«Такъ что же было въ Германiи 1938-1945 годы?» - часть 3-iя.
Часть 1-ая.
Часть 2-ая.
Научная стратегiя.
По Суворову мы только служили панихиды. Даже и наша литература обошла его почти полнымъ молчаніемъ. Единственно цѣнное, что было написано объ этомъ Человѣкѣ, было написано М. Алдановымъ - не генераломъ, не военнымъ и даже не Рускимъ...
А всѣ остальные - генералы, военные и Рускіе - пережевываютъ Клаузевицей и забываютъ факты.
Если мы будемъ основываться на фактахъ, и только на фактахъ, то мы можемъ установить такой ходъ событій.
Вотъ Германская «военная машина» пошла въ ходъ. Она ломала все, что было или совершенно сла́бо (Польша), или вовсе не подготовлено (Франція), или воевать не желало (СССР начала войны). Было очень легко и просто захватывать въ коте́лъ Кутно Польскіе арміи, не имѣвшіе ни Авiаціи, ни танковъ, почти не имѣвшіе артиллеріи и численно раза въ три слабѣе, чѣмъ Нѣмецкіе войска. Было очень легко и просто устраивать «прорывы» на совѣтскомъ фронтѣ, когда цѣлые дивизіи переходили на Нѣмецкую сторону и когда «прорывы» вырастали сами по себѣ. Но когда «наука о войнѣ» (подавленіе воли противника путемъ примѣненія предѣльной безпощадности) продемонстрировала Рускому Ивану необходимость сопротивленія съ такой же «предѣльной безпощадностью», то съ прорывами и котлами было ко́нчено сразу. Когда у Альма-Амейна появилась еще импровизированная, совсѣмъ новоро́жденная Англійская Армія, то съ походомъ на Егνпетъ было кончено сразу, и тогда научнымъ работникамъ философіи войны только и оставалось гордиться тѣмъ, что не всѣ они попали въ плѣнъ.
Мы не должны забывать о той колоссальной помощи, которую Міровой идіотизмъ оказалъ Нѣмецкому безумію.
Терминъ «идіотизмъ» принадлежитъ не мнѣ. Это У. Черчилль такъ характеризуетъ довоенную политику союзниковъ.
Въ самомъ дѣлѣ, Англичане боялись войны и поэтому не хотѣли къ ней готовиться. Чехію сдали безъ боя. Польшѣ не помогъ никто, хотя Сталинъ помогъ Германіи. Даніи, Норвегіи, Голландіи не помогъ никто, какъ и они никому не помогли. Въ моментъ занятія Чехіи, Франція, по даннымъ Черчилля, имѣла на Франко-Германской границѣ 71 дивизію противъ пяти Нѣмецкихъ - Франція и пальцемъ не пошевелила. Гитлеръ атакуетъ Францію - у той нѣтъ ни Авiаціи, ни порядка, - и Сталинъ всячески помогаетъ своему товарищу по профессіи (т.-е. Гитлеру). Бельгія капитулируетъ, Англія кое-какъ уноситъ свои ноги, и Сталинъ оказывается одинъ на одинъ со своимъ товарищемъ по профессіи. Товарищъ по профессіи претъ на Востокъ, и союзники довольно спокойно ждутъ, пока Иванъ Обломовъ не обломаетъ Гитлеру его самыхъ послѣднихъ реберъ. Союзное командованіе тянетъ какъ можетъ со Вторымъ фронтомъ и отдаетъ по Войскамъ приказы не соваться зря и не тратить крови. Вся война перекладывается на плечи Руской партизанщины. И научные прогнозы генерала Кайтеля проваливаются истинно блестящимъ образомъ: партизанщина съѣдаетъ военную машину «по винтикамъ, по кирпичикамъ». И Сталинградскій рычагъ этой машины остался безъ снабженія...
