились плачем. Горе как-будто заполнило все пространство. В их маленькую квартиру на первом этаже люди шли и шли увидеть его, проститься. Он не был министром, у него не было много родни, его просто очень многие знали, люди любили его, таким он был человеком. "Ты видел его, подходил?", -спрашивали меня наши друзья, соседи. "Он на себя не похож", -добавил кто-то. А я стоял в нашем с ним дворе и не хотел, не мог туда идти. Только ночью, когда почти все разошлись и его уже накрыли, сел рядом. С портрета смотрел Эдик. С портрета. ".....был бы ты жив, я бы тебе сейчас устроил, куда ты поехал, зачем ты поехал". Почему он не выжил, ведь он правда на этом свете, в отличии от большинства из нас, никому не мешал. Почему же его отняли у двоих детей, у родителей, у всех нас - этого мне никогда не понять. В ту ночь мы с его семьей у его гроба говорили о нем, вспоминали, как росли, сколько всего пережили, а утром я его впервые увидел не живым, он лежал в гробу и был очень похож на себя живого, с таким спокойным выражением лица, что казалось просто спит. И от этого все казалось ещё более неестественным. А в обед мы его вынесли во двор, в тот самый двор, в котором мы с ним играли детьми, его гроб стоял под старой липой, на которую мы в детстве постоянно лазили и кидали с нее эти вертушки. Это было возле дверей их дома, там, где его бабушка почти три десятка лет назад от меня, пятилетнего, отогнала рассвирепевшую большую собаку, вцепившуюся и порвавшую мне ногу. Там мы играли в войнушку, там мы играли в хоккей. Каждый фрагмент этого двора был воспоминанием и все они так или иначе были связаны с ним. И когда я стоял там перед его гробом, то все никак не мог принять происходящее, это же Эдик, думал я, Эдик, как он мог умереть? Признаться, как военный я иногда задумывался о том, что могу погибнуть и, представляя это, знал, что есть на этом свете человек, который сможет рассказать на моих похоронах, каким я был, к чему стремился, о чем мечтал, человек, который знает обо мне все с самого детства, который помнит то, что я и сам давно забыл, который мне как настоящий брат. И вот я живой стою перед его гробом и уже ничего не могу изменить. Эдик, который был необыкновенным человеком и другом, олицетворением честности, искренности и добра, его больше нет и уже никогда не будет. Его именем не назовут улиц, ему не вручат посмертных наград, но перед Богом он много выше этого. Эдику было 33 года. У него остался пятилетний сын, который все время спрашивает, когда вернется папа, а его супруга ждет дочь, о которой он так мечтал и которая отца уже никогда не увидит. И понять, принять это не получается. Царство небесное тебе, брат.