Вот такую колбасу к нам бы в бункер...
Многоуважаемый оппонент status_qold написал мне в комментах:
Я не вижу бед для украинцев в СССР.
западенцев не надо совать в нос. недавно читал рассказ одного из НКВДшников, которые занимались охотой на верхушку повстанцев. они перевербовали идейного главаря очень просто: показали ему уветущую советскую Украину.
По просьбе народу ссылочку кинул на первоисточник - статью с броским заголовком ОХОТА НА БАНДЕРОВЦЕВ.
При прочтении креатива, выясняется, что "идейный главарь" - предал родину за колбасу, мороженое и шляпу... Словом, за все необходимые компоненты вещмешка патриота.
Мыкола знал руководителя УПА лично, и Кук беспредельно доверял ему. Встречи были заранее обговорены на год-полтора. Мы внедрили своих людей в эту линию связи, и только после этого конспиративно захватили Чумака. Никто не знал, что он уже у нас. При захвате он пытался подорвать себя гранатой. Еле удалось избежать взрыва. Потом его вербовкой занимался в то время начальник отдела Николай Иванович Зубатенко. Именно под воздействием бесед с этим мудрым человеком, легендарным чекистом бывший головорез сам пошел на сотрудничество. Он родился в 1922 году, всю юность жил в нищете, денег никогда не имел - мечтал лишь купить себе дуду, попробовать мороженое и сходить в кино. Когда же в западноукраинские земли пришла Красная Армия, Мыкола уже был связан с ОУН.
К моменту его захвата это был седой, совершенно больной человек. Зубы его "съела" цинга. Плюс полный букет желудочных заболеваний. Мы вылечили его, вставили ему зубы, откормили, затем провезли по всей Украине: показали Крым, море, заводы, набирающие силу колхозы. Шляпу и макинтош купили ему - когда-то мальчишкой он щупал похожий на польском пане, и с тех пор макинтош был еще одной его заоблачной мечтой. В Киеве он, наконец, мороженое, попробовал, а после посещения гастронома сказал: "Вот такую колбасу к нам бы в бункер - тогда там можно было бы годами сидеть...". Потом мы снабдили его соответствующей легендой, вернули его же оружие, и Мыкола пошел по своим связям:
ОХОТА НА БАНДЕРОВЦЕВ
КАК В 1950-х ГОДАХ ЧЕКИСТАМ УДАЛОСЬ "ПЕРЕИГРАТЬ" УКРАИНСКИХ НАЦИОНАЛИСТОВ
В связи с событиями в Чечне российские СМИ все чаще обращаются к теме борьбы с вооруженными формированиями Организации украинских националистов (ОУН) и Украинской повстанческой армии (УПА), которая развернулась в конце Великой Отечественной войны и завершилась спустя 10 лет. Георгий САННИКОВ принимал непосредственное участие в ликвидации остатков организованного бандеровского подполья в качестве сотрудника соответствующих оперативных подразделений МГБ - МВД - КГБ Украинской ССР в 1952-1956 гг., о чем впоследствии написал книгу "Большая охота". С ветераном советских органов госбезопасности встретился и побеседовал корреспондент "ВПК".
- Георгий Захарович, по официальным данным МВД УССР, к апрелю 1952 года на Западной Украине насчитывалось около трехсот человек в организованном бандеровском подполье и более шестисот боевиков-одиночек. Какой вам запомнилась обстановка в первой половине 50-х годов, какая часть населения лояльно относилась к советской власти?
- На этот вопрос невозможно однозначно ответить, потому что местные жители при встречах с нами улыбались, все доброжелательно к нам относились, особенно молодежь. И в то же время в те годы без опаски заглянуть в незнакомую хату было нельзя - запросто могли убить автоматной очередью. Поэтому, как правило, работали группой: рассредоточивались, а кто-то вытянутой рукой стучал в окошко - мол, если и зацепит пулей, то несмертельно.
На предполагаемых маршрутах движения бандгрупп все еще устраивались засады, проводились чекистско-войсковые операции с блокадой целых районов. К разведывательно-поисковым действиям по-прежнему привлекали большое количество солдат, которые с помощью двухметровых щупов и служебных собак искали вентиляционные отверстия и люки - входы в подземные схроны-бункеры.
Оперуполномоченный МВД УССР лейтенант Георгий Санников, 1953 год.
Фото из архива Георгия САННИКОВА
То есть обстановка все еще оставалась напряженной. А все почему? В 1939-м, после разгрома Польши, когда Красная Армия пришла на Западную Украину как освободительница, обещанную землю селянам в вечное пользование не дали. Получилось, что сначала они гнули спину на польского пана, а потом в колхозы заставили идти работать. Да и после войны, как я считаю, коллективизация в 1948 году проводилась безобразно. Хрущев тогда перед тамошними селянами выступал (товарищ мне рассказывал): "Не пойдете в колхоз - в Сибирь сошлем!" Его спрашивают: "Никита Сергеевич, а с фронтовиками как будет?". Отвечает: "И вас в Сибирь!". Как ни странно, но многие люди, которые действительно были высланы за пособничество бандоуновскому подполью в Сибирь, спустя годы не возвращались в родные места, вспоминая полуголодную жизнь на Западной Украине. Выходит, в какой-то степени оуновцы защищали интересы простого крестьянина. Ведь лозунг у них был такой: "За самостийную Украину против любых оккупантов-захватчиков".
Чтобы как-то продержаться, бандеровцы в послевоенные годы не только нападали на сельпо, где были продукты, но и обязывали население сдавать продукты на нужды подполья. Каждая хата знала, что определенный кусок сала или десяток яиц должны идти "хлопцам" в лес. За продукты боевики расплачивались "карбованцами" из БФ - боевого фонда, который мы, естественно, называли бандитским фондом. В каждой хате за иконами лежали пачки этих так называемых "бифонов" - бумаг разного номинала, напечатанных типографским способом, на которых был изображен повстанец с автоматом в руке, призывающий к свержению советской власти. Боевики обещали селянам: придем к власти - обменяем их на другие, наши настоящие деньги.
Бандеровское движение поддерживалось большинством сельского населения. Это факт. Конечно, многие помогали подполью из страха. Боялись расправы. Днем в селе была советская власть, а ночью - бандитская. Кроме того, многие повстанцы держались годами, потому что в районе их действий проживали родственники. Чтобы лишить подполье материальной базы, приходилось часть родственников бандитов переселять в другие регионы, а наиболее активных бандпособников отправлять на спецпоселение в Сибирь. В начале 50-х годов в Хмельницкой области в одной из наших явочных сельских хат жил обыкновенный сельский вуйко (дядька) с женой. Нищета страшная! Так вот у них в красном углу висели фотографии четверых сыновей: двое в банде были убиты, еще двое в рядах Красной Армии в 1945 году погибли под Берлином - типичная картина для тех лет на Западной Украине.