Нѣмецкая наука о войнѣ одерживала побѣды только надъ тѣми противниками, для которыхъ никакой «науки» и вовсе не было нужно. Польшу Германія превосходила силами, разъ, вѣроятно, въ десять. Францію - раза, вѣроятно, въ четыре, и тутъ можно было обойтись и безъ джіу-джитсу, просто подавить превосходствомъ силъ. Но когда силы хотя бы приблизительно уравновѣшивались, то никакая наука ничѣмъ не помогала. И начинался откатъ - и отъ Нила, и отъ Волги. И никакая философія войны ничего не организовала - ни передъ Волгой, ни передъ Ниломъ. Померанскій гренадеръ своими че́стными костями заплатилъ за безуміе науки и за идіотизмъ философіи.
Оставаясь на почвѣ, такъ сказать, чистой абстракціи, мы могли бы сказать: если ни одно государство міра не можетъ быть организовано на началахъ философіи, если ни одно человѣческое общежитіе не можетъ быть организовано на началахъ философіи, если ни семья, ни искусство, ни бытъ, ни хозяйство не могутъ быть основаны на началахъ философіи - то какое основаніе ожидать, что на началахъ философіи, всякой философіи, какой бы то ни было философіи, можно организовать и войну, и побѣду?
Сейчасъ и мы, и Нѣмцы сидимъ въ почти одинаковой дырѣ. Но это еще не конецъ, еще не са́мое дно. При томъ уровнѣ разума, который сейчасъ демонстрируютъ и Нѣмцы, и союзники, война будетъ вестись на территоріи Германіи, и отъ Германіи не останется почти ничего. При томъ уровнѣ философіи, которой руководствуется товарищъ Сталинъ - безпредѣльное расширеніе при безпощадности средствъ, - мы еще переживемъ вещи, которые, можетъ быть, заставятъ насъ отъ Гегелей и Клаузевицей обратиться къ Се́ргію Радонежскому и Александру Суворову.
Что жъ? Лучше поздно, чѣмъ никогда.
Философiя политики. Совсѣмъ на дняхъ я случайно получилъ гектографированные листки Російскаго Общевоинскаго Союза, неизвѣстно гдѣ и́зданные и неизвѣстно кѣмъ написанные. Въ ихъ заголовкѣ сказано, что они издаются руководствомъ РОВС и предназначены для «единомышленниковъ». Мнѣ лично очень отрадно попасть наконецъ въ ряды этихъ единомышленниковъ: въ пяти номерахъ бюллетеня нѣтъ ни одного слова, подъ которымъ не могъ бы подписаться и я. Къ матерiаламъ этихъ бюллетеней я еще вернусь, на этотъ разъ никакъ не для критики. Пока что хотѣлъ бы, отступая отъ «Германской темы», дать изъ этихъ бюллетеней такую цитату: «Трудно предположить, чтобы кто-нибудь изъ насъ вѣрилъ въ возможность существованія Росіи въ республиканской формѣ. Но искренній и убѣжденный монархистъ не можетъ не понимать, что Царя надо заслужить, что ему надо подготовить мѣсто въ сердцахъ и на Тронѣ. Нельзя предавать Государя опять на изоляцію, измѣну и поруганіе. Вѣрность требуетъ отъ насъ политическаго такта, самовоспитанія, отбора людей чести и опыта». Это очень важная цитата. Она означаетъ то, что съ Корниловскими лозунгами «Царь намъ не кумиръ», слава Богу, покончено. Она также означаетъ и то, что, вѣроятно, покончено съ цѣлымъ рядомъ старыхъ споровъ. Монархическое кредо новой линіи РОВС выражено очень осторожно, но бо́льшаго отъ чисто военной организаціи требовать трудно. Гораздо яснѣе и ярче сформулирована точка зрѣнія РОВС на Германскую политику по отношенію къ Росіи.
