Новосвященномученик Митрополит Петр: «Я теперь не умру»
Оригинал взят у ortorussia в Новосвященномученик Митрополит Петр: «Я теперь не умру»
Русские Епископы и Истинные Священники,которые не желали сотрудничать с ОГПУ и подписать Декларацию Сергия Страгородского все были уничтожены.Они и составляли Истинную Церковь Христову.Расстрелянную.
Более 10 лет томился в тюрьмах и ссылках и был расстрелян 10 октября 1937 года Истинный Предстоятель Русской Церкви, Местоблюститель Патриаршего Престола Петр (Полянский), Митрополит Крутицкий.
Остались только отступники от Церкви, согласившиеся на союз с большевистской антихристовой властью.
Церкви, не одолимой вратами адовыми , среди наследников Сергия Страгородского нет...
...После того как власть узнала, что Митрополит Петр пишет письма митрополиту Сергию, в которых критически отзывается о его политике, Патриарший Местоблюститель 17 августа 1930 г. был вновь арестован и доставлен в тюрьму города Свердловска. В ноябре 1930 г. ему было предъявлено надуманное обвинение в том, что, «находясь в ссылке, он среди окружающего населения вел пораженческую агитацию, говоря о близкой войне и падении Соввласти и необходимости борьбы с последней, а также пытался использовать церковь для борьбы с Соввластью» .
Предъявляя митрополиту Петру новое обвинение, власть одновременно давала ему понять, что способ облегчить его положение есть. Его уже неоднократно призывали отречься от местоблюстительства.
Теперь Тучков предложил ему получить свободу в обмен на секретное сотрудничество с ОГПУ. Очевидно, Местоблюститель был тогда далеко не первым православным архиереем, получившим такого рода предложение. Кто-то считал для себя принятие обязанностей осведомителя допустимым, тем более что сотрудничество с органами, как казалось, можно было и имитировать. Митрополит Петр, однако, совмещение служения Церкви и госбезопасности находил невозможным. От предложения Тучкова он отказался, предпочтя новые тюремные муки.
23 июля 1931 г. Коллегией ОГПУ было вынесено постановление: «Полянского (Крутицкого) Петра Федоровича - заключить в концлагерь, сроком на пять лет, считая срок с момента вынесения настоящего постановления» .
Однако с отправкой Местоблюстителя в концлагерь спешить не стали. 19 августа 1931 г. из Москвы в Свердловск за подписями начальника СПО ОГПУ Я. С. Агранова и Е. А. Тучкова была направлена записка: «Полянского […] просьба содержать под стражей во внутреннем изоляторе при ПП ОГПУ по Уралу» (32).
Вырваться за пределы одиночной камеры, пусть даже в концлагерь, Митрополиту Петру было уже не суждено. В своего рода дневнике, который вел священномученик Петр и который затем попал в руки его мучителей,
он писал: «Одно только и поддерживает - это сознание, что у меня есть обязанности по отношению к Церкви, которой я должен не оставлять, хотя бы и не пришлось их осуществить. В этом случае чувство ответственности побуждает показать пример в силу, чтобы постигшие страдания не могли сломить меня. Было также преступным под влиянием какого-либо острого чувства или чувства, основанного на надежде личного благополучия, предпринимать те или другие решения, опрометчивость и неудача которых может стать пагубной для Церкви. […] Всеми, находящимися в моем распоряжении мерами власти, призван защищать порядок Церкви, стражем которой обязан быть.
Жизнь есть подвиг, а главное то, что нам кажется, огорчает нас и это будто бы мешает нам исполнять наше дело жизни. Тебя мучают - бедность, болезнь, клевета, унижение и стоит только пожалеть себя, и ты несчастнейший из несчастных. Но стоит только понять, что это то самое дело жизни, которое ты призван делать - и вместо уныния и боли - энергия и радость. […] Держусь непоколебимого христианского настроения и идеалов и потому не могу в свое служение Церкви вложить какое-либо раздвоение или пожертвовать им в пользу личного благополучия. Я считал бы себя бесчестным не только перед верующими, но и перед самим собою, если бы личные интересы предпочел своему долгу и любви к Церкви. Веруй и умей нести свой крест. Отдаюсь на волю Провидениия, памятуя, что всякое незаслуженное страдание является залогом спасения. […] Единственное, что для меня, вероятно, осталось - это страдать до конца с полной верой в то, что жизнь не может быть уничтожена тем превращением, которое мы называем смертью».
