Псковскiя сказанiя.
Псковскiя сказанiя о Святой
Равноапостольной Ольгѣ, Княгинѣ Руской.
Изданiе Богородице-Владимiрской Женской Обители.
3365-19th Street San Francisco 10, Calif. VA 4-3475
Предлага́емый отрывокъ изъ поэмы «Псковъ» передаеть сказа́нiя, какъ сохранила ихъ память стараго псковича́, слы́шавшаго ихъ отъ своего отца въ у́стной переда́чѣ въ концѣ по́за-прошлаго вѣка. Л. К. 1.
Надъ рѣко́й заду́мчивой «Вели́кой»,
Надъ веселой бы́строю «Псково́й»
Вождь какой-нибудь дружи́ны невели́кой
Кремль-Дѣти́нецъ заложи́лъ псковско́й.
Кто онъ былъ, и пско́вичи не знаютъ;
А случилось это такъ давно́, -
Лѣтъ не ме́ньше тысячи счита́ютъ,
Съ того́ вре́мени доны́нѣ ужъ прошло́.
На скалѣ слои́стой известко́вой,
При слiя́ньи на́зваиныхъ двухъ рѣкъ,
Въ тѣ поры́ шумѣлъ лишь боръ сосно́вый,
Звѣрь броди́лъ ... Забре́лъ и человѣкъ.
По рѣка́мъ на сѣверъ шли славяне,
И сюда́ съ Днѣпра́ они пришли;
Среди́ нихъ ужъ были хрiстiане,
Свѣтъ Хрiсто́въ сюда они внесли́.
На рѣкѣ́ Великой поселе́нья,
Какъ мы знаемъ, были ужъ давно́;
Два-ли, три, иль бо́льше поколѣ́нiй
Ленъ тамъ сѣ́яли и тка́ли полотно́…
У поро́говъ, невдали́ отъ Пско́ва,
До сихъ поръ стоить одно́ село;
Здѣсь о немъ сказа́ть умѣ́стно «слово»,
Пока́ слѣдъ къ нему не замело́.
То село́ зовутъ теперь «Выбу́та»,
Свято́й Ольгѣ храмъ въ немъ посвяще́нъ;
Вста́рь же зва́ли, говоря́тъ, - «Любу́та»,
Споръ объ этомъ такъ и не рѣшенъ.
2.
Здѣсь дорога́ лѣ́сомь пролега́ла, -
Изъ Избо́рска въ Но́вгородъ вела́, -
И лодья́ у бе́рега стоя́ла.
Запруди́ла рѣку здѣсь скала́,
И вода́ стреми́тельно сбѣга́ла
По поро́гамъ, пѣ́нясь и крутя́сь, -
И опа́сность ло́дьямъ угрожа́ла.
Вотъ сюда прiѣха́лъ Игорь-Князь,
Молодо́й Наслѣ́дникъ Рю́рика-варя́га.
Въ это время къ ло́дьѣ подошла́,
Не смуща́ясь скромностью наря́да,
За собо́ю весла волоча́,
Дѣ́ва ста́тная, краса́вица млада́я,
Ча́шу съ ме́домъ Князю подала́
И покло́нъ отда́ла, приглаша́я
Сѣсть въ лодью́ ... Дружи́на вбро́дъ пошла́…
И лодья́ несе́тся черезъ рѣ́ку;
Дѣ́ва ве́слами тяже́лыми гребе́тъ
И въ лицѣ́ ея́ трево́ги нѣ́ту,
Что лодью́ водо́й въ поро́гъ снесе́тъ.
Не робѣ́я, я́сными оча́ми
Смо́тритъ Князю ю́ному въ глаза́...
Взма́ховъ со́тня си́льными рука́ми...
О́тмель, бе́регъ, - камни и лоза́...
Вотъ и ве́сла вдоль лодьи́ ложа́тся...
Те́мный боръ привѣ́тливо шуми́тъ...
Ча́йки бѣ́лыя надъ ло́дкою кружа́тся...