Но повстанцы держались не только потому, что их поддерживало население. Они имели мощную военную организационно-административную систему, которая централизованно руководила подчиненными подразделениями нижестоящего звена. И еще бандеровцы были в высшей степени конспиративны в своей деятельности, особенно руководящий состав. Например, большое число боевиков-одиночек в лесах объяснялось тем, что после разгрома их банд они не могли выйти на связь с другими группами. В службе безопасности ОУН знали, что органы госбезопасности проводят массовую работу по внедрению в их отряды бывших бандитов, перевербованных чекистами. Как-то в одной из львовских квартир наша техника прослушивания зафиксировала разговор двенадцатилетнего мальчика со старшей сестрой, дочерью одного из разыскиваемых оуновских главарей. Меня потрясло, что этот мальчик, учась в школе и, может быть, даже будучи пионером, одновременно был связником в подполье и знал, как действует агентура МВД, что существует техника подслушивания и наружное наблюдение, не по летам владел оперативной обстановкой.
- Так кем тогда они были на самом деле: борцами за интересы украинского народа или бандитами?
- Советская власть и госбезопасность именовали их, как и немцы партизан в период Великой Отечественной, бандитами. Сами же называли себя карбонариями, революционерами, повстанцами, а врагами номер один украинской нации официально объявили "жидов, ляхов, москалей и комиссаров". В первые послевоенные годы в Западной Украине развернулась самая настоящая гражданская война. Жестокость проявлялась с обеих сторон. За 10 лет ликвидации бандоуновского подполья погибли 25 тысяч военнослужащих, сотрудников госбезопасности и милиции, пограничников, 32 тысячи человек из числа совпартактива. В то же время было ликвидировано более 60 тысяч участников вооруженного подполья, арестовано и сослано в Сибирь около 500 тысяч жителей Западной Украины.
В августе 1955 года нами был обнаружен оуновский архив, благодаря которому стали известны судьбы нескольких оперативных работников-чекистов, которые пропали без вести в Западной Украине в 1944 - 1950-х годах. До этого момента органы безопасности лишь гадали: то ли дезертировал человек, то ли его убили? Соответственно и семьи этих офицеров не получали ни пенсий, ни каких-то других льгот. Ведь они исчезли по неизвестным нам причинам. Так вот, мы обнаружили "протоколы допросов" и документы об их ликвидации службой безопасности ОУН. Всех этих людей зверски пытали. Прежде чем наступала смерть, отрезали язык, потому что они все равно ничего не говорили - так и записано было в "протоколах допросов".
В 1946-1948-х годах, как мне рассказывали очевидцы - старые чекисты, - оуновцы использовали и такой способ пытки: брали крепкий ремешок, надевали его на голову и закручивали, пока череп не трескался. По прямому указанию предпоследнего главнокомандующего УПА генерал-хорунжего Романа Шухевича (псевдоним "Тарас Чупринка"), который сегодня является национальным героем Украины, безжалостно вырезались и сжигались заживо целые польские села, особенно на Волыни. По официальным данным, было уничтожено более 200 тысяч поляков. Бандеровцы полагали, что таким образом они мстят ненавистным угнетателям украинского народа на протяжении многих веков. Многочисленные жертвы были и среди украинцев, которым мстили нелегальные польские вооруженные отряды, в частности из вроде бы распущенной Армии Крайовой.
Кстати сказать, в 1941-1943 годах, во время оккупации немцами Украины, было уничтожено 800 тысяч евреев при активном участии украинских националистов. Сегодня оставшиеся в живых оуновские руководители любят рассказывать байки о том, что бок о бок с ними в подполье были и евреи. Да, евреев-врачей и медсестер время от времени силком затаскивали в подземные бункеры-лазареты, где они и работали под охраной: "Хочешь жить - лечи хлопцев!" - но не более того. Ну и, наконец, сами украинцы, с которыми мне приходилось общаться в ходе работы, были всячески напуганы "хлопцами". Ведь как организовывали колхозы в послевоенные годы? Соберут крестьян, погасят лампу, в темноте просят поднять руки, затем зажигают свет - все сидят с поднятыми руками. Каждый знал, что если он первым поднимет руку, то завтра его повесят оуновцы.
- Бывший руководитель УПА Василий Кук, живущий ныне в Киеве, как-то в интервью заявил: "Если бы Советы действовали только военными методами, они бы не ликвидировали подполье". Что он имел в виду?
- Мы активно использовали так называемые легендированные бандбоевки. Например, однажды в одном из сел через нашу агентуру организовали драку, чтобы затем арестовать подозреваемого нами в связях с разыскиваемой бандой одного местного жителя. Звали его Григорий Мудрый. Посадили его в милицейскую машину, повезли в тюрьму в Дрогобыч в наручниках.
Ближе к полуночи машина неожиданно "сломалась", и сопровождающие вместе с арестованным попросились на ночлег в ближайший к дороге дом. Посмотрели с порога: в хате накурено, на столе еда. "Кто это у вас гостит?" - спросили у хозяев. Вместо ответа в хату ворвались "повстанцы", расстреляли милиционеров из автоматов - те свалились замертво. Арестованный закричал: "Я свой, не стреляйте!" Но и на него тоже направили автомат, который, однако, вдруг дал осечку. "Хулиган" от ужаса не понял, что по милиционерам стреляли свои же чекисты, причем холостыми патронами, а потому стал молить "хлопцев" о пощаде: мол, я такой-то, знаю того-то.
Тогда ему надели на голову плащ-палатку, несколько часов поводили кругами вокруг той хаты, пока не начало светать. Затем Мудрого спустили в "бункер", который на самом деле был оборудован в подвале хаты, где "эсбист" подробно его допросил. Поначалу Григорий принюхивался - осторожный был малый, знал, что от людей, подолгу сидящих в бункере, должно пахнуть землей и устоявшимся запахом бункера, но никак не одеколоном. Окончательно уверовав в то, что попал к своим, подробно рассказал: с кем, когда и где встречался, о чем говорили, кто при этом присутствовал, как выглядят эти люди, где будут очередные встречи:
А заросший щетиной с грязными ногтями "повстанец" из "службы безопасности" тем временем оформлял "протокол" допроса, записывая все сказанное. Как правило, вскоре после таких откровений наши сотрудники предъявляли свои подлинные документы и официальные обвинения физически и психологически сломленным бандитам или их пособникам и приступали к официальному допросу. Однако в данном случае мы совершили ошибку, решив сначала отвезти этого хлопца в тюрьму Дрогобыча, а уж потом его допрашивать официально. В результате мы попросту упустили время: после того как мы привезли "хулигана" в Дрогобыч, доложили руководству о проведенной операции да чайку попили, тот вдруг заявил, что в хате он испугался и себя оговорил. И как я потом ни старался склонить его к сотрудничеству, чтобы он помог нам эту банду захватить, обещая за это свободу, ничего у меня не вышло.
- Пытали пойманных бандитов?
- Нет. Во всяком случае, когда я пришел на работу в органы госбезопасности летом 1952 года, этого не было. Зато можно было допрашивать ночью, вытягивая сведения: я сам не спал и допрашиваемому не давал спать.
На одном из таких допросов я сам чуть не погиб. Начну с того, что комната, где я работал с Григорием Мудрым, для этого изначально не предназначалась: стулья и стол не были привинчены к полу, на окнах отсутствовали решетки. К тому же второй сотрудник, мой сменщик, отсутствовал - жена заболела у него, поэтому я лично допрашивал его двое суток, один на один. Арестованный сидел около печки, я - за столом. Два автоматчика находились за дверью в коридоре. Мне тогда 23 года было, ему - чуть больше. Он мучился, и я тоже - мы не спали две ночи. Я сидел и вдруг почувствовал, что если я сейчас хоть на секунду не закрою глаза, то умру. И я их закрыл.
