«Хрiстіанство предъ лицомъ Апостасíи» часть 2-ая.
Начало: «Хрiстіанство предъ лицомъ Апостасíи».
Богосыно́вство Тро́ическое сочеталось съ сыновствомъ родственнымъ, опредѣляемымъ человѣческой природой Господа Іисуса Хрiста, каково́е сыно́вство нерѣдко особо подчеркивалъ Господь въ бесѣдѣ съ учениками, но съ наибольшей силой выразилъ въ Своемъ предсмертномъ воплѣ: Бо́же Мо́й, Бо́же Мо́й, вску́ю Мя еси́ оста́вилъ (Мѳ. 27:6). Эти противорѣчія снимаются, точнѣе сказать, даже упраздняются не нѣ́кимъ «разумнымъ» согласованіемъ семейственнаго сыно́вства съ іерархическимъ равенствомъ, а внутреннимъ дѣйствіемъ всеохватывающей Любви, которая образуетъ, такъ сказать, природу Божественной сущности и которая позволяла Господу Іисусу Хрiсту говорить Своимъ ученикамъ: Восхожду́ къ Отцу́ Моему́ и Отцу́ ва́шему, и Бо́гу Моему́ и Бо́гу ва́шему (Ін. 20:17). Молитва «Отче нашъ» въ такомъ же смыслѣ приравниваетъ и всѣхъ насъ Богу-Сыну въ общей любви къ общему Отцу...
И ту мы не можемъ не вспомнить основное опредѣленіе сущности Бога: Азъ Есмь Сы́й... Все въ Богѣ исчерпывающе опредѣляется Бытіе́мъ. Хрiстіанство есть фактъ, какъ во всѣхъ его отдѣльныхъ моментахъ,
начиная съ сотворенія міра, такъ и въ своей исчерпывающей цѣлостности. «Богъ въ Самомъ Себѣ, - училъ Св. Іоаннъ Дамаскинъ, - заключаетъ всецѣлое бытіе́, какъ бы нѣкоторое безпредѣльное и безграничное море сущности».
Подъ этимъ угломъ зрѣнія Хрiстіанство какъ бы сливается со Вселенной, и́бо она вся покрывается Богомъ, пусть часть созданнаго Богомъ человѣчества, пользуясь прису́щей человѣку свободой, употребляетъ ее во зло. Если пантеи́змъ хочетъ Бога растворить въ мірѣ, это есть лишь искаженіе и извращеніе того факта, что все въ мірѣ является Его, если не порожденіемъ, то отраженіемъ. Если кто эту объективную реальность припри́нялъ, если кто на это внутренне согласился, остается ему прису́щимъ то избранничество, которое дѣлаетъ для него возможнымъ пріобщеніе къ Блаженной Вѣчности, что является назначеніемъ человѣка, созданнаго Богомъ по Своему образу и подобію. Если же кто начинаетъ «аргументироватъ», считая своимъ «правомъ» осознавать все сущее по своему личному произволу, то стои́тъ онъ на пути гибельномъ. И поскольку не сумѣетъ онъ разорвать, хотя бы въ послѣдній моментъ, творимую имъ надъ собою губительную сѣть, то можетъ оказаться уже не съ Богомъ, а съ Сатаной...
«Богъ одинъ по истинѣ существуетъ», - училъ Кли́ментъ Александрійскій. Вотъ то осознаніе дѣйствительности, которое единственно отвѣчаетъ природѣ всего во времени существующаго видимаго міра. Это и уразумѣвается Хрiстіанствомъ - и имъ однимъ! Ибо Хрiстіанство есть не произвольное опознаніе дѣйствительности нѣкимъ самозаконнымъ сознаніемъ, а есть смиренное пріятіе вѣрующимъ сознаніемъ открываемой ему въ Церкви Истины о Богомъ созданномъ мірѣ. Другими словами, Хрiстіанство есть тотъ самый міръ, который, въ лицѣ Богомъ созданнаго по Его образу и подобію человѣчества, послушливо становится на предука́зываемый ему путь спасенія, то есть на путь слѣдованія Хрiсту, Богу, Второму Лицу Пресвятой Троицы, ставшему человѣкомъ, чтобы Крестной Смертью Своею стать для падшаго человѣчества - какимъ является все человѣчество видимаго міра - Искупительной Жертвой. Пріобщаясь къ Ней своей индивидуальной волевой молитвенной активностью, обрѣтаетъ падшій человѣкъ ту мѣру духовной годности, которая открываетъ ему возможность стать участникомъ Блаженной Вѣчности, имѣющей наступить съ уходомъ въ небытіе́ временнаго міра...
Если такъ понимать міръ, то онъ, какъ таковой, никакой непреходя́щей зна́чимостью не обладаетъ. Въ мірѣ видимомъ ею обладаетъ только человѣкъ. Роль міра, какъ въ его космическомъ величіи, такъ и въ планѣ конкретнаго устроенія человѣческой жизни на землѣ - чисто-служебная: предъ нами нѣкая гигантская аппаратура, своимъ наро́читымъ назначеніемъ имѣющая отборъ спасающагося человѣчества, въ чемъ и заключается, смыслъ существованія видимаго міра.
