Соседи
Вспоминая своих соседей, я еще раз убеждаюсь, что каждый человек интересен и по-своему уникален. Когда-то я решила придерживаться правила: если у человека можно научиться чему-то хорошему, он достоин общения и уважения.
Восемнадцать лет (с 12 до 30) я прожила на ул. Лесной д.21. Сначала это был г. Бабушкин Московской области, а в августе 1960 г. город вошел в состав Москвы.
Дом стоял на углу улицы и тихого переулка, в котором мы играли в мяч, гуляли, сидели на сложенных там бревнах.
В доме жили четыре семьи и было четыре отдельных входа. В одной части дома мы втроем: папа, мама и я; во второй - папин сводный брат с женой, домработницей и собакой, в третьей - семейство Беляевых: муж с женой и двое детей, сын и дочь. В четвертой части дома жило семейство тоже из четырех человек: муж, жена и две дочери.
Когда папин брат дядя Макс стал владельцем кооперативной квартиры на Фрунзенской, то передал нам свою долю: иметь две собственности в то время было запрещено.
Мы мало общались с семейством Беляевых, жившим очень замкнуто. Я была школьницей, когда у них тяжело заболела мама и вскоре скончалась. Соседи осуждали вдовца и детей за то, что внешне они никак не выражали свое горе. Папа сказал: «Ну да, надо стенать, рубашку на груди рвать. А можно глубоко и тихо страдать. В конце концов, это вопрос культуры».
В четвертой части дома жила вдова брата Беляева, погибшего на фронте, Лариса Александровна, ее старшая дочь Галя Беляева, второй муж Аветик Качарян и дочь Марина, чуть старше меня. Во дворе у них была довольно злая овчарка, которая обычно сидела на цепи. Однажды меня мама послала к Ларисе Александровне, я безбоязненно вошла в калитку и вдруг огромный пес положил мне лапы на плечи. Я остолбенела. К счастью, кто-то вышел на крыльцо и отозвал собаку.
Рядом с нашим домом стоял двухэтажный дом с пятью-шестью семьями. В том числе семья Гордеевых. С их сыном Вовкой мы учились в параллельных классах.
У него были очень симпатичные родители, мама была намного моложе отца, овдовевшего в первом браке. Это у них росли необыкновенно вкусные яблочки с розовой сердцевиной. Иногда мама или Вова оставляли у нас на крыльце ведро яблок. Мы в свою очередь делились с ними урожаями вишен.
В школе организовали кружок танцев и немолодая женщина, очевидно, в прошлом танцовщица или балерина, обучала нас танцевать вальс, пасодобль, польку, чардаш и какие-то другие танцы. Нас с Вовой ставили в последнюю пару - то ли потому, что были самыми долговязыми, то ли самыми неуклюжими. Дальнейшая судьба далеко не музыкального Вовки оказалась неожиданной: окончив пожарную академию, он стал дирижером военного оркестра, чего в детстве невозможно было представить.
На противоположной от нашего дома стороне переулка жило семейство музыкантов Картавцевых: обаятельная миниатюрная Мария Павловна, толстячок Яков Григорьевич и их маленький сын Сережа.
Позже я с удивлением узнала, что они, оказывается, поют в церковном хоре. Тогда говорили об этом шёпотом.
Пересматривая сериал «Место встречи изменить нельзя», я всегда вспоминаю Марию Павловну: на нее очень похожа актриса, исполняющая роль гражданской жены героя Юрского - общим обликом, пальто с чернобуркой, гладкой и очень типичной для того времени прической.
У маленького Сережи был абсолютный музыкальный слух, а однажды я его чуть не погубила. Мне было лет четырнадцать, когда его оставили на мое попечение, и я его накормила супом, который некоторое время стоял без холодильника. В результате у ребенка открылись рвота и понос. Моя мама его спасала, а мне, конечно, влетело.
Спустя годы, уже и дома наши снесли, мы жили в разных местах, я неожиданно встретила Сережу. Меня пригласили на прием в посольство Великобритании, где в группе студентов Иняза, отъезжавших на стажировку, я увидела Сережу, великолепно говорившего на английском языке. Дальнейшей его судьбы я не знаю.
В следующем доме нашего переулка жила немолодая женщина - технолог хлебозавода Лидия Федоровна Зверева, часто бывавшая у нас в гостях. Она c нескрываемым неодобрением относилась к глупостям, которые я говорила и делала. В любую погоду Лидия Федоровна разъезжала на велосипеде с непокрытой головой. У нее был любимый человек, примерно ее возраста, тоже заядлый велосипедист. Я впервые увидела, как мужчина маскирует лысину: с левой стороны он отрастил длинную прядь волос, которой прикрывал всю голова. Сын Лидии Федоровны, постарше меня, высокомерный молодой человек, не опускался до общения с соседями.
