ТРАГЕДІЯ РУССКАГО ПРАВОПИСАНІЯ
Статья Владиміра Невяровича
Да, три легкія буквы отмѣнили, а три твердыя дали.
- Какія же твердыя?
- Скверныя буквы: Гэ,Пэ,У.
(Изъ дневника М.Пришвина)
85 летъ назадъ (въ этомъ году исполнится уже 90 летъ - М.), 10 октября 1918 года декретомъ Совнаркома «О введеніи новой орѳографіи» въ бывшей Россіи были установлены новыя правила правописанія, разработанныя Народнымъ комиссаріатомъ просвѣщенія. 13 октября данный декретъ за подписью замнаркома просвѣщенія М.Покровскаго и управдѣлами совнаркома В. Бончъ-Бруевича былъ опубликованъ въ газетѣ «Извѣстія» и сталъ непреложнымъ руководствомъ къ дѣйствію. Все типографіи, издательства, учебные заведенія обязаны были срочно перейти на новое правописаніе.
Къ сожалѣнію, подлинное значеніе даннаго нововведенія въ судьбахъ Россіи въ достаточной мѣрѣ нами и понынѣ не осознанно и не понято въ силу цѣлаго ряда причинъ. Со школьной скамьи мы смутно что-то представляли о старорежимной царской орѳографіи съ никому ненужными «ятями», твердыми знаками и еще какими-то мертвыми буквами алфавита, которые отмѣнила доблестная соціалистическая революція русскаго народа, но какихъ-то подробностей о характерѣ данной реформы, истинныхъ цѣляхъ и задачахъ иниціаторовъ данной авантюры (другого слова не подберу) доселѣ ничего не знаемъ.
Въ послѣдніе годы интересъ къ дореволюціонной русской орѳографіи въ Россіи замѣтно возросъ. Прежде всего, это нашло отраженіе въ возвратѣ къ написанію наименованій нѣкоторыхъ торговыхъ предпріятій, издѣлій и, конечно же, православныхъ издательствъ.
Яркіе вывѣски типа «Трактиръ», «Яръ», «Грандъ» вполнѣ уживаются въ большихъ городахъ съ англоязычными названіями всевозможныхъ «шоповъ» и «дональсовъ». Среди православныхъ издательствъ, нынѣ обозначающихъ себя въ традиціонномъ русскомъ правописаніи, можно отмѣтить такіе, какъ «Паломникъ», «Лествица», «Русскiй Хронографъ», «САТИСЪ», «ЦАРСКОЕ ДѢЛО» и нѣкоторые другіе. Все чаще можно встрѣтить (даже не въ православныхъ изданіяхъ) написаніе слова «мiр» (въ значеніе планеты, вселенной) съ десятиричной буквой и (i), какъ это было принято въ старой русской орѳографіи.
Наконецъ, все громче раздается голосъ филологовъ, лингвистовъ, ревнителей русскаго языка о катастрофическомъ положеніи нашего нынѣшняго правописанія, объ убійственной деградаціи современной разговорной рѣчи въ Россіи.
Знаковымъ явленіемъ въ послѣдніе годы стало появленіе обществъ за возвратъ къ традиціонной русской орѳографіи, отмѣненной большевиками въ 1918 году. Пріятно удивилъ сайт «Движенiе за Возрожденiе Дореволюцiоннаго Правописанiя» (былъ такой - М.) въ интернетѣ, создатель котораго молодой петербуржецъ Алексѣй Журавлевъ осуществилъ прекрасную подборку тематическаго матеріала и опубликовалъ даже своего рода воззваніе съ программой дѣйствія.
Теперь о сути самой реформы правописанія. Подробные сведенія о разрушительномъ характерѣ новыхъ правилъ орѳографіи можно найти у изслѣдователей-спеціалистовъ (въ томъ числѣ и изъ числа современныхъ авторовъ: Т.М.Григорьева, И.П. Прядко, Тимоѳей Шерудило и другіе). Три очень яркіе статьи касательно реформы правописанія,принадлежатъ извѣстному нашему философу Ивану Ильину. Убѣдительна и чрезвычайно важна, на мой взглядъ, для каждаго русскаго человѣка статья архіепископа Аверкія (Таушева) «Къ вопросу о старой и новой орѳографіи», дающая отвѣты на проблему съ позицій духовнаго взгляда на вещи.
Истины ради надо отмѣтить, что длительные научные дискуссіи по поводу возможной реформы русскаго языка велись задолго до событій 1918 года. Ихъ начало слѣдуетъ отнести къ 1905-1907 годамъ, то есть періоду зарожденія первой революціонной волны ХХ века въ Россіи. По словамъ Ивана Ильина, тѣ, кто затѣвалъ реформу, отличались формальнымъ, недуховнымъ мышленіемъ, но были чрезвычайно активны и напористы: «была энергичная группа формалистовъ, толковавшихъ правописаніе, какъ нѣчто условное, относительное, безпочвенное, механическое, почти произвольное, не связанное ни со смысломъ, ни съ художественностью, ни даже съ исторіей языка и народа» (Изъ статьи «Заключительное слово о русскомъ національномъ правописаніи»).