ПервоХрiстіанство склонно было разсматривать земную жизнь завершенной съ приходомъ Хрiста, и оно уходило отъ жизни, ожидая Втораго Пришествіе Хрiста. Ему было разъяснено Вторымъ Посланіемъ къ Солу́нянамъ, что жизнь сохраняетъ свою неопредѣлимую длительность. И такъ вступила въ дѣйствіе Новозавѣтная жизнь. Она постепенно стала обрѣтать конкретное оформленіе. Церковь вступила въ тѣснѣйшее соприкосновеніе, и съ личной, и съ общественной, и съ государственной жизнью, открывая участникамъ ея возможность «спасаться», занимая любое положеніе въ мірѣ, поскольку человѣкъ готовъ согласовать свою жизнь съ велѣ́ніями Церкви. Одновре́менно создавалось и нѣкое наро́читое самоотданіе Хрiсту, совершенно уводящее отъ жизни. Но участники и этого отрѣзка Церковной жизни заняли особое, но очень значительное, мѣсто въ аппаратурѣ спасенія, активно окормляя, въ тѣхъ или иныхъ формахъ, оставшихся въ мірѣ людей. Такъ слагался могущественный аппаратъ Церковнаго душепопеченія, пронизывавшій все теченіе жизни вѣрующихъ и налагавшій печать «спасительную» на весь кругъ жизни, въ своей Церковной упорядоченности универсальной находя себя возглавленіе въ Удерживающемъ.
Таковымъ по началу былъ Римскій Кесарь, возглавлявшій «земной кругъ», въ предѣлахъ котораго начинало овладѣвать міромъ Хрiстіанство. Поскольку, въ границахъ «земного круга» дѣйствовалъ порядокъ, обезпечивающій личную свободу и собственность, это «кесарево» - было не только пріемлемо для Хрiстіанства, но и благопріятствовало ему. Но поскольку даже шли гоненія, онѣ, какъ извѣстно, были объективно самымъ дѣйственнымъ способомъ распространенія Хрiстіанства по всей территоріи «земного круга». Съ принятіемъ же Хрiстіанства Кесаремъ, возникло то «симфоническое» согласованіе государства и Церкви, которое отвѣчало заданіямъ Удерживающаго и которое потомъ перешло и къ послѣднему носителю этого званія, Православному Царю Російскому. Православный Царь какъ бы воплощалъ ту власть, которая самы́мъ существованіемъ обезпечиваетъ дѣйствіе всей въ ея цѣломъ, могущественной аппаратуры спасенія въ Хрiстіанскомъ мірѣ, и это заданіе, пусть и становится все болѣе лишь сνмволическимъ, - не утрачивало своего дѣйствія до возникновенія Апостасíи - опредѣляя въ какой-то мѣрѣ духовную направленность всего Хрiстіанскаго человѣчества, въ его цѣломъ.
Пусть Апостасíя, какъ длительный процессъ все большаго внутренняго опустошенія Хрiстіанства, начиная съ возникновенія католичества неуклонно совершалась, та часть инославія, которая не утрачивала вѣры въ Хрiста, какъ Бога, оставалась Хрiстіанствомъ не только по имени и, слѣдовательно, нѣкое единство во Хрiстѣ продолжало себя являть. Шелъ дальше процессъ Апостасíйнаго развитія, который уже опустошалъ человѣчество, доводя до открытаго богоборчества и тая въ себѣ, въ разныхъ формахъ, дѣйствительно восыновленіе Сатанѣ. И въ какой-то моментъ «экстремисты» Апостасíйнаго движенія уже открыто обрушились на «Удерживающаго»! И обнаружилось тутъ, что до того предѣла дошла дехрiстіанизація міра, когда Богу въ немъ нѣтъ уже мѣста. И попущено было Богомъ оформленіе этого факта: Апостасíя, возвѣщенная Ап. Паνломъ въ его 2-мъ Посланіи къ Солу́нянамъ, вступила въ дѣйствіе... Это означало, что вся грандіозная аппаратура спасенія становилась предметомъ прошлаго, и въ образѣ Церковнаго попеченія, и въ образѣ Промыслительнаго руководства сохраняя свою силу только въ частностяхъ міровой жизни, поскольку она шла противъ общаго теченія жизни, уже анти-Хрiстова, въ обоихъ смыслахъ приставки «анти»... Хрiстіанское сознаніе съ величайшимъ трудомъ отдаетъ себѣ отчетъ во всей грандіозной значительности свершившагося: Богъ покинулъ землю въ своемъ попечительномъ охватѣ человѣчества, Ему вѣрнымъ оставшагося въ составѣ Церковнаго Народа, пусть уже въ какой-то самой малой части сохранявшаго исходную полноту Хрiстіанства. Возникъ процессъ уже расцерковленія всего Хрiстіанства въ цѣломъ, не исключая и Православія. Возникъ процессъ превращенія всего Церковнаго достоянія, не исключая и Православнаго, въ видимость, прикрывающую обманно уходъ отъ Хрiста. Возникъ процессъ превращенія всей былой грандіозной аппаратуры спасенія въ видимость, прикрывающую, напротивъ, уходъ отъ Хрiста и постепенно и все быстрѣе и быстрѣе слагающееся единство міра въ его обращенности къ грядущему Антихрiсту...
Чтобы дать себѣ точный отчетъ во всей потрясающей значительности нынѣ свершающагося, слѣдуетъ бросить пристальный взглядъ на конкретную реальность этой грандіозной аппаратуры спасенія, обнимавшей своимъ попеченіемъ человѣчество съ Хрiстомъ остающееся...