Крепость духа, явленная святителем Петром, еще не раз поразит церковных историков. «Он оказался самым непоколебимым и стойким иерархом из всех, которых имела Русская Церковь со времен Патриарха Ермогена. 12 лет невероятных мучений (1925-1937), тюрьмы, пытки, ссылка в Заполярье, где он жил с эскимосами, - не могли ни на один вершок сдвинуть его с занимаемой им позиции, поколебать хотя бы в малейшей степени», - писали о священномученике Петре в 1960-е гг. в своем известном труде церковные историки А. Левитин и В. Шавров (34). При этом они не могли тогда еще знать в подробностях то, какие невыносимые страдания претерпел Местоблюститель в одиночных тюремных камерах. В своих письмах представителям власти митрополит Петр писал: «Я постоянно стою перед угрозой более страшной, чем смерть, как, например, паралич, уже коснувшийся оконечностей правой ноги, или цинга, во власти которой нахожусь свыше трех месяцев, и испытываю сильнейшие боли то в икрах, точно кто их сжимает туго железным обручем, то в подошвах, - стоит встать на ноги, как в подошвы словно гвозди вонзились. Меня особенно убивает лишение свежего воздуха, мне еще ни разу не приходилось быть на прогулке днем; не видя третий год солнца, я потерял ощущение его. С ранней весны вынужден прекратить и ночные выходы. Этому препятствуют приступы удушья (эмфизема), с вечера настолько развивающиеся, что положительно приковывают к месту, бывает, что по камере затруднительно сделать несколько шагов. В последнее время приступы удушья углубились и участились. Неизменно повторяясь каждую ночь, они то и дело поднимают с постели. Приходится сидеть часами, а иногда и до утра, не ладно делается и с сердцем - тяжелые боли в нем доводят до обморочных состояний… Много раз умолял врача исходатайствовать мне дневные прогулки, лечебное питание взамен общего стола, тяжелого и не соответствующего потребностям организма… но все тщетно, неоднократно и сам обращался к начальству с той же просьбой, и также безрезультатно, а болезни все сильнее и сильнее углубляются и приближают к могиле. Откровенно говоря, смерти я не страшусь, только не хотелось бы умирать в тюрьме, где не могу принять последнего напутствия и где свидетелями смерти будут одни стены. Поступите со мной согласно постановлению… отправьте в концлагерь… как ни тяжело там будет, все-таки несравненно легче настоящей одиночки…» (35)
Последние годы жизни Патриарший Местоблюститель провел в Верхнеуральской тюрьме, в которой власть содержала наиболее опасных для нее заключенных (точно установить время перемещения его из Свердловска в Верхнеуральск материалы следственных дел не позволяют). Летом 1936 г. очередной срок заключения митрополита Петра подходил к концу, однако освобождать его по прежнему не собирались. 9 июля Особое совещание при НКВД постановило: «Полянскому Петру Федоровичу, он же митрополит Крутицкий - продлить тюремное заключение сроком на три года» (36). В ответ на объявление о продлении срока священномученик Петр сказал: «А все-таки я теперь не умру». Тюремное начальство интерпретировало эти слова так, что «заключенный № 114» (по имени митрополит Петр уже не назывался) «борьбу с Советской Властью считает бесконечной» (37).
В августе 1937 г. органами НКВД была развернута кампания «Большого террора», которая не обошла стороной и Патриаршего Местоблюстителя. Помощником начальника Верхнеуральской тюрьмы начальству был подан рапорт: «Считаю необходимым довести до Вашего сведения о настроении заключ[енного] № 114 (кам[ера] № 23). Во время обхода вчера, 2/VIII-1937 г., заключенный попросил несколько минут внимания, ссылаясь на то, что по принципиальному соглашению с администрацией он в канцелярию не вызывается. Основной его вопрос был о возможности введения некоторого разнообразия в питании для него, как не пользующегося закупкой. При этом он несколько отвлекся (“я здесь сижу давно - тяжело без людей и разговора”) и рассказал мне, что он до сего дня считает себя местоблюстителем патриаршего престола, что он за это-то и сидит, т. к. категорически отказался от предложения ОГПУ снять с себя этот сан в пользу “разных проходимцев, отлученных мною же от церкви” - так сформулировал он причины своего отказа. Дальше он, стараясь всемерно удержаться от злобных выпадов, которые у заключенного - видно было - так и рвались наружу, заявил, что “в таких условиях гонения на церковь и ее деятельность вопреки государственной конституции” он снял бы с себя обязанности местоблюстителя престола, но, будучи связан данною на всероссийском соборе клятвою - этого сделать не может. При этом заключенный выразил мысль, что Соввласть несправедлива, содержа его “невинного в заточении, добиваясь смерти”, т. к. из этого ничего не получится, ибо при его жизни уже назначено 3 заместителя в завещании, а каждый заместитель, в свою очередь, назначил 3-х заместителей и таким образом заместителей “хватит на 1000 лет”, как он выразился. Это, мне кажется, было сказано исключительно в том смысле, что данная им зарядка церковникам обеспечивает активную борьбу с Соввластью и к[онтр]р[еволюционную] деятельность их на бесконечно долгий срок.