Большинствомъ отечественныхъ спеціалистовъ-лингвоведовъ реформа правописанія не была поддержана, болѣе того, рѣшительно отвергалась. Хранителемъ чистоты русскаго языка выступалъ и самъ Государь Императоръ Николай II, который, какъ свидѣтельствуютъ современники, весьма отрицательно реагировалъ даже на необоснованное употребленіе иностранныхъ словъ. «Русскій языкъ такъ богатъ, - говорилъ онъ, - что позволяетъ во всѣхъ случаяхъ замѣнять иностранныя выраженія русскими. Ни одно слово не славянскаго происхожденія не должно было бы уродовать нашего языка» (Наталья Бонецкая «Царь-мученикъ». Издъ. Сретенскаго монастыря. С.10-11. 1997). Противниками идеи реформы были и всемірно извѣстный русскій языковѣдъ (именуемый почему-то въ СЭС совѣтскимъ филологомъ) - академикъ Алексѣй Ивановичъ Соболевскiй, авторъ знаменитыхъ лекцій по «Исторіи русскаго языка» и признанный властитель думъ русской интеллигенціи Левъ Николаевичъ Толстой и многіе другіе ученые, литераторы и общественные дѣятели царской Россіи.
Революціонно реформировать русское правописаніе попыталось Временное правительство, которое лишь декларировало въ 1917 году впослѣдствіи узаконенные большевиками новшества орѳографіи. Но силъ тогда у братьевъ явно не хватило, оттого демагоги и болтуны первой волны передали эстафету покоренія Россіи агрессивной красной вѣтви, которые подъ знаками звѣзды, серпа и молота успѣшно довершили начатое грязное дѣло.
Было ли сопротивленіе новой реформѣ русскаго языка въ Россіи? Безусловно. Несмотря на то, что сопротивляться нововведеніямъ Совѣтской власти означало въ тѣ годы попасть въ разрядъ контрреволюціи съ соотвѣтствующими послѣдствіями. Темъ не менѣе, среди противниковъ реформы мы видимъ такихъ разныхъ людей, какъ Иванъ Бунинъ, Марина Цвѣтаева, Иванъ Ильинъ, Александръ Блокъ, Михаилъ Пришвинъ, Вячеславъ Ивановъ, Маркъ Алдановъ, Иванъ Шмелевъ, будущій совѣтскій академикъ Д.С. Лихачевъ.
Академикъ П.Б. Струве, по словамъ Ивана Ильина, называлъ новую реформу не иначе какъ «гнусной». Самъ Иванъ Ильинъ новое правописаніе наименовалъ «кривописаниемъ». Отрицательно отреагировали на попытку Временнаго правительства ввести новшества въ русской орѳографіи, судя по одному изъ писемъ изъ заточенія, и Царственные мученики. Такъ, въ письмѣ отъ Великой княжны Ольги Николаевны къ М.С. Хитрово отъ 17 октября 1917 года есть такіе слова: « Какъ тебѣ нравится новое правописаніе? По-моему, удивительно некрасиво и глупо» (Письма Свъ. Царственныхъ Мучениковъ изъ заточенія. С.-Пбг. С111. 1998).
Почти все представители первой волны русской эмиграціи сохранили вѣрность прежнему правописанію. Нѣкоторые издательства русскаго зарубежья и по сей день пользуются исключительно старой орѳографіей.
Кажущиеся упрощенія, касающиеся отмѣны реформой буквъ «ять», «фита», и десятиричное (i) и ижица, а также измѣненія, касающиеся прилагательныхъ, причастій и мѣстоимѣній больно ударили по тонкому, органичному, создаваемому веками, организму русской грамматики. Какъ писалъ въ своей статьѣ «Къ вопросу о старой и новой орѳографіи» архіепископъ Аверкій (Таушевъ), «Грамоту дала намъ наша свъ. Православная Церковь, и потому недопустимо, помимо Церкви, рѣшать вопросы орѳографіи, произвольно признавая тѣ или другіе буквы нашего алфавита» устарѣвшими и «ненужными». Очень зыбокъ и неубѣдителенъ и самъ по себѣ доводъ о преимуществахъ облегченія и упрощенія языка, на что очень остроумно откликнулся Иванъ Ильинъ: «Это наглядный примѣръ того, когда «проще» и «легче» означаетъ хуже, грубѣе, примитивнѣе, неразвитѣе, безсмысленнѣе, или, попросту, - слѣпое варварство. Пустыня проще лѣса и города; не опустошить ли намъ нашу страну? Мычать коровой гораздо легче, чемъ писать стихи Пушкина или произносить рѣчи Цицерона; не огласить ли намъ россійскія стогна коровьимъ мычаніемъ? Для многихъ порокъ легче добродѣтели и сквернословіе легче краснорѣчія… Вообще проще не быть, чемъ быть; не заняться ли намъ, русскимъ повальнымъ самоубійствомъ? Итакъ, кривописание не легче и не проще, а безсмысленнѣе» (изъ статьи «Заключительное слово о русскомъ національномъ правописаніи»).