Бросимъ пристальный взглядъ на Хрiстіанскую Церковность подъ этимъ угломъ зрѣнія. Вѣдь человѣкъ, во всемъ теченіи его жизни, находился подъ постояннымъ, ко всѣмъ осо́бозначи́тельнымъ моментамъ жизни наро́чито обращеннымъ, попеченіемъ Церкви. И такъ - отъ момента рожденія до послѣдняго вздоха. Въ этомъ сказывается все величіе назначенія человѣка, которое не поддается объективному выраженію на человѣческомъ языкѣ. Поскольку человѣкъ въ своемъ паденіи отчудился отъ Бога, онъ бываетъ поглощенъ окружающей жизнью. Въ самыхъ разныхъ варіантахъ онъ психологически проникается величіемъ своего назначенія въ составѣ своего «космоса», роль котораго можетъ играть самый скромный участокъ жизни. Чтобы человѣкъ сталъ жить въ въ Богѣ, «космосъ» утратить долженъ, какъ таковой, всякое значеніе, и́бо назначеніе свое долженъ увидѣть человѣкъ уже за его предѣлами - въ Богѣ! «Я тварь, но получилъ заданіе стать Богомъ», - лапидарно выражаетъ Василій Великій вложенный въ человѣка замыслъ Божій. «Что такое человѣкъ? - восклицаетъ Св. Іоаннъ Златоустъ. - Человѣкъ есть существо, но онъ можетъ содѣлаться и Ангеломъ и звѣремъ... По собственному настроенію онъ можетъ быть всѣмъ, и Ангеломъ и человѣкомъ... Что я говорю Ангеломъ? И сыномъ Божіимъ... А еще важнѣе то, что онъ самъ имѣетъ власть дѣлаться и богомъ, и Ангеломъ, и сыномъ Божіимъ. Ангеломъ дѣлаетъ добродѣтель, а добродѣтель въ нашей власти. Безъ добродѣтели нельзя быть Ангеломъ по естеству, это доказываетъ дiаволъ, бывшій такимъ и прежде...» Великія дарованія вложены въ человѣка, запечатлѣвая въ немъ образъ Божій. Ихъ вѣнчаетъ даръ свободы. Засвидѣ́тельствую вамъ днесь Не́бомъ и земле́ю: живо́тъ и смерть дахъ предъ лице́мъ ва́шимъ, благослове́ніе и кля́тву: и избери́ живо́тъ, да живе́ши ты и сѣ́мя твое́ - вотъ какъ выражаетъ это Моνсей (Втор. 30:19). Освободить себя отъ своего величайшаго избранничества человѣкъ не можетъ - стать безсловеснымъ животнымъ. Для него путь: или вверхъ - къ Богу, или внизъ - къ дiаволу. Средняго нѣть. Путь законный человѣка, по слову Св. Григорія Нисскаго «уподобленіе Богу, сколько это возможно для природы человѣческой».
Обладая свободной волею, человѣкъ, однако, самъ опредѣляетъ свою судьбу въ Вѣчности. И тутъ Господь Своимъ попеченіемъ окружаетъ всякаго человѣка во всей его жизни и, притомъ, во всѣхъ ея частностяхъ, создавая наиболѣе благопріятныя условія для его спасенія. Если завершилось твореніе міра, то наступившій «покой» не означаетъ отходъ Бога отъ участія творческаго въ каждодневномъ существованіи міра. Ничего новаго Господь не творитъ. Онъ только сохраняетъ созданное. Но это сохраненіе не есть обереганіе отъ уничтоженія и порчи. Это есть длящееся соучастіе въ бытіи́ міра творческой воли Божіей. Это есть Божіе попеченіе о жизни всего, Богомъ вызваннаго изъ небытія къ бытію́. Совершеніе небесными свѣтилами своего пути на небеси́ съ той непоколебимой точностью, которая дала основаніе именовать небо «твердью», есть такое же «чудесное» обнаруженіе воли Божіей, какъ и «чудо» остановки этого хода по слову нѣ́коего Божія человѣка: Стой Солнце и остановись Луна! Міръ не есть нѣчто носящее на себя печать завершенности, вѣчности, неизмѣнности, непреложности - нѣчто, являющее собою холодные «законы» бытія. Если міръ возникъ словомъ Божіимъ, то имъ онъ не только сохраняется; онъ ведется Богомъ по путямъ Его Промыслительнаго изволенія.
Промыслъ Божій! Имъ пронизанъ насквозь видимый міръ. И чѣмъ опредѣляется этотъ промыслъ, съ одной стороны охранительный, выражающійся въ соблюденіи дѣйствія т.н. законовъ бытія, но, вмѣстѣ съ тѣмъ, мо́гущій быть и активно-управляющимъ, чѣмъ и превращается все мірозданіе въ аппаратуру спасенія человѣка. Вотъ гдѣ во всей своей силѣ обозначается центральное положеніе человѣка въ космосѣ. Міръ, какъ таковой, не могъ бы «стоять и на мгновеніе ока, если бы Богъ отнялъ отъ него Свое Промышленіе», по слову Блаженнаго Аνгустина. «Все оживляетъ Создатель всяческихъ», - говоритъ Св. Кириллъ Александрійскій, иначе все обратилось бы въ свое исходное «естество» - то есть «въ ничтожество», въ не́бытіе́... Но этимъ не ограничиваетъ Господь Свое дѣйствіе въ мірѣ ...