Князь встае́тъ, смуще́нный, и... молчи́тъ;
Не спѣша́, на брегъ песча́нный схо́дитъ,
Дѣ́вѣ мо́лча ру́ку подае́тъ
И ее́ съ лодьи́ на бере́гъ сво́дить...
Но дружи́нникъ ужъ коня́ ведетъ.
«Какъ же звать тебя, рыба́чка удала́я,
Твое́ имя я хотѣ́лъ бы зна́ть?!»
И сказа́ла дѣ́ва молода́я:
«О́льгой, Князь, меня ты будешь звать!»
«И мое́ ты имя не забу́дешь...
Богъ-Сваро́гъ сюда вернетъ тебя...
Скоро здѣсь ты, Кня́же, сно́ва бу́дешь,
Привела́ тебя сюда судьба!»
Князь «проро́чицѣ» лука́во улыбну́лся,
Съ па́льца снялъ свой пе́рстень золото́й,
На дружи́нника нево́льно огляну́лся,
Дѣ́вѣ, Ольгѣ, о́тдалъ пе́рстень свой.
На сѣдло́ онъ со́коломъ взметну́лся,
Коня́ взды́билъ, въ го́ру поскака́лъ,
Еще разъ на Ольгу огляну́лся
И въ бору́ за со́снами пропа́лъ...
И случи́лось это у поро́говъ,
Близъ Любу́ты, ма́лаго села́,
Когда́ люди вѣ́рили въ «Сваро́говъ»
И Перу́на стра́шныя дѣла́.
3.
Все сбыло́сь, какъ Ольга предсказа́ла, -
Ее́ ра́зумомъ Госпо́дь не обдѣли́лъ;
Въ гра́дѣ, Kíeвѣ она́ Княги́ней ста́ла,
Но недо́лго Игорь-Князь прожи́лъ:
Собира́я дань въ странѣ́ древля́нской,
Игорь былъ древля́нами уби́тъ;
И, храня́ обы́чай всеславя́нскiй,
Ольга имъ жестоко́ мститъ;
Непоко́рныхъ всѣхъ она смиря́етъ;
Святосла́ва, сы́на, отъ враго́въ храни́ть;
Кня́жествомъ сама́ всѣмъ управля́етъ
И несча́стнымъ всѣмъ благотвори́тъ...
Мча́тся го́ды бы́строй чередо́ю...
Святосла́въ давно́ ужъ возмужа́лъ
И мече́мъ и твердо́ю руко́ю
Ю́жной Ру́си сла́ву создава́лъ;
Жизнь свою онъ проводи́лъ въ похо́дахъ;
Свою́ мать люби́лъ и уважа́лъ;
Въ сто́льный Кíевъ-градъ явля́лся мимохо́домъ
И княже́нье ма́тери ввѣря́лъ.
Хрiстiа́нство Ольга ужъ приня́ла...
Созрѣва́ть и внукъ, Влади́мiръ, сталъ;
И въ труда́хъ Княги́ня устава́ла...
При́зракъ ста́рости предъ ней возста́лъ...
И карти́ны ю́ности предста́ли:
Край родно́й, Любу́та и рѣка́,
Безконе́чныя лѣсны́я да́ли...
И семья́ сѣдо́го рыбака́...
И Княги́ня вско́рѣ порѣши́ла
Ро́дину еще́ разъ повида́ть, -
И не ме́для ло́дьи снаряди́ла,
Повелѣ́ла къ при́стани пода́ть.
Со свое́й семье́ю распрости́вшись,
Въ край роди́мый Ольга поплыла́.
Тамъ она, отъ всѣхъ заботъ укры́вшись,
Мно́го мѣ́сяцевъ, должн̀о быть, прожила́.
Сохрани́лись въ Пско́вѣ мно́гiя сказа́нья,
О Княги́нѣ Ольгѣ есть еще́ одно́,
Въ немъ есть слѣдъ ея́ здѣсь пребыва́нья,
И «Кресто́мъ» ея́ оно́ закрѣплено́.
4.