«Рускіе люди, прожившіе хотя бы нѣсколько лѣтъ въ Германіи между двумя Міровыми во́йнами, видѣли и знали, что Германцы не отказались отъ движенія на Востокъ, отъ завоеванія Укра́ины, Польши и Прибалтики, и что они готовятъ новый походъ на Росію. Руская эмиграція, жившая въ другихъ стра́нахъ, не понимала этого или не хотѣла съ этимъ считаться. Она предпочитала разсуждать по опасной схемѣ: «Врагъ моего врага - мой союзникъ» и по наивности готова была сочувствовать Гитлеру.
Надо надѣяться, что нынѣ эти иллюзіи изжиты. Цѣль Германіи была совсѣмъ не въ томъ, чтобы «освободить міръ отъ коммунистовъ», и даже не въ томъ, чтобы присоединить Восточные страны, но въ томъ, чтобы обезлю́дить важнѣйшіе области Росіи и заселить ихъ Нѣмцами.
Ихъ планъ былъ задуманъ давно:
1. Разорить и ослабить Росію войной и революціей.
2. Истребить Рускую національную интеллигенцію руками большевиковъ (это старый Германскій пріемъ «обезглавле́нія» Народа, примѣненный съ успѣхомъ къ Саксамъ, Чехамъ и Западнымъ Славянамъ).
3. Истребить по возможности Руское населеніе въ захватываемыхъ областяхъ (отсюда голодные и раздѣтые концлагери, «остарба́йтерство», система «заложничества» и т. д. Аушви́цкіе печи для Евреевъ были только генеральной репетиціей массоваго истребленія въ завоеванныхъ областяхъ).
4. Заселить и Германизировать оккупированные области.
5. Расчленить остальную Росію (демагогія среди Рускихъ національныхъ меньшинствъ) и обезпечить повсюду маріонеточные Германофильскіе правительства.
Такимъ образомъ, вторая война, въ которую Гитлеръ возродилъ и вынесъ на Востокъ имперiализмъ съ его традиціонными пріемами, обнажила всю глубину національнаго презрѣнія, ненависти и жестокости Германцевъ къ Рускому Народу. Мы должны додумать до конца и покончить разъ навсегда съ сентиментальными иллюзіями. Послѣ большевиковъ Германія есть главный національный врагъ Росіи, единственный, могу́щій посягну́ть и дважды посягавшій на ее бытіе́ и не останавливающійся ни передъ какими средствами. Эта инстинктивная мечта нѣсколькихъ Германскихъ поколѣній - двинуться на Востокъ и превратить Росію, по Нѣмецкому выраженію, въ «историческую кучу навоза», - не можетъ и не должна считаться «угасшей» и нынѣ: она возродится при первой же политической конъюнктурѣ. Поэтому сильная Германія есть Руская національная опасность».
Это, въ сущности, то, о чѣмъ я писалъ: мы, Рускіе люди, прожившіе хотя бы нѣсколько лѣтъ въ Германіи, видѣли и знали, что именно собирается Германія нести «на Востокъ». РОВС-овская сводка Нѣмецкихъ плановъ совершенно точна́. Мы, Рускіе люди, жившіе въ эти годы въ Германіи, могли бы дополнить эту сводку цѣлымъ рядомъ дополнительныхъ данныхъ и иллюстрацій.
Мы, Рускіе люди, жившіе въ Германіи, со Власовымъ не пошли. «Соцiалистическій Вѣстникъ» можетъ утѣшаться тѣмъ, что мы, эти Рускіе люди, оказались для Власова слишкомъ реакціонными. Но это очень плохое утѣшеніе. И́бо вѣдь кромѣ генерала Власова существовалъ еще и генералъ Красновъ. Неужели Р. Абрамовичъ можетъ предположить, что генералъ В. В. Биску́пскій, генералъ А. А. Фонъ Ла́мпѣ, полковникъ Н. Д. Скало́й, С. Л. Войцехо́вскій и И. Л. Солоне́вичъ оказались слишкомъ реакціонными даже и для генерала П. Н. Краснова? Мы, Рускіе люди, жившіе въ эти годы въ Германіи, видѣли и знали, что дѣло идетъ объ уничтоженіи Росіи и Рускаго Народа. Генералъ А. А. Власовъ этого не зналъ. Генералъ П. Н. Красновъ это зналъ. До моего пріѣзда въ Германію не зналъ этого и я.