В нашем переулке чуть выше жили две сестры, выращивавшие на продажу овощи. Они воспитывали дочку своего умершего брата Наташу, добродушную толстушку, похожую на куклу-неваляшку.
Одна из сестер, баба Настя, в хорошую погоду любила прогуливаться по переулку. Проходя мимо нашего дома, она обязательно останавливалась. Я обычно, стоя на лестнице, собирала урожай вишен или срывала яблоки. Мне тогда было лет девятнадцать. Баба Настя спрашивала: «Вита, ты еще замуж-то не вышла?» На что я отвечала: «Баба Настя, с тех пор как с вами виделась сегодня два часа назад, не успела».
Когда я начала преподавать в МОПИ им. Н.К. Крупской, оказалось, что зав. учебной частью института Людмила Григорьевна Синьковская-Баньковская живет рядом, на соседней улице. Наиболее ярким членом ее семьи была ее мама, кошатница и собачница, подкармливавшая бездомных животных. Очень их жалела. Умная, со светлым разумом и хорошим чувством юмора она до преклонных лет работала врачом на скорой помощи. Внешность у нее была выразительная: седые, косматые волосы, крючковатый нос, выдвинутый вперед подбородок. Она сама рассказала, как приехав на вызов, помогла больному, и тот, придя в себя, сказал: «Это вы, доктор, а я думал, сама смерть за мной явилась». Действительно, похожа она была и на бабу-ягу, и на ту самую даму с косой.
На перпендикулярной улице, в самом начале ее, был дом и сад семьи Чинтуридзе. По фамилии понятно, что это было грузинское семейство. Главой семьи был немолодой человек с колоритной внешностью, которого между собой мы называли «дед Чинтуридзе». Румяный, седовласый, с седой бородой, он работал консультантом в ботаническом саду на ВДНХ. В своем же саду он выращивал виноград и иногда угощал им соседей. Он жил с сыном и невесткой. Невестка приходила полоскать белье на колонке на углу. Это была необыкновенной красоты высокая, черноокая, темноволосая, статная молодая женщина.
Забавно было видеть в будние дни, по утрам, толпу бегущих к автобусу жителей переулка, возглавляемую румяным дедом Чинтуридзе с развевающейся седой бородой и зонтиком в руках. Он напоминал волшебника из сказки, недаром же выращивал виноград в Подмосковье.
Радом с Чинтуридзе жила немолодая женщина - преподаватель музыки. Ее взрослый сын изображал заядлого рыбака. Мы, дети, смеялись, когда он, в высоких, до паха болотных сапогах, в полной рыбацкой экипировке с важным видом отправлялся на наш Джамгаровский пруд, минутах в десяти ходьбы. Возвращался он обычно с несколькими крохотными рыбешками и угощал ими свою кошку.
В доме рядом с ними поселилось семейство Микрошевских. Оля училась со мной в одном классе. Ее брат учился в балетном училище при Большом театре. Все члены семьи были действительно «микро» - очень миниатюрными. Когда я была у них в гостях, ее папа-инженер спросил: кем я собираюсь стать? Я ответила - журналистом-международником или переводчиком. Он посмотрел на меня презрительно: «Зачем заниматься всякой ерундой».
Через дом от нас жила Танечка Виноградова, работавшая в посольстве Швейцарии и однажды подарившая нам с мамой толстенный журнал мод. Впервые в жизни я держала в руках знаменитый Vogue. Хотелось без конца рассматривать невероятной красоты и изящества девушек в потрясающих нарядах с умопомрачительными прическами.
Через дорогу от Виноградовых жило семейство Ипатовых. С их младшей дочерью Людой мы учились в одном классе, а старшая Адочка работала в институте востоковедения, владела китайским языком, кандидат наук. Адочка Ипатова - миловидная, обаятельная, умная, невысокая молодая женщина была горбуньей. Но этот дефект был мало заметен. Однажды семья Ипатовых и семья моей тети были у нас в гостях. Все было мило, интересные разговоры за столом, а когда гости стали расходиться, мой двоюродный брат Сережа, школьник младших классов решил, что Адочка - девочка примерно его возраста и вызвался ее провожать. Была неловкая ситуация, которую взрослые постарались сгладить.
Спустя несколько лет все эти дома снесли, все соседи разъехались по разным районам Москвы.