Промыслъ Божій не только охраняетъ въ его бытіи и дѣйствіи все созданное Божіимъ изволеніемъ: промыслъ Божій соотвѣтственно и видоизмѣняетъ «естественный» ходъ всего сущаго. И что опредѣляетъ смыслъ неустаннаго чудотворенія этого? Забота о спасеніи человѣка! Здѣсь наиболѣе ярко обнаруживается несказанная значимость, въ очахъ Божіихъ, человѣка въ отношеніи ко всей громадѣ Космоса...
Самое сильное проявленіе промысла Божія есть обращеніе на пользу добра самого зла! Ангелы, преодолѣвшіе соблазнъ своихъ павшихъ собратій, все больше укрѣпляются въ добрѣ. Но если они теперь «и вовсе непреклонны», то это, какъ учитъ Св. Іоаннъ, Дамаскинъ, «не по естеству своему, а по благодати и по всегдашней близости къ единому благу». Напротивъ, ангелы отпавшіе все болѣе укрѣпляются во злѣ, найдя въ человѣкѣ предметъ упражненія своей злой воли. Тутъ и проявляетъ себя положительная роль, выпадающая, по Промыслу Божію, на ихъ злую волю. «Діаволъ золъ для себя, - учитъ Св. Іоаннъ Златоустъ, - а не для насъ: мы вѣдь, если захотимъ, можемъ пріобрѣсти чрезъ него много и добра, конечно, противъ его воли и желанія: въ этомъ-то и открывается особенное чудо и необыкновенно великое человѣколюбіе Божіе. Когда лукавый устрашаетъ и смущаетъ насъ, тогда мы вразумляемся, тогда познаемъ самихъ себя, тогда съ великимъ усердіемъ прибѣгаемъ къ Богу». Все напряженіе злой воли такимъ образомъ упадаетъ на голову самихъ соблазнителей. И это происходитъ при Божіемъ участіи! Забота Божія направлена на каждаго человѣка: за каждаго идетъ борьба, въ которой принимаетъ участіе Самъ Господь! Привлечены къ этому и Небесныя Силы: Ангела Хранителя имѣетъ каждый человѣкъ. Господь предостерегалъ противъ пренебрежительнаго отношенія къ самымъ малымъ симъ - я́ко Ангелы ихъ ви́дятъ лице́ Отца́ Небе́снаго (Мѳ. 18:10). Вниманіе же Свыше къ каждому человѣку получаетъ выраженіе какое? Вамъ же и власи́ главнíи вси изочте́ни суть (Мѳ. 10:29)...
Промыслъ Божій есть заботливое вспомоществова́ніе со стороны внѣшняго міра всему живому, а превыше всего человѣку, осуществляемое дѣйствіемъ небожителей подъ водительствомъ Самого Господа. Но этимъ не исчерпывается помощь Божія человѣку: не только извнѣ она совершается, а проникаетъ и во внутренняго человѣка. Инославіе, какъ во всемъ, и здѣсь обезцѣнило въ Церкви свершающееся: не случайно Западные языки даже сло́ва, соотвѣтствующаго этому явленію, не обрѣли, почему Западнымъ богословамъ приходится пользоваться въ нѣкоторыхъ случаяхъ Греческимъ словомъ «χάρις», точнымъ переводомъ котораго и является наше слово «благодать». А между тѣмъ значеніе «благодати» такъ велико, что на Церковномъ языкѣ этимъ словомъ обозначена вся Новозавѣтная эра; Царство Закона смѣнено Царствомъ Благодати, чтобы, съ концомъ міра видимаго, дать мѣсто Царству Славы. Благодать не есть нѣкая, подобно Промыслу Божію, извнѣ приходящая помощь Свыше, какъ толкуетъ Западъ. Благодать повышаетъ, и это все въ бо́льшей мѣрѣ, духовную качественность внутренняго человѣка. И чтобы пресѣчена была самая́ возможность проникновенія благодати въ человѣка долженъ онъ самъ, своей волею, духовно отвратиться отъ Бога совершенно, отвергнуть свое Богосыно́вство, восынови́вшись Сатанѣ.
Ни слово благодать, ни заключающееся въ этомъ словѣ существо, не были абсолютно чу́жды и Ветхому Завѣту, но овладѣла благодать буквально всей жизнью Церкви только съ приходомъ Хрiста на Землю, когда могъ говорить Св. Ириней Ліонскій, что «сухимъ деревомъ, мы никогда не плодоноси́ли бы безъ Небеснаго дождя благодатнаго», а Св. Іоаннъ Златоустъ могъ свидѣтельствовать, что «благодать въ своихъ благодѣяніяхъ всегда идетъ впереди насъ»... Для Православнаго сознанія благодать есть непосредственное воздѣйствіе Бога на внутренняго человѣка. То, что образуетъ особую духовную природу вѣры, о чемъ мы выше говорили, есть именно дѣйствіе благодати: Никто́ же мо́жетъ пріити́ ко Мнѣ, а́ще не Оте́цъ, посла́вый Мя, привлече́тъ его́ (Ін. 6:44). Царствомъ благодати по-истинѣ явилось Хрiстіанство, что Св. Іоаннъ Богословъ, какъ бы въ квадратъ ее возведя, выразилъ, обозначивъ ее какъ благодать возблагодать. А́ще кто во Хрiстѣ́, но́ва тварь: дре́вняя мимоидо́ша, се бы́ша вся но́ва - такъ могъ Ап. Паνелъ (2 Кор. 6:17) характеризовать устроеніе человѣка, неустанно окрыляемаго благодатью. Цѣ́лую номенклатуру создала́ Церковь для обозначенія различныхъ, восходящихъ въ силѣ, степене́й дѣйствія благодати. Живу́ не ктому́ же азъ, но живе́тъ во мнѣ Хрiсто́съ (Гал. 2:23) - вотъ достиженіе высшее благодати.