В заключение должен сказать, что закл[юченный] № 114 производит впечатление непримиримого врага существующего строя, несмотря на всю выдержанность своего разговора (точнее - сдержанность разговора)» .На основании этого рапорта была составлена справка, которая послужила основанием для вынесения последнего приговора Патриаршему Местоблюстителю (его даже не стали допрашивать по этому делу). 2 октября 1937 г. заседание Тройки УНКВД по Челябинской области постановило: «Полянского Петра Федоровича, он же митрополит Крутицкий, расстрелять. Лично принадлежащее имущество конфисковать» (39). 10 октября 1937 г. в 16 часов митрополит Петр был расстрелян, о чем был составлен приобщенный к делу акт (40). Вероятнее всего, расстрел был произведен на территории той же Верхнеуральской тюрьмы (политизолятора). Там же, во внутреннем дворе тюрьмы, производилось и захоронение расстрелянных. В 1970-е гг. на месте захоронений было осуществлено новое строительство, и часть останков была выкопана и вывезена (куда - неизвестно) (41).
Местонахождение могилы Священномученика Петра неизвестно.
Кровь Местоблюстителя Патриаршего Престола и всех верных Христу Новомучеников - на руках не только большевиков, но на руках Сергия Страгородского лично и всех, кто защищает его и нынешнее сергианство.
И на мне она была, когда я была членом сергианско-экуменической МП.
Использованы материалы доктора церковной истории, к.и.н., иерея Александра Мазырина:
http://www.sinergia-lib.ru/index.php?id=4695§ion_id=3073
Русские Епископы и Истинные Священники,которые не желали сотрудничать с ОГПУ и подписать Декларацию Сергия Страгородского все были уничтожены.Они и составляли Истинную Церковь Христову.Расстрелянную.
Более 10 лет томился в тюрьмах и ссылках и был расстрелян 10 октября 1937 года Истинный Предстоятель Русской Церкви, Местоблюститель Патриаршего Престола Петр (Полянский), Митрополит Крутицкий.
Остались только отступники от Церкви, согласившиеся на союз с большевистской антихристовой властью.
Церкви, не одолимой вратами адовыми , среди наследников Сергия Страгородского нет...
...После того как власть узнала, что Митрополит Петр пишет письма митрополиту Сергию, в которых критически отзывается о его политике, Патриарший Местоблюститель 17 августа 1930 г. был вновь арестован и доставлен в тюрьму города Свердловска. В ноябре 1930 г. ему было предъявлено надуманное обвинение в том, что, «находясь в ссылке, он среди окружающего населения вел пораженческую агитацию, говоря о близкой войне и падении Соввласти и необходимости борьбы с последней, а также пытался использовать церковь для борьбы с Соввластью» .
Предъявляя митрополиту Петру новое обвинение, власть одновременно давала ему понять, что способ облегчить его положение есть. Его уже неоднократно призывали отречься от местоблюстительства.
Теперь Тучков предложил ему получить свободу в обмен на секретное сотрудничество с ОГПУ. Очевидно, Местоблюститель был тогда далеко не первым православным архиереем, получившим такого рода предложение. Кто-то считал для себя принятие обязанностей осведомителя допустимым, тем более что сотрудничество с органами, как казалось, можно было и имитировать. Митрополит Петр, однако, совмещение служения Церкви и госбезопасности находил невозможным. От предложения Тучкова он отказался, предпочтя новые тюремные муки.
23 июля 1931 г. Коллегией ОГПУ было вынесено постановление: «Полянского (Крутицкого) Петра Федоровича - заключить в концлагерь, сроком на пять лет, считая срок с момента вынесения настоящего постановления» .