Отъ поро́говъ по рѣкѣ́ Вели́кой
По тече́нью внизъ лодья́ плыве́тъ,
Въ ней Княги́ня съ просвѣтле́ннымъ ли́комъ
Рѣчь съ гребца́ми о Хрiстѣ́ веде́тъ.
Иногда́ Княги́ня умолка́етъ
И съ улы́бкой гру́стною на брегъ гляди́тъ,
Уголо́къ люби́мый вспомина́етъ,
И слеза́ въ глаза́хъ ея́ блести́тъ:
Вотъ напра́во у́стье рѣ́чки ма́лой;
Тутъ всегда́ бога́тый былъ уло́въ;
Земляни́ки въ «крю́чахъ» ско́лько а́лой
И во мху́, въ бору́ - боровико́въ!
Сно́ва у́стье рѣ́чки многово́дной;
На холмѣ́ могу́чiй дубъ стои́ть;
Во́кругъ ду́ба въ пля́скѣ хорово́дной
Ольга дѣ́вушекъ пою́щихъ зритъ...
По друго́му бе́регу Вели́кой
Лѣсъ боло́тистый сплошно́й стѣно́й стои́тъ
Собира́ла Ольга здѣсь брусни́ку...
Подъ обры́вомъ, тамъ вотъ ключъ кипи́тъ.
А лодья́ плыве́тъ, плыве́тъ все ти́ше...
Спра́ва же́лтые сыпу́чiе пески́…
Берега́ стано́вятся все вы́ше,
Обнажа́ются скали́стые слои́.
Вотъ и о́тмель, тростники́ - «Миро́жа».
Да́льше спра́ва вы́сится скала́,
А рѣка́ на о́зеро похо́жа, -
Она́ вдругъ въ излу́чину ушла́.
Въ это «о́зеро» рѣка́ «Пскова́» впада́етъ,
Съ дномъ песча́ннымъ и не глубока́.
Все это Княги́ня съ дѣ́тства зна́етъ, -
Здѣсь съ отцо́мъ не разъ рыба́чила она́.
Но гребца́мъ пора́ и отдохну́ть.
Ольга лѣ́вый бе́регъ избира́етъ,
Чтобъ отсю́да на скалу́ взгляну́ть.
Те́плый ве́черъ.... къ сну располага́етъ
Кстати здѣсь есть ключь студе́ный, чи́стый,
Да и бе́регъ здѣсь не крутъ и не высо́къ;
Ли́па ста́рая въ цѣвту́ - шате́ръ души́стый
И зеле́ный ба́рхатный лужо́къ.
И Княги́ня на́ берегъ вступи́ла,
Подняла́сь повы́ше на буго́ръ,
Кре́стнымъ зна́менемъ прива́лъ весь осѣни́ла,
Прилегла́ подъ ли́пой на кове́ръ.
Тьма сгуща́лась, зо́рька догора́ла;
И гребцы́ ого́нь ужъ разожгли́;
О́льги спу́тница за ли́пой задрема́ла;
Надъ рѣко́й тума́ны залегли́.
На скалѣ́ сгустились то́же тѣ́ни,
И гребцы́, поку́шавъ, спать легли́.
А Княги́ня ста́ла на колѣ́ни;
Сле́зы ти́хiя изъ глазъ текли́:
За родны́хъ славя́нъ она́ моли́лась,
Чтобъ Госпо́дь ихъ ра́зумъ просвѣти́лъ,
Чтобъ въ ихъ ду́шахъ и́стина роди́лась,
Чтобъ Хрiсто́съ лѣса́ ихъ посѣти́лъ...
Помоли́вшись, къ ли́пѣ прислони́лась.
Ея́ мы́сли въ Кíевъ унесли́сь, -
И о бли́зкихъ сно́ва помоли́лась,
И ея́ трево́ги улегли́сь...
Тишина́... Но жизнь лишь затаи́лась:
Надъ рѣко́ю у́тки пронесли́сь,
Въ небеса́хъ поме́ркшихъ звѣ́зды засвѣти́лись,
«Ночники́» охото́й заняли́сь.
Ры́ба кру́пная въ водѣ́ всплесну́ла...