Естественное мѣсто дѣйствія благодати - Церковь. Благодать есть та живительная сила, которая дѣлаетъ человѣка, еще земного, уже участникомъ Небеснаго Царства. Всю жизнь Церкви проникаетъ дѣйствіе благодати; въ той или иной формѣ она неустанно внѣдряется въ каждаго человѣка, принадлежащаго къ Церкви. Предъ нами раскрывается многообразнѣйшая «аппаратура» непрерывнаго воздѣйствія благодати на Церковнаго человѣка. Къ нему какъ бы обращенъ неусыпнымъ вниманіемъ Небесный Міръ, чрезъ служителей Церкви, отъ са́маго рожденія до послѣдняго вздоха, соотвѣтственно окормляя его, примѣнительно къ каждому моменту его жизни, къ каждому въ ней возникающему событію. Это совершается индивидуально, но, вмѣстѣ съ тѣмъ, такъ объединяются всѣ чада Церкви въ нѣ́коемъ общемъ порядкѣ жизни, на́сквозь пронизанномъ дѣйствіемъ благодати и это примѣнительно ко всѣмъ очереднымъ моментамъ Церковнаго порядка жизни...
И такъ для каждаго человѣка открывается возможность, кѣмъ бы онъ ни былъ и гдѣ бы онъ ни былъ, всецѣлаго погруженія въ стихію благодати, духовно окрыляющую буквально каждый шагъ его жизни и каждое движеніе его внутренняго міра...
Окинемъ самымъ бѣглымъ взглядомъ, подъ этимъ угломъ зрѣнія, жизнь человѣка, активно участвующаго въ Церковной жизни, нормально, во всей установленной полнотѣ, протекающей. Кругъ Богослуженія! Онъ открываетъ возможность человѣку каждодневно какъ бы на́ново переживать все существо Церкви примѣнительно къ тому, память чего отмѣчается въ данный день Церковью. Домашняя молитва! Она насыщаетъ каждый Божій день общеніемъ съ Богомъ, съ Богоматерью и со Святыми - какъ въ общей формѣ, все существо Вѣры вкратцѣ обнимающей, такъ и примѣнительно къ особенностямъ каждаго дня. Молитвенно воспринимаемы могутъ быть всѣ, какъ очередныя, такъ и неожиданны личныя и семейныя событія, и это съ участіемъ или безъ участіе духовнаго руководителя. Обыденное теченіе жизни въ Церкви несказа́нно заостряется и углубляется, поскольку наступаетъ моментъ, когда совершается одно изъ Таинствъ Церкви, въ которыхъ до предѣла сгущается дѣйствіе благодати и которыя въ отдѣльныхъ случаяхъ обязательно, неотмѣнно, неотвратимо, какъ законъ, не допускающій никакихъ отступленій, сопровождаютъ тѣ или иныя событія жизни, а въ другихъ случаяхъ являются актомь доброй воли даннаго вѣрующаго. Во всей духовной жизни вѣрующаго естественно слагается тѣсное общеніе со своимъ духовнымъ руководителемъ, болѣе или менѣе частое и съ большей или меньшей силой прини́зывающее всю текущую жизнь, но совершенно-неотмѣнимое. Моментами предѣльно-напряженнаго дѣйствія благодати Божіей являются очередныя говѣ́нія, болѣе или менѣе частыя, но неотмѣнно ежегодно совершающіяся. Таинство покаянія и Евхаристія, поднимая духовное сознаніе вѣрующаго до высшаго предѣла, данному человѣку доступнаго, нерѣдко оказываются способными возносить вѣрующаго, са́маго, казалось бы, обыденнаго, до исключительно высокихъ сферъ Боговѣ́дѣнія. Такія говѣ́нія естественно совпадаютъ съ Великими Праздниками, въ частности и въ особенности просвѣтляясь духовно на Пасху.
Такъ складывалась обыденная жизнь вѣрующаго въ ея органической связанности со своимъ приходомъ. Но, по общему правилу, Церковная жизнь этимъ никакъ не исчерпывалась. Такъ или иначе, возникала и нерѣдко очень глубоко въ обыденную жизнь проникала связанность съ какими-либо центрами, исполненными уже духомъ аске́зы. Паломничества въ такіе центры было явленіемъ обыденнымъ - преимущестненно покаянныя. Обыденнымъ было общеніе съ тѣмъ лишавшимъ себя осѣдлости кругомъ Рускихъ людей, которые паломничество дѣлали содержаніемъ жизни, разнося привычно и какъ бы даже профессіонально по всему лицу Руской Земли тотъ душевный опытъ, который пріобрѣтали они изъ года въ годъ, нерѣдко въ очень широкомъ масштабѣ осуществляя свое общеніе съ монашескими центрами не только Рускими.