Однако с отправкой Местоблюстителя в концлагерь спешить не стали. 19 августа 1931 г. из Москвы в Свердловск за подписями начальника СПО ОГПУ Я. С. Агранова и Е. А. Тучкова была направлена записка: «Полянского […] просьба содержать под стражей во внутреннем изоляторе при ПП ОГПУ по Уралу» (32).
Вырваться за пределы одиночной камеры, пусть даже в концлагерь, Митрополиту Петру было уже не суждено. В своего рода дневнике, который вел священномученик Петр и который затем попал в руки его мучителей,
он писал: «Одно только и поддерживает - это сознание, что у меня есть обязанности по отношению к Церкви, которой я должен не оставлять, хотя бы и не пришлось их осуществить. В этом случае чувство ответственности побуждает показать пример в силу, чтобы постигшие страдания не могли сломить меня. Было также преступным под влиянием какого-либо острого чувства или чувства, основанного на надежде личного благополучия, предпринимать те или другие решения, опрометчивость и неудача которых может стать пагубной для Церкви. […] Всеми, находящимися в моем распоряжении мерами власти, призван защищать порядок Церкви, стражем которой обязан быть.
Жизнь есть подвиг, а главное то, что нам кажется, огорчает нас и это будто бы мешает нам исполнять наше дело жизни. Тебя мучают - бедность, болезнь, клевета, унижение и стоит только пожалеть себя, и ты несчастнейший из несчастных. Но стоит только понять, что это то самое дело жизни, которое ты призван делать - и вместо уныния и боли - энергия и радость. […] Держусь непоколебимого христианского настроения и идеалов и потому не могу в свое служение Церкви вложить какое-либо раздвоение или пожертвовать им в пользу личного благополучия. Я считал бы себя бесчестным не только перед верующими, но и перед самим собою, если бы личные интересы предпочел своему долгу и любви к Церкви. Веруй и умей нести свой крест. Отдаюсь на волю Провидениия, памятуя, что всякое незаслуженное страдание является залогом спасения. […] Единственное, что для меня, вероятно, осталось - это страдать до конца с полной верой в то, что жизнь не может быть уничтожена тем превращением, которое мы называем смертью».
Крепость духа, явленная святителем Петром, еще не раз поразит церковных историков. «Он оказался самым непоколебимым и стойким иерархом из всех, которых имела Русская Церковь со времен Патриарха Ермогена. 12 лет невероятных мучений (1925-1937), тюрьмы, пытки, ссылка в Заполярье, где он жил с эскимосами, - не могли ни на один вершок сдвинуть его с занимаемой им позиции, поколебать хотя бы в малейшей степени», - писали о священномученике Петре в 1960-е гг. в своем известном труде церковные историки А. Левитин и В. Шавров (34). При этом они не могли тогда еще знать в подробностях то, какие невыносимые страдания претерпел Местоблюститель в одиночных тюремных камерах. В своих письмах представителям власти митрополит Петр писал: «Я постоянно стою перед угрозой более страшной, чем смерть, как, например, паралич, уже коснувшийся оконечностей правой ноги, или цинга, во власти которой нахожусь свыше трех месяцев, и испытываю сильнейшие боли то в икрах, точно кто их сжимает туго железным обручем, то в подошвах, - стоит встать на ноги, как в подошвы словно гвозди вонзились. Меня особенно убивает лишение свежего воздуха, мне еще ни разу не приходилось быть на прогулке днем; не видя третий год солнца, я потерял ощущение его. С ранней весны вынужден прекратить и ночные выходы. Этому препятствуют приступы удушья (эмфизема), с вечера настолько развивающиеся, что положительно приковывают к месту, бывает, что по камере затруднительно сделать несколько шагов. В последнее время приступы удушья углубились и участились. Неизменно повторяясь каждую ночь, они то и дело поднимают с постели. Приходится сидеть часами, а иногда и до утра, не ладно делается и с сердцем - тяжелые боли в нем доводят до обморочных состояний… Много раз умолял врача исходатайствовать мне дневные прогулки, лечебное питание взамен общего стола, тяжелого и не соответствующего потребностям организма… но все тщетно, неоднократно и сам обращался к начальству с той же просьбой, и также безрезультатно, а болезни все сильнее и сильнее углубляются и приближают к могиле. Откровенно говоря, смерти я не страшусь, только не хотелось бы умирать в тюрьме, где не могу принять последнего напутствия и где свидетелями смерти будут одни стены. Поступите со мной согласно постановлению… отправьте в концлагерь… как ни тяжело там будет, все-таки несравненно легче настоящей одиночки…» (35)
Последние годы жизни Патриарший Местоблюститель провел в Верхнеуральской тюрьме, в которой власть содержала наиболее опасных для нее заключенных (точно установить время перемещения его из Свердловска в Верхнеуральск материалы следственных дел не позволяют). Летом 1936 г. очередной срок заключения митрополита Петра подходил к концу, однако освобождать его по прежнему не собирались. 9 июля Особое совещание при НКВД постановило: «Полянскому Петру Федоровичу, он же митрополит Крутицкий - продлить тюремное заключение сроком на три года» (36). В ответ на объявление о продлении срока священномученик Петр сказал: «А все-таки я теперь не умру». Тюремное начальство интерпретировало эти слова так, что «заключенный № 114» (по имени митрополит Петр уже не назывался) «борьбу с Советской Властью считает бесконечной» (37).