Сти́хло все опя́ть. Княги́ня прилегла́,
Утоми́вшись, и она́ засну́ла.
Надъ лицо́мъ ея́ свѣти́лась но́чи мгла́...
И присни́лся вѣ́щiй сонъ Княги́нѣ:
Ей присни́лось, бу́дто на скалѣ́,
Въ городи́щѣ, на ея́ верши́нѣ
Бо́жiй храмъ подня́лся въ вышинѣ́;
Онъ пятью́ увѣ́нчанъ купола́ми,
И изъ камня́ весь сооруже́нъ,
Золоче́ными пятью́ креста́ми
Въ синеву́ небе́съ онъ погруже́нъ…
Сводъ небе́сный вдругъ надъ нимъ раскры́лся,
Снѣ́жно-бѣ́лый, нѣ́жный голубо́къ
На́ крестъ гла́вный ти́хо опусти́лся:
И луче́й сiя́ющiй пото́къ
Изъ око́нъ струя́ми вдругъ поли́лся...
А вверху́, въ лазу́рныхъ небеса́хъ
Ликъ Хрiста́ внеза́пно появи́лся
Съ я́сною улы́бкой на уста́хъ;
И надъ Нимъ сiя́ли «Бе́здны Свѣ́та»
- О́бразъ Вседержи́теля-Творца́!..
И безмѣ́рной ра́достью согрѣ́та
Пробуди́лась Ольга о́то сна́.
Надъ скало́ю свѣ́тлая заря́
Въ облачка́хъ давно́ ужъ золоти́лась
И сiя́ла я́ркая звѣзда́.
Вотъ и со́лнце надъ скало́й яви́лось.
Сно́ва ви́дитъ Ольга чу́до наяву́:
Хра́ма тѣнь въ рѣкѣ́, изобрази́лась,
И взгляну́ла Ольга на скалу́,
Но тѣмъ вре́менемъ видѣ́нье скры́лось.
И Княги́ня горячо́ моли́лась,
Го́спода за сонъ благодаря́...
Подняла́сь съ колѣ́нъ, въ ключѣ́ умы́лась
И гребцо́въ тогда́ ужъ подняла́.
И неме́для же распоряди́лась,
Никому́ о снѣ не говоря́,
О Хрiстѣ́, чтобъ па́мять утверди́лась,
Крестъ дубо́вый здѣсь поста́вить у ключа́.
А пото́мъ съ лодьи́ имъ указа́ла,
Гдѣ имъ храмъ и го́родъ заложи́ть.
И тогда́ она́ одна́ лишь зна́ла,
Что здѣсь «стра́жи Ру́си» бу́дутъ жить,
Что вѣка́ми будетъ ихъ Госпо́дь храни́ть,
«Пресвята́я Тро́ица» щито́мъ имъ бу́детъ,
Что здѣсь бу́дутъ Ольги па́мять чтить,
Пока́ Русь о Бо́гѣ не забу́детъ...
Въ О́льгиной лодьѣ́ былъ вѣ́рный во́инъ,
И пору́чено было́ ему́ ука́зъ храни́ть,
Онъ довѣ́рiя, коне́чно, былъ досто́инъ
И не могъ ука́зъ тотъ позабы́ть.
Въ Кiевъ Ольга вско́рѣ возврати́лась,
Въ се́рдцѣ, сонъ проро́ческiй храня́,
И съ люби́мымъ вну́комъ подѣли́лась
Тѣмъ что зна́ла лишь ея́ душа́.
«О́льгинъ Крестъ» не разъ возобновля́лся
- Такъ его прозва́ли псковичи́ -
И тепе́рь тамъ па́мятникъ оста́лся;
Но пони́кли дре́внiе ключи́.
«О́льгинъ Крестъ» - тепе́рь часо́вня,
Въ ней внутри́ коло́дезь небольшо́й.
Ви́дѣлъ я ее́, - она́ тепе́рь «безмо́лвна»
И забы́тая «тоску́етъ» надъ рѣко́й. Л. К. 1946 г. Баварiя.