Сколько спал - полчаса или всего 5 секунд, - не знаю, помню только, что-то изнутри подтолкнуло меня открыть глаза и поднять голову. Мудрый стоял передо мной. Его руки лежали на тяжелом чернильном приборе из мрамора. Если бы я еще секунду промедлил, он бы, наверное, убил меня, взял мое оружие, без труда уложил бы и двух охранников, после чего сбежал бы в ближайший парк, переходящий в лес. И вряд ли кто-то его бы догнал. "Ты чего?" - спрашиваю. "Пить хочу". "Сядь туда!" Он пошел, сел в углу. Я налил ему воды, вышел к солдатам: "Ну-ка, ребята, столы сдвиньте, его в угол туда посадите, а меня разбудите через два часа. Спать ему не давайте!"
Один полушубок под себя положил, другим накрылся, но проспал всего 20-30 минут, не больше. Солдаты меня разбудили: "Товарищ лейтенант, он отключается. Со стула падает. Мы его поднимаем на ноги, а он снова падает". Тогда я Мудрому говорю: "Сейчас ты в камеру пойдешь, получишь срок за хулиганство по максимуму - 5 лет в лагере строгого режима за то, что руку в драке сломал человеку. А сдашь хлопцев - не будешь сидеть". "Я ничего не знаю", - отвечает. Приказал солдатам его увести. Хотя, с другой стороны, ему повезло больше, чем "хлопцам" из леса: ведь все они были советскими гражданами, а по советскому закону за пребывание в банде тогда давали максимальные сроки - по 20-25 лет. Зная об этом, последние остававшиеся в лесах оуновцы рядового и среднего звена часто не сдавались живыми, кончали с собой. Но те, кого все же удавалось захватить, как правило, тут же давали показания.
Мне по сей день стыдно за эту страшную сцену. Успокаиваю себя только одним: я тоже не спал, вместе с ним мучился. Я выполнял свой долг коммуниста и офицера-чекиста. Передо мной был враг, и я должен был с его помощью выйти на банду и уничтожить ее во имя тех же селян, запуганных этими людьми.
- А в какой мере чекисты в своей работе опирались на агентуру?
- Как мы работали? В конце 40-х органы госбезопасности стремились в первую очередь уничтожить крупные формирования бандеровсого подполья. Впоследствии перешли к ликвидации руководящей верхушки, и это сразу же эффективно сказалось на результатах.
Однако самым важным было агентурное проникновение, создание легендированного бандподполья, легендированных бандбоевок. Вербовка агентуры в Западной Украине носила массовый характер. Практически не оставалось ни одной хаты, где бы не предпринимались вербовка или оперативный контакт со стороны органов госбезопасности. Наши агенты были снабжены специально разработанными жидкими химическими препаратами "Нептун-47" и "Нептун-80". Первый препарат местные называли по-своему: "отрута", что по-украински означало "яд". "Нептун-47" мог добавляться в разные виды пищи или жидкости: водку, воду, молоко, борщ. Человек, который принимал пищу, обработанную этим препаратом, через 7-8 минут терял возможность передернуть затвор либо нажать на спусковой крючок, начинал "плыть", передвигался в полубессознательном состоянии и, наконец, спустя еще 5-7 минут "отключался" полностью на 1,5-3 часа. Когда же по истечении этого времени попробовавший "отруту" приходил в себя, то, будучи не в состоянии контролировать свои поступки, охотно отвечал на все вопросы.
Второй препарат - "Нептун-80" - агенты в случае необходимости выливали на напольный коврик, о который вытирают ноги, после чего розыскные собаки в течение нескольких суток брали такой след где угодно - водой или чем-то другим этот химический состав смыть или как-то обработать было нельзя. У многих агентов в хатах стояли специальные аппараты под названием "Тревога", которые представляли собой металлические изделия размером с большую консервную банку. Работали они от аккумуляторных батарей. При нажатии кнопки посылался радиосигнал. Когда к такому агенту приходила группа повстанцев, он подливал им "отруту", нажимал кнопочку, и в это время где-то в райотделе МВД на щите у дежурного начинала мигать соответствующая лампочка. Этот сигнал означал, что в таком-то селе к такому-то хозяину в хату зашли боевики. В случае необходимости туда сразу же выезжала тревожная группа, в которую обычно входили несколько человек оперативных работников и бойцы специальных войсковых подразделений МВД.
В те годы в Дрогобычской области, в Ходорове, дислоцировался 13-й мотомехдивизион, в котором насчитывалось несколько сот человек личного состава - в основном только русские парни. Все - комсомольцы. Преимущественно москвичи, ленинградцы, уральцы. На роту приходилось 2-3 украинца из восточных областей. В случае необходимости они выполняли обязанности переводчиков. То есть это была проверенная элитная, по меркам того времени, часть, солдаты которой за особые условия службы получали погранпаек и были хорошо экипированы. Здесь имелось много служебных собак. Но "Нептун-47" был настолько засекречен, что о его существовании не знали даже офицеры мотомехдивизиона, которые вместе с оперсоставом принимали участие в ликвидации банд, засадах или разведывательно-поисковых действиях. Из-за этого мы однажды чуть не провалили операцию.
Где-то в октябре или ноябре 1953 года через село Черче Тернопольской области шли на связь два бандита - Сирко и Соловей. Мы знали, что они курьеры, несут почту от одного руководителя среднего звена к другому, поэтому хотели захватить их живыми, по возможности перевербовать, чтобы выйти на главарей. В основном мы старались бить по организационному звену - ликвидируй вожака, и группа распадется. Это доказанная практика.
Хозяин хаты - наш агент - был соответствующим образом подготовлен, и когда Сирко и Соловей к нему пришли, он их накормил, естественно, добавил в пищу "отруту" и незаметно нажал на кнопку "Тревоги". Прибывшая вскоре группа блокировала хату и пути отхода. Команда была - брать живыми. Но войсковики, во-первых, ничего не знали о существовании препарата "Нептун-47", а во-вторых, накануне операции были плохо проинструктированы, поэтому, когда в ночной тишине громко хлопнула дверь хаты и послышались шаги, один солдат растерялся и выстрелил из ракетницы. Рядом с ним белым светом осветило две мужские фигуры: бандиты еле шли, качались, кто-то из них волочил автомат за ремень за собой. Солдат с перепугу дал короткую очередь и убил одного из бандеровцев на месте. У второго пуля зацепила позвоночник, и он скончался уже в самолете, который должен был доставить его во Львов.
От окончательного провала нас спасло только то, что у смертельно раненого боевика в карманчике портупеи (на старых портупеях были такие карманчики для командирских свистков) обнаружили вложенный "грипс" - записку карандашом на вощеной бумаге, которая закатывалась, прошивалась ниткой, запечатывалась свечным парафином. Так доставлялась почта от банды к банде, от звена к звену, от ячейки к ячейке. Записка была следующего содержания: "Друже Игорь! Очередная встреча с вами состоится каждый первый понедельник каждого месяца в 17 часов по московскому времени около того белого камня в горелом лесу, где в 1948 году славной памяти друже Жук убил двух большевиков".