В августе 1937 г. органами НКВД была развернута кампания «Большого террора», которая не обошла стороной и Патриаршего Местоблюстителя. Помощником начальника Верхнеуральской тюрьмы начальству был подан рапорт: «Считаю необходимым довести до Вашего сведения о настроении заключ[енного] № 114 (кам[ера] № 23). Во время обхода вчера, 2/VIII-1937 г., заключенный попросил несколько минут внимания, ссылаясь на то, что по принципиальному соглашению с администрацией он в канцелярию не вызывается. Основной его вопрос был о возможности введения некоторого разнообразия в питании для него, как не пользующегося закупкой. При этом он несколько отвлекся (“я здесь сижу давно - тяжело без людей и разговора”) и рассказал мне, что он до сего дня считает себя местоблюстителем патриаршего престола, что он за это-то и сидит, т. к. категорически отказался от предложения ОГПУ снять с себя этот сан в пользу “разных проходимцев, отлученных мною же от церкви” - так сформулировал он причины своего отказа. Дальше он, стараясь всемерно удержаться от злобных выпадов, которые у заключенного - видно было - так и рвались наружу, заявил, что “в таких условиях гонения на церковь и ее деятельность вопреки государственной конституции” он снял бы с себя обязанности местоблюстителя престола, но, будучи связан данною на всероссийском соборе клятвою - этого сделать не может. При этом заключенный выразил мысль, что Соввласть несправедлива, содержа его “невинного в заточении, добиваясь смерти”, т. к. из этого ничего не получится, ибо при его жизни уже назначено 3 заместителя в завещании, а каждый заместитель, в свою очередь, назначил 3-х заместителей и таким образом заместителей “хватит на 1000 лет”, как он выразился. Это, мне кажется, было сказано исключительно в том смысле, что данная им зарядка церковникам обеспечивает активную борьбу с Соввластью и к[онтр]р[еволюционную] деятельность их на бесконечно долгий срок.
В заключение должен сказать, что закл[юченный] № 114 производит впечатление непримиримого врага существующего строя, несмотря на всю выдержанность своего разговора (точнее - сдержанность разговора)» .На основании этого рапорта была составлена справка, которая послужила основанием для вынесения последнего приговора Патриаршему Местоблюстителю (его даже не стали допрашивать по этому делу). 2 октября 1937 г. заседание Тройки УНКВД по Челябинской области постановило: «Полянского Петра Федоровича, он же митрополит Крутицкий, расстрелять. Лично принадлежащее имущество конфисковать» (39). 10 октября 1937 г. в 16 часов митрополит Петр был расстрелян, о чем был составлен приобщенный к делу акт (40). Вероятнее всего, расстрел был произведен на территории той же Верхнеуральской тюрьмы (политизолятора). Там же, во внутреннем дворе тюрьмы, производилось и захоронение расстрелянных. В 1970-е гг. на месте захоронений было осуществлено новое строительство, и часть останков была выкопана и вывезена (куда - неизвестно) (41).
Местонахождение могилы Священномученика Петра неизвестно.
Кровь Местоблюстителя Патриаршего Престола и всех верных Христу Новомучеников - на руках не только большевиков, но на руках Сергия Страгородского лично и всех, кто защищает его и нынешнее сергианство.
И на мне она была, когда я была членом сергианско-экуменической МП.
Использованы материалы доктора церковной истории, к.и.н., иерея Александра Мазырина:
http://www.sinergia-lib.ru/index.php?id=4695§ion_id=3073