Обо всемъ этомъ нужно твердить, твердить и твердить: наша книжная, цитатная, философская интеллигенція наполнила наши мозги - и мои въ томъ числѣ - совершеннѣйшимъ вздоромъ. Мнѣ, какъ, вѣроятно, и вамъ, Германія представлялась «страной Гегеля и Гетѣ», оплотомъ культуры противъ большевицкаго варварства, страной всего того, что я уже не разъ перечислялъ: всякой науки, всякой философіи и всякой философіи всякой науки. Въ Германіи я попалъ въ положеніе того анекдотическаго Еврея, который, глядя на жирафа въ зоологическомъ саду, упорно твердилъ: «Нѣтъ, не можетъ быть».
Насъ заѣли цитаты. Мы поддали́сь иллюзіямъ. Казалось совершенно невѣроятнымъ, чтобы «народъ Гегеля и Гетѣ», Канта и Бетховена и прочихъ и прочихъ могъ бы проявить одновре́менно и такую степень звѣрства, и такую степень слѣпоты. Казалось совершенно невѣроятнымъ, чтобы Гитлеръ, громившій Вильгельма за ошибку войны на два фронта, самъ втемяшился бы именно въ такую войну. Казалось невѣроятнымъ, чтобы изъ катастрофы Первой Міровой войны Нѣмцы не вынесли бы никакого поученія для Второй. Казалось невѣроятнымъ, чтобы страна, послѣ Версаля перебивавшаяся съ хлѣба на квасъ, рискнула бы бросить вызовъ всему остальному человѣчеству. И казалось совершенно ужъ невѣроятнымъ, чтобы Родина такихъ наукъ, какъ философія исторіи и прочаго въ этомъ родѣ, могла бы опуститься до уровня даже не идіотизма, а просто психоза. Все это казалось невѣроятнымъ. Все это оказалось дѣйствительностью.
Если бы наши го́ловы не были забиты цитатами, то мы обязаны были бы заранѣе вспомнить такой ходъ вещей. Очень простой ходъ очень простыхъ вещей.
Приблизительно послѣ того, какъ Государь Императоръ Александръ III запретилъ Германіи Бисмарка добить Францію (Франція это, конечно, забыла), Германія дѣлаетъ все, чтобы ликвидировать Росію. Съ того времени, когда мелкіе Славянскіе племена, вродѣ Чеховъ и Поляковъ, перестали играть какую бы то ни было историческую роль, Нѣмецкій «Дрангъ нахъ О́стенъ» обратился на Росію. Въ Галиціи былъ созданъ первый плацдармъ расчлененія Руской государственности. Война 1914-1918 годовъ была на́чата изъ-за «Рускихъ просторовъ». И на́чата была въ 1914 году, и́бо въ 1917-мъ начать ее было бы уже невозможно: Руская Армія была бы уже перевооружена. Точно такъ же была на́чата и Японская война: вовсе не потому, что какіе-то тамъ Алексѣевы на какихъ-то тамъ лѣсныхъ концессіяхъ воровали или не воровали какіе-то тамъ деньги, а просто и прозаически потому, что къ 1907 году Великій Сибирскій путь былъ бы окончательно законченъ и тогда воевать съ Росіей было бы поздно. Японія въ 1905 году и Германія въ 1914 году на́чали свои во́йны вовсе не потому, что кто-то тамъ въ кого-то стрѣлялъ или не стрѣлялъ, и не потому, что Сазоновъ послалъ или не послалъ такую-то или такую-то ноту, а просто и прозаически потому, что въ 1907-мъ и въ 1917 году съ Росіей воевать было бы уже нельзя.