Съ введеніемъ новаго правописанія превратились въ безсмыслицу многіе выраженія, поговорки, пословицы, крылатые фразы. Даже большевистскій лозунгъ «Миру мир» въ своемъ написаніи сталъ выглядѣть кричаще абсурднымъ, но это нисколько не смущало ревнителей новой культуры, ратующихъ за то, чтобы сбросить съ пьедестала исторіи даже Пушкина и прочихъ отжившихъ писакъ. Масса несуразностей возникла съ написаніемъ омонимовъ (словъ одинаковаго звучанія, но разныхъ по значенію). Въ царскомъ правописаніи они по преимуществу писались отлично, въ совѣтскомъ же, такіе слова какъ ели (деревья) и ѣли (употребляли пищу) стали писаться одинаково (тоже относится къ омонимамъ: осел, мел, лечу, еду, слез, есть и т.д. и т.п.)
Как примѣръ «кривописания» новой реформы, Иванъ Ильинъ приводитъ выраженіе: «пока у нас еще есть, что есть», или «я люблю её собаку» (в старой орфографии было бы: «я люблю ея собаку», то есть собаку женщины, а не женщину-собаку, какъ слѣдуетъ понимать буквально изъ кривописания).
Реформа русскаго языка 1918 года дала мощный импульсъ къ искаженію и дальнѣйшему уродованію великаго языка нашихъ предковъ, языка просвѣтителей славенскихъ: святыхъ равноапостольныхъ братьевъ Кирилла и Меѳодія. Особенно ускорился этотъ процессъ, сопряженный съ прямымъ глумленіемъ и издѣвательствомъ надъ традиціями святорусского языка, въ наши дни, когда вседозволенность выраженій, матерный лексиконъ, засилье иностранной терминологіи, блатные словечки стали дѣломъ обыденнымъ и даже болѣе того, привлекательнымъ и престижнымъ. Особенно усердствуютъ въ томъ телевидѣніе, періодическіе изданія, авторы которыхъ словно соревнуются порой въ степени хулиганскаго обращенія съ русскимъ языкомъ. На ужасномъ отвратительномъ жаргонѣ воспитываются наши дѣти, матъ захлестнулъ либерально-демократическую Россію, накрывъ ее съ головой, девятымъ валомъ, наряду съ хамствомъ, бескультурiемъ, пьянствомъ, наркоманіей, разбоемъ.
И тѣмъ не менѣе, ростки движенія за возвратъ къ традиціонному русскому правописанію все же обозначились, и это очень отрадно. «Только старая орѳографія и есть въ собственномъ смыслѣ орѳо-графия, или правописаніе, - писалъ архіепископъ Аверкій (Таушевъ), - а та порча русскаго правописанія, которая насильственно введена въ употребленіе большевиками въ порабощенной ими Россіи въ декабрѣ 1918 года, не можетъ и не должна претендовать на то, чтобы именоваться правописаніемъ, а есть только искаженіе правописанія».
Можно ли вернуться къ старому правописанію - это тема отдѣльнаго разговора.
10 октября 2003
+++
«Правописаніе имѣетъ свои историческіе, конкретные и въ то же время философическіе и національные основы. Поэтому оно не подлежитъ произвольному слому, но лишь осторожному, обоснованному преобразованію; совершенствованію, а не разрушенію.»
Иванъ Ильинъ, философъ.
+++
«- По-моему, реформа эта нелѣпа…. Да, да, нелѣпа… Это типичная выдумка ученыхъ, которая, конечно, не можетъ пройти въ жизнь. Языкъ - это послѣдствіе жизни; онъ создался исторически, и малѣйшая черточка въ немъ имѣетъ свое особое, осмысленное значеніе… - Человѣкъ не можетъ и не смѣетъ передѣлывать того, что создаетъ жизнь; это безсмысленно - пытаться исправлять природу, безсмысленно.»
Левъ Толстой, писатель (о предполагаемой реформѣ русскаго правописанія)
+++
«Я поднимаю вопросъ объ орѳографіи.
Главное мое возраженіе - что она относится къ техникѣ творчества, въ которую государство не должно вмѣшиваться.»
Александръ Блокъ, поэтъ.
+++
«Невѣжда и хамъ ни съ того, ни съ сего объявилъ заборную орѳографію: опять покоряйся, пиши по ней! Я отвѣчаю: не могу, не хочу - уже хотя бы потому, что по ней написано за эти десять летъ [революціи] все самое низкое, подлое, злое, лживое, что только есть на землѣ.»
Иванъ Бунинъ, писатель.