Вот какая была конспирация: пойди, найди этот камень и горелый лес! Да и боевиков УПА с псевдонимом "Жук" в 1948 году были сотни. Но наши умельцы "переписали" послание - любая спецслужба умеет делать такие вещи - изменили время и место встречи. Внедрили наших людей в эту линию связи, передали "грипс" в банду, и ровно через 8 месяцев ликвидировали "друже Игоря" - главаря - вместе с одним из его боевиков. Конечно, сначала их осветили ракетой и крикнули: "Оружие на землю, сдавайтесь!" Они ответили огнем, и тогда их посекли из автоматов.
- А почему ликвидировали только спустя 8 месяцев?
- Боевики были крайне осторожны.
- Вы были причастны к поимке последнего главнокомандующего УПА полковника Василия Кука, который с 1950 года руководил остатками вооруженного подполья в Западной Украине. Его взяли живым. Как это удалось?
- Взять его нам помог захваченный в 1953 году и перевербованный нами бандит Мыкола по кличке Чумак. Подлинную его фамилию и сегодня нельзя называть - он еще жив. Это был старый "эсбист", повинный в смерти десятков ликвидированных им людей. Мы на это закрывали глаза - важнее было захватить Кука. В то время выше Васыля Кука по статусу был только Степан Бандера, но Бандера находился за рубежом, а Кук - в Западной Украине.
Последний руководитель УПА Василий Кук, 1950 год.
Фото из архива Георгия САННИКОВА
Мыкола знал руководителя УПА лично, и Кук беспредельно доверял ему. Встречи были заранее обговорены на год-полтора. Мы внедрили своих людей в эту линию связи, и только после этого конспиративно захватили Чумака. Никто не знал, что он уже у нас. При захвате он пытался подорвать себя гранатой. Еле удалось избежать взрыва. Потом его вербовкой занимался в то время начальник отдела Николай Иванович Зубатенко. Именно под воздействием бесед с этим мудрым человеком, легендарным чекистом бывший головорез сам пошел на сотрудничество. Он родился в 1922 году, всю юность жил в нищете, денег никогда не имел - мечтал лишь купить себе дуду, попробовать мороженое и сходить в кино. Когда же в западноукраинские земли пришла Красная Армия, Мыкола уже был связан с ОУН.
К моменту его захвата это был седой, совершенно больной человек. Зубы его "съела" цинга. Плюс полный букет желудочных заболеваний. Мы вылечили его, вставили ему зубы, откормили, затем провезли по всей Украине: показали Крым, море, заводы, набирающие силу колхозы. Шляпу и макинтош купили ему - когда-то мальчишкой он щупал похожий на польском пане, и с тех пор макинтош был еще одной его заоблачной мечтой. В Киеве он, наконец, мороженое, попробовал, а после посещения гастронома сказал: "Вот такую колбасу к нам бы в бункер - тогда там можно было бы годами сидеть...". Потом мы снабдили его соответствующей легендой, вернули его же оружие, и Мыкола пошел по своим связям:
24 мая 1954 года Чумак привел Кука и его жену Уляну Крюченко в бункер, где заранее была установлена "Тревога". Супруги смертельно устали после долгого перехода в этот район, так что быстро заснули. Чумак разоружил их сонных и включил "Тревогу". Когда Кук и Крюченко еще до прибытия оперативной группы проснулись, состоялся короткий разговор, о котором потом мне сам Кук рассказывал. Уляна назвала Чумака предателем, плюнула ему в лицо, а Васыль, при котором была немалая сумма денег, предложил их Мыколе - мол, ты молодой хлопец, тебе жить надо - возьми! Зачем деньги отдавать Советам? На это Чумак сказал: "А я не за деньги работаю". "А за что же?" - спросил Кук. "За идею..." - был ответ.
- Что стало с супругами потом? Почему Кука не расстреляли?
- Нам невыгодно было сразу его расстреливать. Захват Кука мы осуществили конспиративно. Об успехе знал узкий круг сотрудников и высшее руководство страны. Это вызывалось политическими причинами и оперативной целесообразностью.
Сначала Кук и Крюченко сидели в разных камерах в тюрьме в Киеве, потом вместе. А еще спустя какое-то время эту пару поместили в камеру-квартиру, подлечили (оба супруга мучились желудками) - в общем, содержали их нормально, чтобы создать благоприятные условия для вербовочной работы. Уляна Крюченко очень хорошо рисовала, где-то в деле до сих пор, наверное, лежит написанный ею мой портрет вместе с Куком.
В итоге идеологически сломать Кука нам так и не удалось, а жену его - тем более. Зато Кук стал рассказывать об историческом прошлом ОУН-УПА, о подполье. Когда же мы получали данные о предстоящем визите помощника прокурора в рамках прокурорского надзора, супругов без объяснений выводили под охраной из тюрьмы на прогулку в город, а через 4-5 часов приводили обратно.
- На них одевали наручники? Узнавали ли Кука окружающие?
- Обходились без наручников. Я же выходил не один, а с кем-то. И нас прикрывала еще одна группа. Порой мы даже не знали, кто это. У каждого, кто имел отношение к такой работе, было по два пистолета: табельный ТТ и какой-нибудь малогабаритный - для скрытого ношения. Например, у меня во время таких прогулок был при себе "Маузер" калибра 6,35 мм.
А узнать Кука вряд ли бы кто-то смог, поэтому мы его даже не гримировали. Во-первых, у нас он поправился, зубы вставили ему - до этого тоже беззубый был. Во-вторых, его знал хорошо только узкий круг людей по подполью, которые уже были либо убиты, либо сидели, либо находились на Западе.
- А почему Кука укрывали от глаз прокурорских работников?
- Его арест сохранялся в тайне исходя из оперативной и политической необходимости. Мы не знали, что в дальнейшем будем с ним делать: то ли просто расстреляем, то ли устроим показательный процесс, а потом посадим или тоже расстреляем, то ли используем его как-то по-другому. Хотя была такая команда Хрущева - "расстрелять", но КГБ Украины отстоял, уберег и Кука, и Чумака от казни.
В 1960 году экс-главкома УПА по указанию того же Хрущева амнистировали, освободили. После этого разрешили работать в Центральном государственном историческом архиве в Киеве, потом - в Институте истории АН УССР, всегда держа под присмотром. Но защитить диссертацию Куку так и не дали. Он и сейчас собирает материалы по подполью ОУН-УПА, публикует их.
Чумак же после той операции непродолжительное время сотрудничал с органами, потом мы устроили его на работу. Захватив главаря УПА, Мыкола здорово облегчил труд многих чекистов. Сам генерал-лейтенант Строкач Тимофей Амвросиевич, бывший в то время министром госбезопасности Украины, обещал Чумаку звание Героя Советского Союза и квартиру на Крещатике за захват Кука живым. Ведь в его розыске участвовали тысячи людей! Золотую звезду Мыкола, конечно же, так и не получил, но пусть скажет спасибо чекистам Украины и лично Николаю Ивановичу Зубатенко уже за то, что его тогда оставили живым...