Разумѣется, между Японіей и Германіей существуетъ нѣкоторая разница. По адресу Японіи мы были «агрессорами»: изъ-за десяти тысячъ верстъ пришли Обломовы и усѣлись на берегахъ, которые Японіи никакъ не могли быть безразличны. Преисполненные всякихъ мужественныхъ качествъ Японскіе самураи какъ-то за двѣ тысячи лѣтъ Японской исторіи не догадались переплыть Охотское морѣ. Здѣсь было то, что называется столкновеніемъ жизненныхъ интересовъ. Всей нашей Азiатской Росіи нуженъ былъ выходъ къ Океану, и Японіи никакъ не было нужно, чтобы этотъ выходъ находился бы въ Портъ-Артурѣ. Словомъ, это была, такъ сказать, нормальная война изъ-за, такъ сказать, нормальныхъ интересовъ двухъ конкурирующихъ странъ. Это была война за интересы. Но это не была война за жизнь или за смерть.
Германія поставила вопросъ о жизни и смерти. Начиная отъ Гегеля съ его обоготвореніемъ Прусской государственности и кончая Розенбергомъ съ его Высшей Расой, въ сущности вся Германская философія, исторіографія, публицистика и прочее были нацѣлены на ликвидацію Росіи - о чемъ наши профессора́, конечно, намъ ни слова не сказали. Война 1914-1918 годовъ была на́чата, конечно, во имя «Рускихъ просторовъ» - морскіе просторы Германія имѣла и безъ войны. До этой войны Германія поддерживала всякіе теоріи раздѣла Росіи, во время войны Германія использовала Ленина и Ко. Германія первая признала совѣтскую власть, и всѣ правительства Германіи - правительства Вильгельма, Эберта, Гинденбурга, Гитлера, - всѣ они давали совѣтской власти свои кредиты. За нѣсколько лѣтъ до Второй Міровой войны М. Алдановъ писалъ о томъ, насколько Германія была бы богаче и счастливѣе, если бы хотя бы часть тѣхъ силъ, которые она потратила на поддержку большевизма, она использовала бы для его ликвидаціи. Сейчасъ мы можемъ сказать: бѣднѣе и несчастнѣе Германія, во всякомъ случаѣ, не была бы. Но сейчасъ мы обязаны констатировать и тотъ совершенно несомнѣнный фактъ, что десятилѣтіями Германія дѣлала все, что только было въ ее силахъ, для того чтобы разложить и ликвидировать не только Рускую Государственность, но и Рускій Народъ.
Бюллетень РОВС говоритъ объ «инстинктивной мечтѣ нѣсколькихъ Германскихъ поколѣній». Я бы этого не сказалъ: въ народной массѣ Германіи я никакихъ такихъ инстинктовъ замѣтить не смогъ. Но Германская интеллигенція дѣйствительно поколѣніями и поколѣніями воспитывалась - или самовоспитывалась - въ мечтѣ о ликвидаціи Славянства вообще и Росіи въ частности. Съ 1917-го по 1941 годъ большевизмъ казался ей наиболѣе дѣ́йственнымъ средствомъ ликвидаціи и нашего Народа и нашей Страны. Но не помогъ даже и большевизмъ. Какимъ-то поистинѣ роковымъ образомъ на Германію обрушилась вся ея́ собственная продукція и философія войны, проповѣдовавшая предѣльную безпощадность, и Дерулюфтъ, строившій совѣтскую авiацію, и милліоны, вложенные въ финансированіе Ленина и Троцкаго, и Гегель, поставленный Марксомъ «съ головы на́ ноги», и Сталинъ, можетъ быть, спасенный раскрытіемъ заговора Тухачевскаго. Бюллетень РОВС правъ: «Нѣмецкая мечта о движеніи на Востокъ не можетъ считаться угасшей». Но онъ не совсѣмъ правъ, когда пишетъ: «Она возродится при первой же политической конъюнктурѣ»: мечта эта жива́ и сейчасъ - даже и до прихода первой же «политической конъюнктуры». Сейчасъ Германія наполнена ненавистью противъ всѣхъ - но въ первую голову противъ Росіи. Въ 1945-1948 годахъ Германія не научилась ничему, какъ она ничему не научилась и въ 1918-1939 годахъ.