Все это, вмѣстѣ взятое, образо́вывало нѣкій достаточно стойкій Церковный бытъ, который дѣло спасенія, и въ ширину и въ глубину, въ огромной степени, трудно даже сейчасъ представи́мой, облегчалъ, будучи прони́занъ благодатью. Можно съ достаточной увѣренностью сказать, что разсѣянную свѣтскую жизнь, уже дѣйствительно разобщенную съ Церковнымъ бытомъ, до самаго послѣдняго времени, вела лишь извѣстная часть «общества». Пусть росла она неудержимо, но нѣкій массивъ, съ явнымъ уклономъ въ патріархальность, продолжалъ оставаться бытовой реальностью повсемѣстной. Разложеніе шло, но традиція, дѣлавшая спасеніе души́ содержаніемъ жизни, пусть и обуреваемой всякими уклоненіями, самыми разнообразными, продолжала образовывать нѣкій духовный климатъ страны. Это означало, что на всемъ протяженіи Имперіи каждому, все для того потребное было доступно, чтобы онъ, опамятова́вшись, способенъ былъ погрузиться въ атмосферу, насыщенную спасительной благодатью.
Пусть въ значительной и все увеличивающейся части этотъ традиціонный порядокъ жизни освобождался отъ своего содержанія. Но не только въ Росіи - во всемъ мірѣ Хрiстіанство еще жило́, сохраняя свою преемственность и открывая возможность каждому, въ своей «деномина́ціи», свершать то, что для нея носило характеръ «спасенія». И это совершенно добросовѣстно, обладая полной и формальной возможностью, какъ и внутреннимъ правомъ, считать себя вѣрнымъ Богу, какъ каждый это въ своей деномина́ціи впдѣлъ. Вѣра въ «своего» Бога могла съ полнымъ на то правомъ почитаться дѣйствительно вѣрою, способной сохранять свое духовное цѣломудріе. Люди общались между собою, находя общій языкъ во всевозможныхъ областяхъ жизни. Въ области общей: имъ Хрiстіанской Вѣры, однако, люди имѣли полную возможность оставаться принципіально обосо́бленными другъ отъ друга, если не считать какихъ-либо общеній, не носящихъ специфически-конфессіона́льнаго характера. Могли быть и разныя свойства Вѣры, какъ и разныя степени напряженія Вѣры, но каждая Вѣра продолжала носить, формально во всякомъ случаѣ - абсолютный характеръ. У каждаго могъ быть свой языкъ съ Богомъ, и тѣмъ могло опредѣляться ожидаемое каждымъ свое мѣсто въ будущемъ мірѣ. Каждый имѣлъ возможность честно считать себя «спасающимся» - какъ онъ это понималъ, и всѣ могли прямо смотрѣть въ глаза другъ другу, исповѣдуя, каждый, свою вѣру и давая каждому исповѣдывать свою.
Теперь все радикально измѣнилось. Въ центрѣ вниманія - устроеніе нѣ́кой общей религіи, образующейся въ порядкѣ взаимнаго согласія - съ тѣмъ, чтобы, все чаще и больше, обращаться съ общей молитвой къ общему Богу, въ какой-то, все растущей, мѣрѣ сближая и свои иско́нные конфессіона́льные обычаи. Абсолютный свой характеръ вѣра теряетъ чуть не для всѣхъ. Соотвѣтственно, и общій интересъ перемѣщается изъ области спасенія, примѣнительно къ будущей Жизни, неземной, въ область совмѣстнаго устроенія жизни земной, въ себѣ лишь отражающей, въ какой-то, все уменьшающейся, мѣрѣ и Небесный Міръ. Тѣмъ самымъ общая молитва принимаетъ все больше церемоніальный характеръ...
Надо ли говорить о томъ, какъ въ такихъ условіяхъ ослабѣваетъ въ своей дѣ́йственности, какъ утрачиваетъ свое значеніе, какъ просто упраздняется и даже опора́чивается вся аппаратура спасенія! Но это еще было бы, относительно, полъ-бѣды! Пусть, съ одной стороны, усиливается дѣйствіе силъ зла, являющихъ себя открыто. Пусть, съ другой стороны, принимаетъ все большую опредѣлительностъ сближеніе органическое всѣхъ активныхъ силъ Вселенной, независимо отъ ихъ идеологіи, вплоть до открыто сатанократическихъ, цинично пользующихся для своихъ цѣлей подвластными имъ и внутренно тѣмъ самымъ опустошенными церковными организаціями. Пусть самая́ задача «спасенія» перестаетъ существовать иначе, какъ въ своей видимости, лишающейся всякаго внутренняго содержанія. Нѣчто другое, неизмѣримо болѣе страшное, естественно и неотвратимо возникаетъ: прекращается въ своей цѣ́лостной обращенности къ человѣчеству, какъ дѣйствіе благодати Божіе, такъ и дѣйствіе Промысла Божія! Если, по милости Божіей, наблюдаются и наро́читыя проявленія этихъ формъ попеченія Божія въ отношеніи людей, не окончательно духовно опустошившихся, это уже въ совершенно новомъ планѣ. Міръ въ цѣломъ, уходя отъ Бога, покидается Богомъ! Мы уже находимся въ центрѣ этого страшнаго дѣйствія Апостасíи - повторяемъ, естественнаго и неотвратимаго.