Вадим УДМАНЦЕВ
Я не вижу бед для украинцев в СССР.
западенцев не надо совать в нос. недавно читал рассказ одного из НКВДшников, которые занимались охотой на верхушку повстанцев. они перевербовали идейного главаря очень просто: показали ему уветущую советскую Украину.
По просьбе народу ссылочку кинул на первоисточник - статью с броским заголовком ОХОТА НА БАНДЕРОВЦЕВ.
При прочтении креатива, выясняется, что "идейный главарь" - предал родину за колбасу, мороженое и шляпу... Словом, за все необходимые компоненты вещмешка патриота.
Мыкола знал руководителя УПА лично, и Кук беспредельно доверял ему. Встречи были заранее обговорены на год-полтора. Мы внедрили своих людей в эту линию связи, и только после этого конспиративно захватили Чумака. Никто не знал, что он уже у нас. При захвате он пытался подорвать себя гранатой. Еле удалось избежать взрыва. Потом его вербовкой занимался в то время начальник отдела Николай Иванович Зубатенко. Именно под воздействием бесед с этим мудрым человеком, легендарным чекистом бывший головорез сам пошел на сотрудничество. Он родился в 1922 году, всю юность жил в нищете, денег никогда не имел - мечтал лишь купить себе дуду, попробовать мороженое и сходить в кино. Когда же в западноукраинские земли пришла Красная Армия, Мыкола уже был связан с ОУН.
К моменту его захвата это был седой, совершенно больной человек. Зубы его "съела" цинга. Плюс полный букет желудочных заболеваний. Мы вылечили его, вставили ему зубы, откормили, затем провезли по всей Украине: показали Крым, море, заводы, набирающие силу колхозы. Шляпу и макинтош купили ему - когда-то мальчишкой он щупал похожий на польском пане, и с тех пор макинтош был еще одной его заоблачной мечтой. В Киеве он, наконец, мороженое, попробовал, а после посещения гастронома сказал: "Вот такую колбасу к нам бы в бункер - тогда там можно было бы годами сидеть...". Потом мы снабдили его соответствующей легендой, вернули его же оружие, и Мыкола пошел по своим связям:
ОХОТА НА БАНДЕРОВЦЕВ
КАК В 1950-х ГОДАХ ЧЕКИСТАМ УДАЛОСЬ "ПЕРЕИГРАТЬ" УКРАИНСКИХ НАЦИОНАЛИСТОВ
В связи с событиями в Чечне российские СМИ все чаще обращаются к теме борьбы с вооруженными формированиями Организации украинских националистов (ОУН) и Украинской повстанческой армии (УПА), которая развернулась в конце Великой Отечественной войны и завершилась спустя 10 лет. Георгий САННИКОВ принимал непосредственное участие в ликвидации остатков организованного бандеровского подполья в качестве сотрудника соответствующих оперативных подразделений МГБ - МВД - КГБ Украинской ССР в 1952-1956 гг., о чем впоследствии написал книгу "Большая охота". С ветераном советских органов госбезопасности встретился и побеседовал корреспондент "ВПК".
- Георгий Захарович, по официальным данным МВД УССР, к апрелю 1952 года на Западной Украине насчитывалось около трехсот человек в организованном бандеровском подполье и более шестисот боевиков-одиночек. Какой вам запомнилась обстановка в первой половине 50-х годов, какая часть населения лояльно относилась к советской власти?
- На этот вопрос невозможно однозначно ответить, потому что местные жители при встречах с нами улыбались, все доброжелательно к нам относились, особенно молодежь. И в то же время в те годы без опаски заглянуть в незнакомую хату было нельзя - запросто могли убить автоматной очередью. Поэтому, как правило, работали группой: рассредоточивались, а кто-то вытянутой рукой стучал в окошко - мол, если и зацепит пулей, то несмертельно.
На предполагаемых маршрутах движения бандгрупп все еще устраивались засады, проводились чекистско-войсковые операции с блокадой целых районов. К разведывательно-поисковым действиям по-прежнему привлекали большое количество солдат, которые с помощью двухметровых щупов и служебных собак искали вентиляционные отверстия и люки - входы в подземные схроны-бункеры.
Оперуполномоченный МВД УССР лейтенант Георгий Санников, 1953 год.
Фото из архива Георгия САННИКОВА
То есть обстановка все еще оставалась напряженной. А все почему? В 1939-м, после разгрома Польши, когда Красная Армия пришла на Западную Украину как освободительница, обещанную землю селянам в вечное пользование не дали. Получилось, что сначала они гнули спину на польского пана, а потом в колхозы заставили идти работать. Да и после войны, как я считаю, коллективизация в 1948 году проводилась безобразно. Хрущев тогда перед тамошними селянами выступал (товарищ мне рассказывал): "Не пойдете в колхоз - в Сибирь сошлем!" Его спрашивают: "Никита Сергеевич, а с фронтовиками как будет?". Отвечает: "И вас в Сибирь!". Как ни странно, но многие люди, которые действительно были высланы за пособничество бандоуновскому подполью в Сибирь, спустя годы не возвращались в родные места, вспоминая полуголодную жизнь на Западной Украине. Выходит, в какой-то степени оуновцы защищали интересы простого крестьянина. Ведь лозунг у них был такой: "За самостийную Украину против любых оккупантов-захватчиков".
Чтобы как-то продержаться, бандеровцы в послевоенные годы не только нападали на сельпо, где были продукты, но и обязывали население сдавать продукты на нужды подполья. Каждая хата знала, что определенный кусок сала или десяток яиц должны идти "хлопцам" в лес. За продукты боевики расплачивались "карбованцами" из БФ - боевого фонда, который мы, естественно, называли бандитским фондом. В каждой хате за иконами лежали пачки этих так называемых "бифонов" - бумаг разного номинала, напечатанных типографским способом, на которых был изображен повстанец с автоматом в руке, призывающий к свержению советской власти. Боевики обещали селянам: придем к власти - обменяем их на другие, наши настоящие деньги.
Бандеровское движение поддерживалось большинством сельского населения. Это факт. Конечно, многие помогали подполью из страха. Боялись расправы. Днем в селе была советская власть, а ночью - бандитская. Кроме того, многие повстанцы держались годами, потому что в районе их действий проживали родственники. Чтобы лишить подполье материальной базы, приходилось часть родственников бандитов переселять в другие регионы, а наиболее активных бандпособников отправлять на спецпоселение в Сибирь. В начале 50-х годов в Хмельницкой области в одной из наших явочных сельских хат жил обыкновенный сельский вуйко (дядька) с женой. Нищета страшная! Так вот у них в красном углу висели фотографии четверых сыновей: двое в банде были убиты, еще двое в рядах Красной Армии в 1945 году погибли под Берлином - типичная картина для тех лет на Западной Украине.