Исторія этихъ двухъ войнъ развивалась съ истинно потрясающимъ параллели́змомъ. Альфредомъ Розенбергомъ Первой Міровой войны былъ профессоръ Шиманъ: тотъ самый, который сформировалъ свое знаменитое «мы идемъ навстрѣчу великолѣпному будущему»: Англія не выступитъ, Росія не годится никуда, всѣ въ мірѣ завидуютъ намъ, Нѣмцамъ, что у насъ, Нѣмцевъ, есть Вильгельмъ - никогда не ошибающійся, Кормчій Германской Государственности, что только мы, Нѣмцы, нашли рецептъ гармоніи между личностью и обществомъ и только передъ нами, Нѣмцами, есть міровое будущее». Это по существу то же самое, что говорилъ раньше Гегель и потомъ Геббельсъ. Кстати, и профессоръ Шиманъ и Альфредъ Розенбергъ оба были выходцами изъ Прибалтики: такъ сказать, спецiалисты по Рускимъ дѣламъ. Объ Академіи А. Розенберга на Кросингъ-Зеѣ я какъ-нибудь разскажу... А. Власовъ объ этой Академіи не зналъ ничего и моимъ разсказамъ не повѣрилъ ни на копейку. П. Красновъ объ этой Академіи зналъ все, и мои попытки воззвать къ его совѣсти, а также и попытки генерала В. Биску́пскаго не привели ни къ чѣму. На Кросингъ-Зеѣ былъ «бургъ» - цѣлый городокъ, въ которомъ были собраны «сливки партіи» для подготовки полнаго уничтоженія Рускаго Народа. Разумѣется, на основахъ «самой современной и самой научной философіи». Это было нѣ́что совершенно неправдоподобное по своей научности, безчеловѣчности и идіотизму. Но это все было.
Я не думаю, чтобы въ какой бы то ни было иной странѣ міра существовала бы такая огромная «научная литература», посвященная вопросамъ политики, какъ въ Германіи. «Das Reich», редактировавшійся лично докторомъ Геббельсомъ, былъ, конечно, са́мымъ лучшимъ политическимъ еженедѣльникомъ современности - Нѣмецкая пресса вообще стояла, стои́тъ и сейчасъ на нѣсколько головъ выше и Англійской, и тѣмъ болѣе Американской. Если вы хотите составить себѣ толковое мнѣніе о томъ, что дѣлается въ мірѣ, то нужно - даже и сейчасъ - читать Нѣмецкую прессу. Но только съ одной предосторожностью: всѣ выводы нужно принимать «совсѣмъ наоборотъ». Нѣмецкая пресса приводитъ массу настоящихъ фактовъ - какъ приво́дитъ ихъ и философія вообще. Нѣмецкая пресса относится къ самой себѣ съ очень большой степенью серьезности и къ читателю - тоже, какъ и философія вообще. Но всѣ выводы Нѣмецкой печати - какъ и философіи вообще - носятъ совершенно явственный отпечатокъ психоза. Люди видятъ «идеи» съ такой же степенью ясности, какъ другіе люди видятъ Зеленаго змія, Бѣлыхъ слоновъ или просто чертиковъ, вылѣзающихъ изъ горлышка не совсѣмъ допитой бутылки философіи. Все то, что мнѣ говорили представители Нѣмецкой интеллигенціи послѣ катастрофы 1945 года, есть уже психозъ. Психозъ, помноженный на озлобленность и на месть.