Послѣднее слово еще не сказано: Антихрiстъ еще не пришелъ. Надежда остается еще на духовное воскрешеніе Росіи! Поскольку этого нѣтъ - процессъ оставленія Богомъ уходящаго отъ Него человѣчества можетъ только ускоряться. Попеченіе Свыше, конечно, не ослабѣетъ, а будетъ лишь усиляться - но это лишь въ отношеніи тѣхъ, кто сохранятъ вѣрность Богу! Но это уже будетъ носить - поскольку и свободный міръ окажется во власти Апостасíи полностью - характеръ аналогичный тому, что являетъ собою въ Росіи Катакомбная Церковь. Пока же существуетъ и даже укрѣпляется за предѣлами коммунистической сатанокра́тіи нѣ́кая «свобода вѣры», то пріобрѣтаетъ она совершенно одіо́зный характеръ, опредѣляемый тѣмъ, что слово «анти» имѣетъ двоякій смыслъ и что прія́тіе міромъ Антихрiста облекается въ форму такую, когда нѣ́кой изнанкой я́вится систематическое насильственное искорененіе вѣрности Хрiсту, тщательно прикрываемое, а все вовнѣ́ обрѣтетъ характеръ нѣ́кой благообразной видимости, всю аппаратуру Церковности историческую приспособляющей къ служенію Антихрiсту. Экуменизмъ образуетъ ту форму, въ которой совершается, прикрытымъ образомъ, объединеніе всей Церковности, а затѣмъ и вообще всего въ мірѣ религіозно-окрашеннаго общественнаго дѣ́ланія, для служенія Антихрiсту. Что же, такимъ образомъ, съ возникновеніемъ Апостасíи - получилось? Все множество совершенно самостоятельныхъ проявленій духовной жизни, Хрiстіански окрашенныхъ, входившихъ въ составъ Богомъ устроя́емой, ведо́мой и Его попеченіемъ дѣйствующей аппаратуры Спасенія, оказывается теперь формально объединяемымъ, но уже по признаку отъединенія отъ Бога, пусть и совершаемаго съ именемъ Бога на устахъ. Нѣ́что предѣльно страшное и представи́мое только въ планѣ Вѣры въ Ложь, овладѣвающей человѣчествомъ.
Ясно отсюда что для вѣрныхъ диктуется теперь абсолютная духовная «само-бытность» въ своей принадлежности къ Истинной Церкви, поскольку Она остается, по какимъ-то мотивамъ, еще претерпѣва́емой. Богъ не оставитъ вѣрныхъ, въ какихъ бы формахъ эта вѣрность ни осуществлялась. Но надо ли говорить, что здѣсь рѣчь идетъ уже не о проявленіи тѣхъ общихъ могущественныхъ и всеобъемлющихъ формъ душепопеченія, которыя являемы были, пока стоялъ міръ, Богомъ покровительствуемый. Нѣчто совершенно новое должно быть я́влено сейчасъ. Въ какихъ формахъ - объ этомъ безплодно было бы сейчасъ и помышлять. Одно можно сказать: отборъ спасающихся будетъ осуществляться въ самомъ широкомъ планѣ, и́бо вездѣ могутъ находить себѣ мѣсто души, которыя, предъ лицомъ всеохватывающаго Зла, способны устремляться къ Истинному Богу... И получитъ совершенно новый характеръ вытекающее отсюда душепопеченіе, - не грандіозно-массовое и въ глубоко́-осмысленно организованномъ, общемъ порядкѣ совершаемое, а, напротивъ, по преимуществу индивидуальное и могущее принимать формы самыя неожиданныя, никакими уставами и обычаями не предусмотрѣнныя. Только одно явленіе можно припомнить, какъ нѣчто, извѣстную аналогію представляющее. Это - тотъ образъ спасенія, который характеренъ бывалъ для спасающихся въ полномъ и постоянномъ отчужденіи отъ всякаго общенія съ людьми, даже принадлежащими къ своей Вѣрѣ и въ ней высоко́ квалифицированными. Отшельничество, безмолвіе, пустынножительство - вотъ съ какими явленіями можно только сопоставить то положеніе, которое въ возникающемъ нынѣ климатѣ міровой жизни можетъ занять человѣкъ, имѣющій только одно заданіе, все его поведеніе опредѣляющее: остаться съ Хрiстомъ Истиннымъ! Всякія формы потае́нности тутъ мыслимы, но это лишь до момента, когда совѣсть потребуетъ проявленія Исповѣдничества, а съ нимъ и Мученичества...