Но повстанцы держались не только потому, что их поддерживало население. Они имели мощную военную организационно-административную систему, которая централизованно руководила подчиненными подразделениями нижестоящего звена. И еще бандеровцы были в высшей степени конспиративны в своей деятельности, особенно руководящий состав. Например, большое число боевиков-одиночек в лесах объяснялось тем, что после разгрома их банд они не могли выйти на связь с другими группами. В службе безопасности ОУН знали, что органы госбезопасности проводят массовую работу по внедрению в их отряды бывших бандитов, перевербованных чекистами. Как-то в одной из львовских квартир наша техника прослушивания зафиксировала разговор двенадцатилетнего мальчика со старшей сестрой, дочерью одного из разыскиваемых оуновских главарей. Меня потрясло, что этот мальчик, учась в школе и, может быть, даже будучи пионером, одновременно был связником в подполье и знал, как действует агентура МВД, что существует техника подслушивания и наружное наблюдение, не по летам владел оперативной обстановкой.
- Так кем тогда они были на самом деле: борцами за интересы украинского народа или бандитами?
- Советская власть и госбезопасность именовали их, как и немцы партизан в период Великой Отечественной, бандитами. Сами же называли себя карбонариями, революционерами, повстанцами, а врагами номер один украинской нации официально объявили "жидов, ляхов, москалей и комиссаров". В первые послевоенные годы в Западной Украине развернулась самая настоящая гражданская война. Жестокость проявлялась с обеих сторон. За 10 лет ликвидации бандоуновского подполья погибли 25 тысяч военнослужащих, сотрудников госбезопасности и милиции, пограничников, 32 тысячи человек из числа совпартактива. В то же время было ликвидировано более 60 тысяч участников вооруженного подполья, арестовано и сослано в Сибирь около 500 тысяч жителей Западной Украины.
В августе 1955 года нами был обнаружен оуновский архив, благодаря которому стали известны судьбы нескольких оперативных работников-чекистов, которые пропали без вести в Западной Украине в 1944 - 1950-х годах. До этого момента органы безопасности лишь гадали: то ли дезертировал человек, то ли его убили? Соответственно и семьи этих офицеров не получали ни пенсий, ни каких-то других льгот. Ведь они исчезли по неизвестным нам причинам. Так вот, мы обнаружили "протоколы допросов" и документы об их ликвидации службой безопасности ОУН. Всех этих людей зверски пытали. Прежде чем наступала смерть, отрезали язык, потому что они все равно ничего не говорили - так и записано было в "протоколах допросов".
В 1946-1948-х годах, как мне рассказывали очевидцы - старые чекисты, - оуновцы использовали и такой способ пытки: брали крепкий ремешок, надевали его на голову и закручивали, пока череп не трескался. По прямому указанию предпоследнего главнокомандующего УПА генерал-хорунжего Романа Шухевича (псевдоним "Тарас Чупринка"), который сегодня является национальным героем Украины, безжалостно вырезались и сжигались заживо целые польские села, особенно на Волыни. По официальным данным, было уничтожено более 200 тысяч поляков. Бандеровцы полагали, что таким образом они мстят ненавистным угнетателям украинского народа на протяжении многих веков. Многочисленные жертвы были и среди украинцев, которым мстили нелегальные польские вооруженные отряды, в частности из вроде бы распущенной Армии Крайовой.
Кстати сказать, в 1941-1943 годах, во время оккупации немцами Украины, было уничтожено 800 тысяч евреев при активном участии украинских националистов. Сегодня оставшиеся в живых оуновские руководители любят рассказывать байки о том, что бок о бок с ними в подполье были и евреи. Да, евреев-врачей и медсестер время от времени силком затаскивали в подземные бункеры-лазареты, где они и работали под охраной: "Хочешь жить - лечи хлопцев!" - но не более того. Ну и, наконец, сами украинцы, с которыми мне приходилось общаться в ходе работы, были всячески напуганы "хлопцами". Ведь как организовывали колхозы в послевоенные годы? Соберут крестьян, погасят лампу, в темноте просят поднять руки, затем зажигают свет - все сидят с поднятыми руками. Каждый знал, что если он первым поднимет руку, то завтра его повесят оуновцы.
- Бывший руководитель УПА Василий Кук, живущий ныне в Киеве, как-то в интервью заявил: "Если бы Советы действовали только военными методами, они бы не ликвидировали подполье". Что он имел в виду?
- Мы активно использовали так называемые легендированные бандбоевки. Например, однажды в одном из сел через нашу агентуру организовали драку, чтобы затем арестовать подозреваемого нами в связях с разыскиваемой бандой одного местного жителя. Звали его Григорий Мудрый. Посадили его в милицейскую машину, повезли в тюрьму в Дрогобыч в наручниках.
Ближе к полуночи машина неожиданно "сломалась", и сопровождающие вместе с арестованным попросились на ночлег в ближайший к дороге дом. Посмотрели с порога: в хате накурено, на столе еда. "Кто это у вас гостит?" - спросили у хозяев. Вместо ответа в хату ворвались "повстанцы", расстреляли милиционеров из автоматов - те свалились замертво. Арестованный закричал: "Я свой, не стреляйте!" Но и на него тоже направили автомат, который, однако, вдруг дал осечку. "Хулиган" от ужаса не понял, что по милиционерам стреляли свои же чекисты, причем холостыми патронами, а потому стал молить "хлопцев" о пощаде: мол, я такой-то, знаю того-то.
Тогда ему надели на голову плащ-палатку, несколько часов поводили кругами вокруг той хаты, пока не начало светать. Затем Мудрого спустили в "бункер", который на самом деле был оборудован в подвале хаты, где "эсбист" подробно его допросил. Поначалу Григорий принюхивался - осторожный был малый, знал, что от людей, подолгу сидящих в бункере, должно пахнуть землей и устоявшимся запахом бункера, но никак не одеколоном. Окончательно уверовав в то, что попал к своим, подробно рассказал: с кем, когда и где встречался, о чем говорили, кто при этом присутствовал, как выглядят эти люди, где будут очередные встречи:
А заросший щетиной с грязными ногтями "повстанец" из "службы безопасности" тем временем оформлял "протокол" допроса, записывая все сказанное. Как правило, вскоре после таких откровений наши сотрудники предъявляли свои подлинные документы и официальные обвинения физически и психологически сломленным бандитам или их пособникам и приступали к официальному допросу. Однако в данном случае мы совершили ошибку, решив сначала отвезти этого хлопца в тюрьму Дрогобыча, а уж потом его допрашивать официально. В результате мы попросту упустили время: после того как мы привезли "хулигана" в Дрогобыч, доложили руководству о проведенной операции да чайку попили, тот вдруг заявил, что в хате он испугался и себя оговорил. И как я потом ни старался склонить его к сотрудничеству, чтобы он помог нам эту банду захватить, обещая за это свободу, ничего у меня не вышло.
- Пытали пойманных бандитов?
- Нет. Во всяком случае, когда я пришел на работу в органы госбезопасности летом 1952 года, этого не было. Зато можно было допрашивать ночью, вытягивая сведения: я сам не спал и допрашиваемому не давал спать.
На одном из таких допросов я сам чуть не погиб. Начну с того, что комната, где я работал с Григорием Мудрым, для этого изначально не предназначалась: стулья и стол не были привинчены к полу, на окнах отсутствовали решетки. К тому же второй сотрудник, мой сменщик, отсутствовал - жена заболела у него, поэтому я лично допрашивал его двое суток, один на один. Арестованный сидел около печки, я - за столом. Два автоматчика находились за дверью в коридоре. Мне тогда 23 года было, ему - чуть больше. Он мучился, и я тоже - мы не спали две ночи. Я сидел и вдруг почувствовал, что если я сейчас хоть на секунду не закрою глаза, то умру. И я их закрыл.