Я, вопреки общепринятому мнѣнію, считаю, что во Второй Міровой войнѣ Германія была разбита только Росіей - и той Росіей, которая даже при большевицкомъ кровопусканіи осталась все-таки сильнѣйшей страной міра. Мнѣ это кажется довольно очевиднымъ: Второй фронтъ пришелъ уже послѣ разгрома Германскихъ армій въ Росіи, а Американскіе поставки СССР - по Американскимъ же даннымъ - составляли только семь процентовъ совѣтскаго собственнаго снабженія. Эти семь процентовъ, выраженные въ долларахъ и въ тоннахъ, звучатъ очень гордо, но, конечно, не эти семь процентовъ рѣшили судьбу войны. Судьбу войны рѣшили Обломовы, Каратаевы и прочіе лишніе люди - совершенно лишніе люди для Германіи, и не для нея одной. Но, разумѣется, НЕ Сталинъ и НЕ компартія.
Та проблема, которая стояла передъ всѣми нами, Рускими людьми, по разнымъ поводамъ попавшими въ довоенную Германію, сводилась къ слѣдующему: имѣется ли хоть какой бы то ни было шансъ, хоть одинъ изъ тысячи - или изъ милліона, что мы, какъ-то опираясь на Нѣмецкую военную машину и прочее въ этомъ родѣ, сможемъ какъ-то добиться ликвидаціи большевизма. У всѣхъ насъ въ разное время и въ разныхъ формулировкахъ отвѣтъ былъ одинъ и тотъ же: нѣтъ никакихъ шансовъ. Ни одного изъ ста - по подсчету генерала В. В. Биску́пского, и ни одного изъ милліона по моему подсчету. Разница въ цифрахъ, собственно, совершенно пустяковая: и въ томъ и въ другомъ случаѣ - ни одного шанса. Генералъ В. В. Бискупскій, какъ и полагается военному человѣку, возлагалъ кое-какіе надежды на военный переворотъ. По нѣкоторымъ, очень косвеннымъ, моимъ даннымъ, онъ принималъ нѣ́которое участіе въ за́говорѣ 20 Іюня. Я, учитывая опытъ Дюмурьѣ́ и Пишегрю́, Бло́мберга и Фри́ча, Тухачевскаго и Блю́хера, считалъ - считаю и сейчасъ, - что Армія въ борьбѣ противъ партіи не имѣетъ ни одного шанса. Предположеніе, что смерть Гитлера отъ нелепой бомбы 20 Іюня что бы то ни было измѣнила въ Германской политикѣ, я считалъ нелѣпымъ предположеніемъ: у власти былъ не Гитлеръ - у власти была партія. Если бы фейерверкъ 20 Іюня ухлопалъ бы Гитлера, у власти сталъ бы другой представитель той же партіи - вѣроятно, Герингъ. Но само собою разумѣется, что никакого генерала партія къ власти не пустила бы. Такъ было и у насъ: смерть Ленина ничего не измѣнила и не могла измѣнить въ общей политикѣ партіи. На генеральскій заговоръ я никакихъ надеждъ не питалъ: въ свое время я былъ участникомъ - правда, на двадцатыхъ роля́хъ - въ такъ называемомъ заговорѣ Корнилова…
Соотношеніе силъ между Арміей и партіей я бы сформулировалъ такъ: Армія есть двѣнадцатидюймовое орудіе. Партія есть пистолетъ калибра 22. Но если около наводчика двѣнадцатидюймоваго орудія стоитъ дядя съ пистолетомъ 22-го калибра, то орудіе будетъ стрѣлять туда, куда нужно владѣльцу пистолета. Это довольно схематическая формулировка, но она приблизительно вѣрна. Армія по самому́ своему существу политически безсильна. Это только орудіе. Даже и не наводчикъ орудія. Такъ что если В. В. Бискупскій кое-какъ надѣялся на военный переворотъ, я не надѣялся даже и на это. Для меня разгромъ Германіи былъ абсолютной неизбѣжностью. При всякихъ мало-мальскихъ мыслимыхъ обстоятельствахъ. Если бы я расцѣнивалъ обстановку хотя бы на одну іоту иначе - вѣроятно, мнѣ Нѣмцы кое-что заплатили бы за мое «перо». Или я бы посовѣтовалъ идти другимъ людямъ. Ни съ Гитлеромъ, ни съ Гиммлеромъ, ни съ Власовымъ, ни съ Жиленковымъ я бы лично не пошелъ ни при какомъ стеченіи обстоятельствъ.