Подведемъ итоги: Обычное, психологически естественное, представленіе о концѣ міра такъ или иначе принимаетъ характеръ ожиданія нѣкой катастрофы, стихійно возникающей и какъ бы захватывающей человѣчество, занимающее страдательное положеніе. Дѣло обстоитъ совершенно иначе. Совершенно изъ поля зрѣнія исчезаютъ нѣкія общія понятія: Вселенная, какъ таковая, человѣчество, какъ таковое. Активной силой, все опредѣляющей, является одно только Хрiстіанство, которое сливается съ Богомъ. Вселенная, какъ таковая, и человѣчество, какъ таковое, вообще исчезаютъ съ горизонта. Дѣйствующими лицами остаются Богъ и человѣкъ созданный Богомъ по образу Своему и подобію, а, слѣдовательно, обрѣтшій свободу воли, но имѣющій опредѣленное заданіе, выходящее за предѣлы существованія Вселенной. То, что мы называемъ Хрiстіанствомъ не есть содержаніе нѣ́коего вѣроисповѣданія, рядомъ съ которымъ могутъ быть и другія вѣроисповѣданія. Хрiстіанство есть объективное существо мірозданія, исчерпывающее, почему можно безъ всякаго преувеличенія сказать, что между Богомъ, Хрiстіанствомъ и міромъ въ его исчерпывающей полнотѣ, обнимающей Вѣчность, существуетъ полное торжество. То, что открыто Богомъ Хрiстіанству, если, этимъ понятіемъ мы покроемъ и всю предъисторію явленія Хрiста, открытую намъ Богомъ, есть исчерпывающее Бытіе́. И въ этомъ Бытіи́ дѣйствующими лицами являются Богъ и созданный Имъ Человѣкъ. Космосъ является чисто служебнымъ аппаратомъ, который выполнивъ то, что вызвало его созданіе, имѣетъ исчезнуть безъ всякаго слѣда. Что остается отъ видимаго міра? Человѣчество. Остается и невидимый міръ, съ которымъ и сливается человѣчество.
Для чего былъ созданъ видимый міръ? Для того, чтобы въ немъ доведенъ былъ до конца весь созида́тельный процессъ человѣка, въ своемъ абсолютномъ совершенствѣ способнаго воплотить въ себѣ Бога, въ образѣ Второго Лица Святой Троицы, во всемъ своемъ составѣ новаго и завершительнаго блаженнаго состоянія, обнимающаго и Ангельскій Міръ.
Вся эра Новозавѣтная была періодомъ, когда совершался отборъ спасающихся, которые, взятіемъ на себя Креста Хрiстова, извергали изъ себя этой Искупительной Жертвой осѣвшее въ нихъ зло и такимъ образомъ оказывались въ состояніе стать участниками Блаженной Вѣчности, ради созданія которой и было Богомъ совершено все мірозданіе.
Намъ не извѣстно и, очевидно, и не можетъ стать доступнымъ нашему пониманію, существо Блаженной Вѣчности. Но что предъ нами раскрывается во всей наготѣ, это то, что представляетъ собою окружающій насъ міръ, въ періодъ Апостасíи. Попускается Богомъ массовое и въ своей массовости все растущее отверженіе Хрiста подъ двумя видами: явнаго восыновле́нія Сатанѣ, и обманнаго сохраненія Хрiстіанскаго облика съ полной подмѣной его существа. Съ появленіемъ фальсифицированнаго Хрiста, эта двойственность упразднится - онъ и подчинитъ себѣ весь міръ, чтобы, въ зенитѣ своихъ побѣдныхъ достиженій, быть низри́нутымъ въ Адъ со всѣми своими послѣдователями. Антихрiстъ есть завершеніе кратковременной Апостасíи, подготовка же его воцаренія является временемъ массоваго самоупраздненія Хрiстіанства, чѣмъ Земля изъ вѣнца Вселенной, сосредоточивающаго въ себѣ процессъ творенія Блаженной Вѣчности, превращается въ средоточіе зла, обреченнаго, въ своемъ агрессивномъ самоутвержденіи, на уничтоженіе, означающее и уничтоженіе всего, выполнившаго свое назначеніе, видимаго міра.
Это - самоупраздненіе Хрiстіанства, какъ въ образѣ грубаго совлеченія съ себя свѣтлыхъ ризъ Хрiстіанскихъ и открытаго восыновленія Сатанѣ, такъ и въ образѣ лживаго сохраненія Хрiстіанской видимости въ новомъ образѣ, по заданію перемѣщающемъ Хрiстіанство съ Неба на Землю, имѣющей явить образъ земного блаженства съ единеніи всѣхъ и вся подъ водительствомъ нѣ́коего лже-Хрiста. Никакое ни у́мствующее разсужденіе ни мечтательное воображеніе не могутъ намъ ничего дать въ смыслѣ конкретнаго представленія о ходѣ дальнѣйшихъ событій. Ясно одно: этотъ ходъ не можетъ быть длительнымъ, тѣмъ болѣе, что онъ и наглядно уже ускоряется въ своемъ дѣйствіи. Повторяемъ, однако: послѣднее слово еще не сказано, и не исключена возможность временнаго подъема подлиннаго Хрiстіанства, съ паденіемъ сатанократіи и съ возстановленіемъ аппаратуры спасенія въ какомъ-то обновленномъ видѣ - въ чемъ и можно увидѣть единственный смыслъ такого поворота событій. При всѣхъ условіяхъ наше дѣло - спасать свои души въ вѣрности Хрiсту Истинному. Какъ? То можетъ подсказать только конкретная обстановка каждаго даннаго мѣста, примѣнительному къ каждому человѣку. Но въ одномъ можно быть увѣреннымъ: обѣтова́ніе Хрiста быть съ вѣрными чадами Церкви, Имъ со́зданной, до скончанія вѣка - остается въ полной силѣ. Архимандритъ Константинъ (Зайцевъ) РПЦЗ.
Источникъ: «Православный Путь». Церковно-Богословско-философскій Ежегодникъ. Приложеніе къ журналу «Православная Русь» за 1969 годъ. - Jordanville: Тνпографія Преп. Íова Почаевскаго. Свято-Троицкій монастырь, 1969. - С. 3-30.