Сколько спал - полчаса или всего 5 секунд, - не знаю, помню только, что-то изнутри подтолкнуло меня открыть глаза и поднять голову. Мудрый стоял передо мной. Его руки лежали на тяжелом чернильном приборе из мрамора. Если бы я еще секунду промедлил, он бы, наверное, убил меня, взял мое оружие, без труда уложил бы и двух охранников, после чего сбежал бы в ближайший парк, переходящий в лес. И вряд ли кто-то его бы догнал. "Ты чего?" - спрашиваю. "Пить хочу". "Сядь туда!" Он пошел, сел в углу. Я налил ему воды, вышел к солдатам: "Ну-ка, ребята, столы сдвиньте, его в угол туда посадите, а меня разбудите через два часа. Спать ему не давайте!"
Один полушубок под себя положил, другим накрылся, но проспал всего 20-30 минут, не больше. Солдаты меня разбудили: "Товарищ лейтенант, он отключается. Со стула падает. Мы его поднимаем на ноги, а он снова падает". Тогда я Мудрому говорю: "Сейчас ты в камеру пойдешь, получишь срок за хулиганство по максимуму - 5 лет в лагере строгого режима за то, что руку в драке сломал человеку. А сдашь хлопцев - не будешь сидеть". "Я ничего не знаю", - отвечает. Приказал солдатам его увести. Хотя, с другой стороны, ему повезло больше, чем "хлопцам" из леса: ведь все они были советскими гражданами, а по советскому закону за пребывание в банде тогда давали максимальные сроки - по 20-25 лет. Зная об этом, последние остававшиеся в лесах оуновцы рядового и среднего звена часто не сдавались живыми, кончали с собой. Но те, кого все же удавалось захватить, как правило, тут же давали показания.
Мне по сей день стыдно за эту страшную сцену. Успокаиваю себя только одним: я тоже не спал, вместе с ним мучился. Я выполнял свой долг коммуниста и офицера-чекиста. Передо мной был враг, и я должен был с его помощью выйти на банду и уничтожить ее во имя тех же селян, запуганных этими людьми.
- А в какой мере чекисты в своей работе опирались на агентуру?
- Как мы работали? В конце 40-х органы госбезопасности стремились в первую очередь уничтожить крупные формирования бандеровсого подполья. Впоследствии перешли к ликвидации руководящей верхушки, и это сразу же эффективно сказалось на результатах.
Однако самым важным было агентурное проникновение, создание легендированного бандподполья, легендированных бандбоевок. Вербовка агентуры в Западной Украине носила массовый характер. Практически не оставалось ни одной хаты, где бы не предпринимались вербовка или оперативный контакт со стороны органов госбезопасности. Наши агенты были снабжены специально разработанными жидкими химическими препаратами "Нептун-47" и "Нептун-80". Первый препарат местные называли по-своему: "отрута", что по-украински означало "яд". "Нептун-47" мог добавляться в разные виды пищи или жидкости: водку, воду, молоко, борщ. Человек, который принимал пищу, обработанную этим препаратом, через 7-8 минут терял возможность передернуть затвор либо нажать на спусковой крючок, начинал "плыть", передвигался в полубессознательном состоянии и, наконец, спустя еще 5-7 минут "отключался" полностью на 1,5-3 часа. Когда же по истечении этого времени попробовавший "отруту" приходил в себя, то, будучи не в состоянии контролировать свои поступки, охотно отвечал на все вопросы.
Второй препарат - "Нептун-80" - агенты в случае необходимости выливали на напольный коврик, о который вытирают ноги, после чего розыскные собаки в течение нескольких суток брали такой след где угодно - водой или чем-то другим этот химический состав смыть или как-то обработать было нельзя. У многих агентов в хатах стояли специальные аппараты под названием "Тревога", которые представляли собой металлические изделия размером с большую консервную банку. Работали они от аккумуляторных батарей. При нажатии кнопки посылался радиосигнал. Когда к такому агенту приходила группа повстанцев, он подливал им "отруту", нажимал кнопочку, и в это время где-то в райотделе МВД на щите у дежурного начинала мигать соответствующая лампочка. Этот сигнал означал, что в таком-то селе к такому-то хозяину в хату зашли боевики. В случае необходимости туда сразу же выезжала тревожная группа, в которую обычно входили несколько человек оперативных работников и бойцы специальных войсковых подразделений МВД.
В те годы в Дрогобычской области, в Ходорове, дислоцировался 13-й мотомехдивизион, в котором насчитывалось несколько сот человек личного состава - в основном только русские парни. Все - комсомольцы. Преимущественно москвичи, ленинградцы, уральцы. На роту приходилось 2-3 украинца из восточных областей. В случае необходимости они выполняли обязанности переводчиков. То есть это была проверенная элитная, по меркам того времени, часть, солдаты которой за особые условия службы получали погранпаек и были хорошо экипированы. Здесь имелось много служебных собак. Но "Нептун-47" был настолько засекречен, что о его существовании не знали даже офицеры мотомехдивизиона, которые вместе с оперсоставом принимали участие в ликвидации банд, засадах или разведывательно-поисковых действиях. Из-за этого мы однажды чуть не провалили операцию.
Где-то в октябре или ноябре 1953 года через село Черче Тернопольской области шли на связь два бандита - Сирко и Соловей. Мы знали, что они курьеры, несут почту от одного руководителя среднего звена к другому, поэтому хотели захватить их живыми, по возможности перевербовать, чтобы выйти на главарей. В основном мы старались бить по организационному звену - ликвидируй вожака, и группа распадется. Это доказанная практика.
Хозяин хаты - наш агент - был соответствующим образом подготовлен, и когда Сирко и Соловей к нему пришли, он их накормил, естественно, добавил в пищу "отруту" и незаметно нажал на кнопку "Тревоги". Прибывшая вскоре группа блокировала хату и пути отхода. Команда была - брать живыми. Но войсковики, во-первых, ничего не знали о существовании препарата "Нептун-47", а во-вторых, накануне операции были плохо проинструктированы, поэтому, когда в ночной тишине громко хлопнула дверь хаты и послышались шаги, один солдат растерялся и выстрелил из ракетницы. Рядом с ним белым светом осветило две мужские фигуры: бандиты еле шли, качались, кто-то из них волочил автомат за ремень за собой. Солдат с перепугу дал короткую очередь и убил одного из бандеровцев на месте. У второго пуля зацепила позвоночник, и он скончался уже в самолете, который должен был доставить его во Львов.
От окончательного провала нас спасло только то, что у смертельно раненого боевика в карманчике портупеи (на старых портупеях были такие карманчики для командирских свистков) обнаружили вложенный "грипс" - записку карандашом на вощеной бумаге, которая закатывалась, прошивалась ниткой, запечатывалась свечным парафином. Так доставлялась почта от банды к банде, от звена к звену, от ячейки к ячейке. Записка была следующего содержания: "Друже Игорь! Очередная встреча с вами состоится каждый первый понедельник каждого месяца в 17 часов по московскому времени около того белого камня в горелом лесу, где в 1948 году славной памяти друже Жук убил двух большевиков".