О Монархіи можно придерживаться самыхъ разнообразныхъ мнѣній. Но, думаю, даже и Р. Абрамовичъ не сталъ бы рекомендовать нести въ Росію Знамя Монархіи подъ прикрытіемъ Гитлера и Гиммлера, Власова и Жиленкова. Всѣ эти четверо были людьми одного и того же порядка: Власову была предоставлена только показательно-строевая часть «арміи», а политику этой «арміи» проводилъ Гиммлеръ руками Жиленкова. Какъ бы могъ я, монархистъ, стать подъ управленіе этакаго «Двуглаваго Орла», одна голова котораго состояла бы изъ Гестапо, а другая - изъ ОГПУ.
Вотъ пришелъ бы я, допустимъ, къ Гиммлеру - съ Жиленковымъ на эту тему, само собою разумѣется, и говорить не стоило, - и сказалъ бы ему: «Хайль Хитлеръ, майнъ хальбфюреръ: я преодолѣлъ свои монархическіе націоналистическіе Рускіе убѣжденія и вотъ готовъ стать подъ ваше начало» - и Гиммлеръ, конечно, ни на копейку мнѣ не повѣрилъ бы. Моя предыдущая біографія, Гестапо очень хорошо извѣстная, не давала никакихъ поводовъ предполагать, что я наконецъ сталъ просто прохвостомъ - то есть что я, зная досконально планы Германіи, согласенъ продавать ей Росію за цѣ́ну марокъ и нашивокъ, за цѣ́ну чертовыхъ черепковъ Нѣмецкаго благословенія. Или если бы такое чудо взаимнаго довѣрія и произошло бы и Гиммлеръ приказалъ бы Жиленкову освободить для меня мѣсто Министра пропаганды, то, что я въ этомъ случаѣ могъ бы писать и говорить? Только то, что писалъ и говорилъ непристойной памяти В. Дестоту́ли - редакторъ Берлинскаго «Новаго Слова»: ни одного живого слова мнѣ не дали бы сказать. И́бо всякое живое слово, всякое слово, которое могло бы нести жизнь Росіи, было петлей для Германіи и для Гитлера. Оно было петлей надъ многовѣковыми стремленіями Германскаго правящаго слоя повторить надъ Росіей тотъ экспериментъ, который полторы тысячи лѣтъ тому назадъ такъ блестяще удался въ Римѣ: разрушить Имперію и сѣсть на шею ея́ строителей.
Вѣсь этотъ комплексъ вопросовъ далеко перерастаетъ проблему большевизма и нацизма. Еще одинъ разъ въ нашей исторіи еще одна страна поставила передъ нами вопросъ «быть или не быть». И еще разъ въ нашей исторіи еще одной странѣ былъ данъ еще одинъ отвѣтъ. Далеко не первый и, вѣроятно, еще не послѣдній. Этотъ вопросъ не имѣетъ ничего общаго съ проблемой «пораженчества» и «оборо́нчества». Подавляющее большинство людей Росіи по обѣ стороны рубежа были и остались «пораженцами» - но они не были и не являются сейчасъ «истребленцами». За ликвидацію совѣтскаго режима сто́итъ заплатить цѣной пораженія, цѣной униженія, цѣной какихъ-то территорiальныхъ потерь - но было бы безуміемъ платить за освобожденіе истребленіемъ. 1948-1949 гг.