Вот какая была конспирация: пойди, найди этот камень и горелый лес! Да и боевиков УПА с псевдонимом "Жук" в 1948 году были сотни. Но наши умельцы "переписали" послание - любая спецслужба умеет делать такие вещи - изменили время и место встречи. Внедрили наших людей в эту линию связи, передали "грипс" в банду, и ровно через 8 месяцев ликвидировали "друже Игоря" - главаря - вместе с одним из его боевиков. Конечно, сначала их осветили ракетой и крикнули: "Оружие на землю, сдавайтесь!" Они ответили огнем, и тогда их посекли из автоматов.
- А почему ликвидировали только спустя 8 месяцев?
- Боевики были крайне осторожны.
- Вы были причастны к поимке последнего главнокомандующего УПА полковника Василия Кука, который с 1950 года руководил остатками вооруженного подполья в Западной Украине. Его взяли живым. Как это удалось?
- Взять его нам помог захваченный в 1953 году и перевербованный нами бандит Мыкола по кличке Чумак. Подлинную его фамилию и сегодня нельзя называть - он еще жив. Это был старый "эсбист", повинный в смерти десятков ликвидированных им людей. Мы на это закрывали глаза - важнее было захватить Кука. В то время выше Васыля Кука по статусу был только Степан Бандера, но Бандера находился за рубежом, а Кук - в Западной Украине.
Последний руководитель УПА Василий Кук, 1950 год.
Фото из архива Георгия САННИКОВА
Мыкола знал руководителя УПА лично, и Кук беспредельно доверял ему. Встречи были заранее обговорены на год-полтора. Мы внедрили своих людей в эту линию связи, и только после этого конспиративно захватили Чумака. Никто не знал, что он уже у нас. При захвате он пытался подорвать себя гранатой. Еле удалось избежать взрыва. Потом его вербовкой занимался в то время начальник отдела Николай Иванович Зубатенко. Именно под воздействием бесед с этим мудрым человеком, легендарным чекистом бывший головорез сам пошел на сотрудничество. Он родился в 1922 году, всю юность жил в нищете, денег никогда не имел - мечтал лишь купить себе дуду, попробовать мороженое и сходить в кино. Когда же в западноукраинские земли пришла Красная Армия, Мыкола уже был связан с ОУН.
К моменту его захвата это был седой, совершенно больной человек. Зубы его "съела" цинга. Плюс полный букет желудочных заболеваний. Мы вылечили его, вставили ему зубы, откормили, затем провезли по всей Украине: показали Крым, море, заводы, набирающие силу колхозы. Шляпу и макинтош купили ему - когда-то мальчишкой он щупал похожий на польском пане, и с тех пор макинтош был еще одной его заоблачной мечтой. В Киеве он, наконец, мороженое, попробовал, а после посещения гастронома сказал: "Вот такую колбасу к нам бы в бункер - тогда там можно было бы годами сидеть...". Потом мы снабдили его соответствующей легендой, вернули его же оружие, и Мыкола пошел по своим связям:
24 мая 1954 года Чумак привел Кука и его жену Уляну Крюченко в бункер, где заранее была установлена "Тревога". Супруги смертельно устали после долгого перехода в этот район, так что быстро заснули. Чумак разоружил их сонных и включил "Тревогу". Когда Кук и Крюченко еще до прибытия оперативной группы проснулись, состоялся короткий разговор, о котором потом мне сам Кук рассказывал. Уляна назвала Чумака предателем, плюнула ему в лицо, а Васыль, при котором была немалая сумма денег, предложил их Мыколе - мол, ты молодой хлопец, тебе жить надо - возьми! Зачем деньги отдавать Советам? На это Чумак сказал: "А я не за деньги работаю". "А за что же?" - спросил Кук. "За идею..." - был ответ.
- Что стало с супругами потом? Почему Кука не расстреляли?
- Нам невыгодно было сразу его расстреливать. Захват Кука мы осуществили конспиративно. Об успехе знал узкий круг сотрудников и высшее руководство страны. Это вызывалось политическими причинами и оперативной целесообразностью.
Сначала Кук и Крюченко сидели в разных камерах в тюрьме в Киеве, потом вместе. А еще спустя какое-то время эту пару поместили в камеру-квартиру, подлечили (оба супруга мучились желудками) - в общем, содержали их нормально, чтобы создать благоприятные условия для вербовочной работы. Уляна Крюченко очень хорошо рисовала, где-то в деле до сих пор, наверное, лежит написанный ею мой портрет вместе с Куком.
В итоге идеологически сломать Кука нам так и не удалось, а жену его - тем более. Зато Кук стал рассказывать об историческом прошлом ОУН-УПА, о подполье. Когда же мы получали данные о предстоящем визите помощника прокурора в рамках прокурорского надзора, супругов без объяснений выводили под охраной из тюрьмы на прогулку в город, а через 4-5 часов приводили обратно.
- На них одевали наручники? Узнавали ли Кука окружающие?
- Обходились без наручников. Я же выходил не один, а с кем-то. И нас прикрывала еще одна группа. Порой мы даже не знали, кто это. У каждого, кто имел отношение к такой работе, было по два пистолета: табельный ТТ и какой-нибудь малогабаритный - для скрытого ношения. Например, у меня во время таких прогулок был при себе "Маузер" калибра 6,35 мм.
А узнать Кука вряд ли бы кто-то смог, поэтому мы его даже не гримировали. Во-первых, у нас он поправился, зубы вставили ему - до этого тоже беззубый был. Во-вторых, его знал хорошо только узкий круг людей по подполью, которые уже были либо убиты, либо сидели, либо находились на Западе.
- А почему Кука укрывали от глаз прокурорских работников?
- Его арест сохранялся в тайне исходя из оперативной и политической необходимости. Мы не знали, что в дальнейшем будем с ним делать: то ли просто расстреляем, то ли устроим показательный процесс, а потом посадим или тоже расстреляем, то ли используем его как-то по-другому. Хотя была такая команда Хрущева - "расстрелять", но КГБ Украины отстоял, уберег и Кука, и Чумака от казни.
В 1960 году экс-главкома УПА по указанию того же Хрущева амнистировали, освободили. После этого разрешили работать в Центральном государственном историческом архиве в Киеве, потом - в Институте истории АН УССР, всегда держа под присмотром. Но защитить диссертацию Куку так и не дали. Он и сейчас собирает материалы по подполью ОУН-УПА, публикует их.
Чумак же после той операции непродолжительное время сотрудничал с органами, потом мы устроили его на работу. Захватив главаря УПА, Мыкола здорово облегчил труд многих чекистов. Сам генерал-лейтенант Строкач Тимофей Амвросиевич, бывший в то время министром госбезопасности Украины, обещал Чумаку звание Героя Советского Союза и квартиру на Крещатике за захват Кука живым. Ведь в его розыске участвовали тысячи людей! Золотую звезду Мыкола, конечно же, так и не получил, но пусть скажет спасибо чекистам Украины и лично Николаю Ивановичу Зубатенко уже за то, что его тогда оставили живым...
Вадим УДМАНЦЕВ